Рекс Стаут - Фер-де-ланс (Острие копья)
Секретарь кивнул.
— Да, сэр. Но у вас в одиннадцать тридцать встреча с представителем Окружного прокурора Вестчестера. Я не успел вас предупредить.
— Это не чушь, мистер Кимболл, — произнёс я. — Барстоу был убит отравленной иглой, которая вылетела из рукоятки клюшки. Это доказано. А теперь послушайте меня. Представьте, что вы стоите у стартовой линии и готовы сделать удар по мячу. У каждого из вас есть свой кэдди, мальчишка, подносящий мячи, таскающий сумку с клюшками. Не отвлекайтесь, следите за моими словами, это всё очень серьёзно. Вот здесь стоите вы. Ларри Барстоу делает свой удар, за ним ваш сын Мануэль, готовится к подаче мяча Питер Оливер Барстоу. Вы стоите рядом с ним, помните? Его мяч откатывается от метки, и ваш кэдди ставит его на место, потому что мальчишки, помогающего Барстоу, нет, он ищет мяч, который Барстоу загнал куда-то во время разминки. Помните? Барстоу готов подать мяч, но у него нет клюшки номер один, потому что она в сумке, с которой его кэдди ушёл искать мяч. Вы тогда говорите Барстоу: «Возьмите мою», и ваш кэдди, устанавливающий мяч Барстоу на метке, поднимается и протягивает Барстоу вашу клюшку номер один. Вы помните это? Барстоу вашей клюшкой сделал удар по мячу, но вдруг вздрогнул и потёр рукой низ живота, сказав при этом, что его, должно быть, укусила оса. А эта самая «оса» вылетела из ручки вашей клюшки, мистер Кимболл. Через двадцать минут Барстоу был уже мёртв.
Кимболл слушал, нахмурив брови. На его лице теперь не было ни ироничного удивления, ни улыбки. Он всё больше хмурился, а когда наконец заговорил, то, к моему удивлению, снова произнёс всё то же слово:
— Чушь!
— Нет, не чушь, — снова возразил я. — И не станет чушью оттого, что вы снова и снова будете это повторять. Дело не в этом, а в том, что Барстоу воспользовался вашей клюшкой. Вы помните это?
— Да, помню, — кивнул он. — Но, откровенно говоря, я забыл об этом, а теперь, когда вы напомнили, я отчётливо вспомнил ту сцену. Всё было именно так, как вы…
— Мистер Кимболл, — прервал его секретарь, не забывающий о своих обязанностях. — Было бы лучше, если бы вы… Воспоминания, знаете, это такое дело…
— Что было бы лучше? Нет, Блэйн, я предвидел, что возникнут неприятности. Разумеется, Барстоу бил по мячу моей клюшкой. Почему я не должен об этом говорить? Я едва был с ним знаком. А вот история с отравленной иглой — это чушь. Но от этого неприятностей не убавится.
— Вас ждёт нечто большее, чем неприятности, мистер Кимболл. — Я придвинулся вместе со стулом поближе. — Давайте посмотрим. Полиции ещё не известно, что Барстоу воспользовался вашей клюшкой. Не знает об этом и окружной прокурор. Я не предлагаю вам утаивать от них это, всё равно они узнают. А пока вы считаете отравленную иглу чушью, полиции уже достоверно известно, что это неоспоримый факт. Они знают, что Барстоу был убит отравленной иглой, выпущенной из стреляющего устройства, вмонтированного в рукоятку клюшки и сработавшего в тот момент, когда он ударил по мячу. Если полиции станет известно, что это была ваша клюшка, как вы думаете, что они сделают? Разумеется, они не арестуют вас, обвинив в убийстве, но заставят подыскать более подходящее слово для определения этого факта, чем «чушь». Мой вам совет: повидайтесь с Ниро Вулфом. Можете привести с собой своего адвоката, если хотите, но главное — действуйте немедленно.
Кимболл задумчиво тянул себя за нижнюю губу. Неожиданно он проговорил:
— Господи, помилуй!
— Вот именно, сэр.
Он взглянул на секретаря.
— Ты знаешь, Блэйн, я всегда недолюбливал адвокатов.
— Да, сэр.
Кимболл встал.
— Хорошенькое дельце. Я всегда говорил тебе, Блейн, что есть лишь одно дело в мире, которое я умею делать: торговать. Я отличный торговец, и это странно, ибо я мягкий и слабый человек. В личных делах я теряюсь и не знаю, как поступить. — Он начал расхаживать взад и вперёд по кабинету. — Да, вы правы — это хуже, чем неприятность. Господи, как бы ты поступил на моём месте, Блэйн?
Я бросил взгляд на секретаря. Тот замялся, но тут же сказал:
— Если вы хотите повидаться с Ниро Вулфом, я готов пойти с вами. Но на вашем месте я взял бы с собой адвоката.
— Какие у меня встречи?
— Обычные, сэр. Ничего особенного. В одиннадцать тридцать у вас свидание с человеком из окружной прокуратуры.
— Это может подождать. Сам придумаешь причину. Биржевые новости?
— С утра твёрдые цены на всё, начинает снижаться на хлопок.
Кимболл повернулся ко мне:
— Где этот Ниро Вулф? Привезите его сюда.
— Это невозможно, мистер Кимболл. Он… — Однажды Вулф узнал, что я представил его инвалидом, и мне не хотелось бы, чтобы он снова всыпал мне, как в тот раз. — Он — эксцентричный гений, мистер Кимболл. А живёт недалеко, на Тридцать пятой улице. У меня внизу машина, и я буду рад вас отвезти.
— Я лишь однажды в своей жизни встречал гения, — проворчал Кимболл. — Это был аргентинский ковбой, гаучо. Ладно, подождите меня в приёмной.
В приёмной я сидел как на иголках. Встреча с Е. Д. Кимболлом, его внешность и разговор с ним слегка отрезвили меня. Теперь я понял то, что должен был понять ещё вчера, как только узнал, что его клюшка стала роковым орудием убийства. С той минуты, как на сцене появился Кимболл-старший, мы ступили на дорогу, ведущую к финишу. Это было подобно тому, как если бы покойник был чудом возвращён к жизни, чтобы ответить нам на вопрос, кто убил его. Надо было немедленно доставить Кимболла в дом Вулфа и тут же запереть все входы и выходы. Это надо сделать до того, как Корбетт или кто-то другой получит шанс увидеть его. Откуда я знаю, что это не Блейн Квадратная Челюсть сделал эту зловещую клюшку и сунул её в сумку Кимболла? Покуда здесь, в приёмной, ёрзаю от волнения на стуле, он там, в кабинете, может, уже воткнул нож в спину бедняге Кимболлу, как сделал это с Карло Маттеи…
Было без десяти одиннадцать. Я вскочил и стал мерить шагами приёмную. Человек Андерсона — наверняка Корбетт — будет здесь в одиннадцать тридцать, а может, ему взбредёт в голову прийти сюда раньше. Я хотел было попросить секретаршу позвонить Блейну, как дверь кабинета открылась и появился Кимболл, готовый к выходу: на нём была шляпа. От сердца отлегло. Кимболл кивнул мне, я бросился к двери в коридор и услужливо распахнул её перед ним.
У лифта, заметив отсутствие секретаря, я спросил:
— Мистер Блэйн не едет с вами?
Кимболл помотал головой.
— Он больше нужен здесь, а я без него обойдусь. Мне нравится ваше лицо. Я заметил, если мне понравилось лицо человека, мы обычно с ним всегда поладим. Доверие к человеку — это прекраснейшее чувство в мире.
Да, подумал я про себя. Такой преуспевающий торговец, как он, может себе это позволить.
Машину я оставил к полуквартале отсюда. Я старался избегать улиц с интенсивным движением и в одиннадцать пятнадцать уже открыл перед Кимболлом входную дверь особняка на Тридцать пятой улице.
Я провёл посетителя в гостиную, попросил его подождать, пока доложу, а сам, прежде чем отправиться на кухню, проверил, хорошо ли запер входную дверь. Фриц пёк пирожки с вишнями и только что вынул противень из духовки. Я схватил горячий пирожок и, чёрт побери, обжёг язык.
— У нас пять человек к ланчу, — произнёс я. — Не подсыпай яду больше, чем нужно, слышишь? Да не впускай в дом кого попало. Если что покажется не так, зови меня.
Вулф был в кабинете. Увидев его, я застыл в отчаянии. Он производил уборку стола. Единственный ящик его стола, широкий, но довольно мелкий, был выдвинут. С тех пор как Фриц стал приносить ему пиво в бутылках, а не разливное в кувшине, как прежде, у шефа появилась привычка, открыв бутылку, бросать крышки в ящик стола. Фрицу было запрещено открывать любые ящики в кабинете хозяина, а я, решив, что Вулф собирает крышки для какой-то одному ему известной цели, решил не вмешиваться. Теперь я увидел, что ящик наполовину освобождён и вынутые крышки разбросаны по столу. Вулф методично сортировал их по кучкам.
— Мистер Кимболл в гостиной. Может, он войдёт и поможет вам в вашей работе?
— Чёрт! — Вулф растерянно посмотрел на крышки, а потом на меня. — Не может ли он подождать немного? — со вздохом произнёс он.
— Конечно. Вас устроит, если он придёт на следующей неделе?
Вулф опять вздохнул.
— Проклятье. Веди его сюда.
— А этот металлолом так и будет лежать на столе? Ну, ладно. Я предупредил его, что у вас есть причуды. — Я говорил это, понизив голос, и понизил его почти до шёпота, когда вкратце проинформировал Ниро о Кимболле и моём разговоре с ним. Он кивнул в знак одобрения, и я пошёл за мистером Кимболлом.
На лице у гостя опять было знакомое выражение весёлой озабоченности. Я представил их друг другу, подвинул Кимболлу кресло для гостей и, после того как они обменялись приветствиями, сказал Вулфу:
