Адриан Дойл - Весь Шерлок Холмс. Вариации

Загадка рубина «Аббас»

После… нашей поездки в Девоншир Холмс был занят двумя делами крайней важности… известный карточный скандал в Нонпарель-клубе… и дело несчастной мадам Монтпенсьер.

Просматривая свои записи, я обнаружил, что в них отмечено: вечером десятого ноября началась первая метель зимы 1886 года. Тот день был темным и холодным, с жестоким пронизывающим ветром, завывающим за окнами; а когда ранние сумерки превратились в ночь, уличные фонари, мерцающие сквозь мрак Бейкер-стрит, осветили пустые тротуары, сверкающие от внезапно упавшего снега.

Едва три недели минуло с того дня, как мы с моим другом Шерлоком Холмсом вернулись из Дартмура, завершив то необычное дело, подробности которого я уже описывал под названием «Собака Баскервилей», и, хотя с тех пор случилось несколько преступлений, привлекших внимание моего друга, ни одно не могло удовлетворить его страсть к необычному или родить ту вдохновенную вспышку гения логики и дедукции, которая возникала лишь при виде сложной, запутанной проблемы.

В камине весело потрескивал огонь, и я, удобно откинувшись в кресле и лениво оглядывая нашу несколько неаккуратную, но уютную гостиную, должен был признать, что бьющий в оконные стекла снег с градом лишь усиливает чувство спокойствия и довольства. По другую сторону камина в мягком кресле расположился Шерлок Холмс, вяло перелистывающий страницы справочника в черной обложке — на букву «Б»; Холмс только что сделал какие-то пометки возле «Баскервиля», и теперь, блуждая взглядом по именам и заметкам, покрывающим страницы тома, он время от времени посмеивался и издавал неразборчивые восклицания. Я отбросил свою книгу — «Ланцет», решив поддержать дух моего друга, задав ему вопрос относительно одного-двух незнакомых мне имен… когда вдруг сквозь завывания ветра я различил звяканье колокольчика у входной двери.

— К нам гость, — сказал я.

— Скорее это клиент, Уотсон, — заметил Холмс, откладывая книгу. — И по неотложному делу, — добавил он, взглянув на оконное стекло, залепленное снегом. — Погода слишком сурова, а это возвещает нам…

Холмс не успел договорить — мы услышали стремительные шаги на лестнице, дверь резко распахнулась, и наш гость, споткнувшись, ввалился в гостиную.

Это оказался невысокий, тучный человек, в промокшем насквозь макинтоше и котелке, поверх которого был намотан шерстяной шарф, завязанный под подбородком. Холмс повернул абажур настольной лампы так, что свет упал на вошедшего, и на какое-то мгновение наш гость замер, таращась на нас; с его одежды капала вода, оставляя пятна на ковре. Он мог бы показаться смешным — с его бочкообразным туловищем и круглым лицом, обмотанным шарфом, если бы не беспомощное страдание, светящееся в карих глазах, и не дрожащие руки, которыми он дергал нелепый шарф, завязанный бантом.

— Снимайте плащ и садитесь к огню, — приветливо произнес Холмс.

— Я, безусловно, должен извиниться за свое неуместное вторжение, джентльмены, — начал вошедший. — Но боюсь, что возникшие обстоятельства грозят… грозят…

— Быстрее, Уотсон!

Но я не успел. Раздался тяжкий стон — и наш гость с грохотом свалился на пол, потеряв сознание.

Прихватив с буфета немного бренди, я влил его в рот несчастного, а Холмс, успевший уже снять с толстяка шарф, заглядывал через мое плечо.

— Что вы можете сказать о нем, Уотсон? — спросил он.

— Ну, он перенес серьезное потрясение, — заметил я. — Судя по внешности, он человек вполне обеспеченный и респектабельный, скорее всего бакалейщик, и, без сомнения, когда он придет в себя, мы узнаем о нем гораздо больше.

— Э, я думаю, мы можем отважиться и на более смелые предположения, — задумчиво произнес мой друг. — Когда дворецкий из весьма богатого дома внезапно мчится сквозь снежную бурю, чтобы упасть без чувств на мой скромный ковер, я предвкушаю нечто более серьезное, нежели взломанный денежный ящик.

— Дорогой Холмс!..

— Могу поставить гинею за то, что под пальто у него — ливрея… Ну, что я говорил!

— Хорошо, пусть так, и все же я не понимаю, почему вы предположили, что он именно из богатого дома.

Холмс приподнял безжизненную руку лежащего.

— Вы можете видеть, Уотсон, что подушечки обоих больших пальцев потемнели. Поскольку этот человек явно ведет малоподвижный образ жизни, то я могу найти лишь одно объяснение подобному изменению цвета кожи. Он постоянно полирует пальцами серебро.

— Но, Холмс, серебро обычно полируют кусочком замши! — возразил я.

— Ординарное серебро — да. А серебро очень высокого качества полируют все-таки пальцами, из чего я и делаю вывод о богатом хозяйстве. А что касается его внезапного бегства из дома — ну, взгляните, он ведь выскочил в легких лакированных туфлях, несмотря на то что снегопад продолжается с шести часов вечера. О, ему уже лучше, — мягко добавил Холмс, увидев, что наш гость приоткрыл глаза. — Мы с доктором Уотсоном поможем вам добраться до кресла, а когда вы как следует отдохнете, то, конечно, расскажете нам о своих тревогах.

Наш посетитель схватился руками за голову.

— Как следует отдохну! — простонал он. — Бог мой, сэр, да они, должно быть, уже у двери!

— Кто — они?

— Полиция, сэр Джон, все! Рубин «Аббас» украден!

Он уже почти кричал. Мой друг наклонился к нему и положил свои длинные тонкие пальцы на запястье толстяка. Я и прежде не однажды замечал, что Холмс обладает некоей почти магнетической силой, умиротворяюще действующей на людей. И в этот раз произошло то же самое — панический ужас исчез из взгляда нашего гостя.

— Ну а теперь изложите мне факты, — через мгновение приказал Шерлок Холмс.

— Меня зовут Эндрю Джолифф, — начал наш гость уже куда более спокойно, — и последние два года я служил дворецким у сэра Джона и леди Довертон в их доме на Манчестерской площади.

— Сэр Джон Довертон, ученый-садовод?

— Да, сэр. Вообще-то говоря, эти его цветы, особенно знаменитые красные камелии, для него значат куда больше, чем даже рубин «Аббас» и прочие фамильные сокровища. Я так понимаю, вы знаете об этом рубине, сэр?

— Я знаю о его существовании. Но расскажите мне все своими словами.

— Ну, по-моему, на него даже смотреть страшно. Он как огромная капля крови, и внутри у него горит совершенно дьявольский огонь. За два года я его видел лишь однажды, потому что сэр Джон держит его в сейфе, в спальне, и запирает, как смертельно ядовитую тварь, которую нельзя выпускать на свободу. Но вот сегодня вечером я увидел его во второй раз. Это было сразу после обеда, когда один из наших гостей, капитан Мастерман, предположил, что неплохо было бы сэру Джону показать им рубин «Аббас»…

— Имена! — лениво перебил его Холмс.

— Имена, сэр? А, вы имеете в виду гостей. Ну, там был капитан Мастерман, он брат хозяйки, потом лорд и леди Брэкминстер, мистер Данбар, потом высокочтимый Уильям Радфорд, наш член парламента, и миссис Фицсиммонз-Леминг.

Холмс нацарапал что-то на своей манжете.

— Прошу вас, продолжайте, — сказал он.

— Я сервировал кофе в библиотеке, когда капитан высказал свое желание и все леди очень шумно его поддержали. «Я бы предпочел показать вам красные камелии в оранжерее, — сказал сэр Джон. — Тот образчик, который моя жена приколола к своему платью, куда более прекрасен, нежели любой предмет, который можно найти в ларце с драгоценностями, и вы можете сами в этом убедиться». — «Так и позвольте нам убедиться!» — улыбнулся мистер Данбар, и тогда сэр Джон отправился наверх и принес ларец. Когда он поставил ларец на стол и открыл его, все гости столпились вокруг, а хозяйка тем временем приказала мне пойти в оранжерею и зажечь там свет, чтобы гости могли пойти и взглянуть на красные камелии. Но никаких красных камелий там не оказалось.

— Боюсь, что я не совсем понимаю.

— Они исчезли, сэр! Исчезли все до единой! — хрипло воскликнул наш гость. — Когда я вошел в оранжерею, я так и замер с лампой в руках… мне показалось, что я просто сошел с ума. Да, сам куст был на месте, но дюжина крупных цветков, которыми я еще сегодня днем восхищался, пропала, и остался только один лепесток!

Шерлок Холмс потянулся длинной рукой за своей трубкой.

— Замечательно, замечательно, — пробормотал он. — Это очень мило. Но, умоляю, продолжайте вашу интереснейшую историю.

— Я вернулся в библиотеку и сообщил о происшествии. «Но это невозможно! — воскликнула хозяйка. — Я же сама видела цветы как раз перед обедом, когда срезала один из них для себя!» — «Да этот тип просто свихнулся!» — закричал сэр Джон, и тут же, засунув ларец с рубином в ящик стола, бросился в оранжерею, а гости побежали следом за ним. Но камелий не было!

— Минуточку, — перебил Холмс, — когда вы их видели в последний раз?