Поль Магален - Кровавая гостиница
До этой минуты дочь сторожа не особенно интересовалась семьей трактирщиков. Флоранс никогда не говорила ей о своих родных, не хвалила их, но и не жаловалась. Молчание девочки могло бы заставить Денизу предположить, что ребенок не был особенно счастлив в этой среде невежества, вульгарных привычек и грубых инстинктов…
Конечно, она слышала, что старший сын Агнессы Шассар был еще более жадным, чем его мать, известная своей скупостью, более свирепым, чем Марианна, и более развратным, чем его братья, к тому же куда искуснее скрывал свои недостатки и пороки под маской непроницаемого притворства и лицемерия.
Но что ей было за дело до этих толков и сплетен? Трактирщики оказали услугу хозяевам павильона, и мы помним, как Дениза защищала Жозефа Арну и его семью от воспоминаний Филиппа. Впрочем, могла ли она знать, что этот посторонний человек когда-нибудь вмешается в дело, касающееся ее девической чести, и нарушит спокойствие ее внутреннего мира? Однако этот день наступил, и вот, словно призрак прошлого, перед ней внезапно появился трактирщик со злобным и страшным лицом, с его беспокойным взглядом, низким лбом и коварной улыбкой. Заявив о себе многозначительным письмом, эта личность внушала Денизе мрачный ужас, которым ослепляют и гипнотизируют птиц известные пресмыкающиеся, и потому мысль не прийти на свидание ни на минуту не посетила девушку.
Филипп с рассветом уехал из дома. «По делам службы, — объяснил он Жервезе, приказав не тревожить сестру. — Вернусь только вечером». Проснувшись, Дениза послала маленькую служанку в Виттель справиться о Флоранс, а сама вышла в парк. Девушка долго там просидела, подпирая рукой свое бледное личико. Мысли ее хаотично блуждали, как вдруг ветки деревьев раздвинулись, и песок опустевших аллей заскрипел под тяжелыми шагами.
Дениза подняла голову и слабо вскрикнула: перед ней предстал Жозеф Арну. На первый взгляд, однако, трактирщик «Кок-ан-Пат» казался не таким уж и страшным. Его круглое лицо, мясистые румяные щеки и толстый короткий нос делали из него скорее комичного персонажа, нежели отъявленного злодея, если бы не его взгляд. Маленькие глазки Жозефа постоянно бегали по сторонам и то разгорались, то потухали с поразительной быстротой. Если бы не глаза, Жозеф Арну был бы обыкновенным крестьянином, немного жадным, немного лукавым, как и прочие, но, в конце концов, преисполненным уважения к собственности соседа, раз она охраняется законом, правосудием и жандармами. Но взгляд трактирщика выдавал в нем отчаянного шарлатана, бессовестного плута и хитрого бандита.
Одежда старшего Арну, напротив, ничуть не походила на облачение разбойника, каким его рисует воображение — опоэтизированного дерзостью, оригинальностью и разного рода зверствами. Трактирщик был одет в суконное платье с высоким воротником и огромными медными пуговицами, просторный жилет, широкие панталоны и серые чулки. Наряд дополняли холщовые штиблеты.
Итак, Жозеф Арну был обычным деревенским буржуа с мирным, скромным, довольным лицом и ироничной улыбкой, и шел он ровным и размеренным шагом, запустив руки в карманы. Гордая Дениза немного смягчилась: она пришла на свидание, она принимала бой. Сейчас она чувствовала себя готовой выдержать натиск врага, которого видела в трактирщике. Она не надеялась победить, но она была дочерью солдата и унаследовала от старого гусара умение принимать решения и исполнять их. Девушка оставалась сама собой в самых сложных ситуациях и действовала без колебаний, без ложного стыда — одним словом, она поступала так, как диктовала ей совесть и ее великодушная натура. Вот почему она вдруг вся выпрямилась; вот почему ее прекрасные губы сжались, чтобы, не дай бог, не обронить невольную жалобу; вот почему, наконец, в ее лице и осанке сквозили теперь только гордость, тихая печаль и героическая покорность Провидению.
Приближаясь к Денизе, Жозеф Арну приподнял шляпу в знак почтения: молчаливое горе вызывает уважение даже у самых презренных личностей. Перед лицом мужества натуры низкие и развращенные испытывают беспокойство совы, захваченной врасплох светом зари. Дениза холодно ответила ему легким поклоном. Трактирщик смутился, но после минутного молчания заговорил:
– Я очень рад, гражданка Готье, что вижу вас здоровой… Но давайте приступим к делу. Говорят, время — деньги, а у нас нет возможности терять ни то, ни другое…
Сестра поручика кивнула в знак согласия.
– Во-первых, кто начнет, вы или я? — спросил Жозеф.
– Как вам угодно, гражданин Арну, — спокойно ответила Дениза.
Его смущение удвоилось. Чтобы оправиться от него, он поклонился и поднял лежавшую у ножки скамьи маленькую бумажку, которая минуту назад выпала из рук его собеседницы. Девушка пристально посмотрела на клочок бумаги и сказала:
– Это записка, которую вы передали мне в церкви. Не угодно ли вам объяснить мне ее содержание?
Жозеф Арну усилием воли вернул себе твердость, желая поскорее ринуться в атаку.
– Эта записка, гражданка, — сказал он грубо, — означает, что мне многое известно…
– И это касается меня, не так ли? — спросила с горькой улыбкой Дениза.
– Какая догадливость! Разве бы я позволил себе побеспокоить вас, если это было бы не так? Разве бы вы пришли сюда, не будь у вас на то причин?
– Скажите мне, что вам известно, — решительно произнесла дочь сторожа, и на лбу у нее пролегла глубокая складка.
– Вы действительно этого хотите?
Девушка встала. Глаза ее горели, в них читалась угроза.
– Мне надо услышать то, что вы знаете, чтобы измерить степень того, чего вы в итоге потребуете.
Сын Агнессы Шассар посмотрел на собеседницу с прекрасно разыгранным добродушием и проговорил:
– Да кто же вам сказал, что от вас будут что-то требовать? Разве я похож на человека, который хочет приставить вам нож к горлу? Что с того, если я случайно узнал, что между вами и нашим молодым господином — сыном покойного маркиза — существовала взаимная, так сказать, симпатия, вследствие которой на свет появился младенец. О его рождении, правда, нет записи в книгах у мэра, как нет и благословения церкви!
Дениза не обратила ко всемогущему небу того взора, что кидают актрисы к высокому потолку, словно призывая люстру в свидетели своей детской невинности, и не закрыла руками чела, «покрытого краской стыда и отчаяния».
Жозеф продолжал с веселой откровенностью:
– Я вам не ставлю этого в вину, что вы! Я вас не упрекаю. Такое каждый день случается: двадцать лет от роду, сошлись, полюбились… Злые языки, пожалуй, стали бы трепать, что вы просто были любовницей молодого господина и прижили от него незаконного сына, которого тайно воспитывали вдали от себя, в Валенкуре, в Шомонском округе. Я же, не имея никакого намерения вас оскорбить или сделать вам что-то неприятное, клянусь, что не скажу никому ни слова, если вы, конечно, будете благоразумны.
– Гражданин Арну, — колко заметила Дениза, — не назовут ли честные люди другим словом то, что вы называете случаем?
– О чем это вы?
– Минуту назад вы сказали: «Я случайно узнал…»
– И что же?!
– Да вы шпионили!
Трактирщик, уже совершенно овладевший собой, проглотил это обвинение, не поморщившись.
– Что ж, — проговорил он спокойно, — владелец имеет право, как я полагаю, обходить по ночам свою собственность. Парк мой. Я был здесь тем самым вечером, когда вернулся Филипп, и подстерегал одного браконьера, который бьет моих кроликов. На обратном пути я проходил мимо вашего павильона: окно было открыто, и вы говорили достаточно громко. Кто виноват, что я все услышал?
– Вы хотели сказать «подслушал».
– Слышал или подслушал — не все ли равно, если итог один? Удивительнее всего другое — не слышав и не подслушав, я узнал подробности поинтереснее…
– Какие?..
– Например, что вы убедили своего брата в том, будто ваш ребенок умер при рождении… А этот ребенок жил и живет у одного фермера, к которому его отнесла ваша пожилая родственница, в то время как вы наслаждались всеми преимуществами, дарованными добродетельным людям: почетом, похвалами, симпатиями и прочими привилегиями.
– Гражданин!
– Отдавая вам должное, гражданка, я хочу заметить, что вы — особа с умом и характером. Но вернемся к нашему делу. Вашего ребенка зовут Жоржем, и ему почти десять лет от роду. Случай или шпионство — как вам больше нравится — позволили вашему покорному слуге получить достаточно сведений, но это еще не все. Итак, вы решили призвать милого мальчика в Армуаз. Вы получили письмо от маркиза, где он писал о скором приезде, и были далеки от мысли, что ваш брат поручик свалится вам как снег на голову! Любовник остался вам верен. Он женился бы на вас и признал бы ребенка — в этом нет сомнений. Имение, перекупленное у настоящих хозяев, могло бы в будущем иметь превосходную госпожу…
