Агата Кристи - День поминовения

Айрис резко перебила ее:

– А почему вы вообще должны о нем что-то знать?

– Конечно, дорогая, никакой необходимости в этом нет. Просто я хотела сказать, что было бы приятней, если бы мы хоть что-нибудь знали. Разве не так?

– Вы будете иметь возможность близко познакомиться с ним в самом скором времени, – сказала Айрис, – потому что я выхожу за него замуж.

– Айрис! – Звук, который издала Люсилла, был нечто среднее между воплем и блеянием. – Что ты говоришь?! Это безумие! И вообще, сейчас ничего нельзя решать!

– Все уже решено, тетя Люсилла.

– Ну что ты, милочка, разве можно думать о свадьбе, когда в доме покойник?! Как можно нарушать приличия?! Не забывай, что еще предстоит это ужасное следствие и все прочее. И кроме того, милочка, я убеждена, что покойный Джордж не одобрил бы твой выбор. Он недолюбливал этого мистера Брауна.

– Да, верно, – сказала Айрис. – Джордж не любил Энтони и не одобрил бы мой выбор, но все это уже не имеет значения. Мне ведь жить, а не Джорджу. Тем более что Джорджу теперь все равно.

Миссис Дрейк издала еще один стон:

– Айрис, Айрис! Я тебя не узнаю! Как ты можешь быть такой бесчувственной?

– Простите меня, тетя Люсилла. – В голосе Айрис послышалось волнение. – Наверное, я не так выразилась. Я только хотела сказать, что Джордж теперь обрел покой и ему не нужно больше волноваться из-за меня и устраивать мое будущее. Я должна решать все сама.

– Глупости, милочка. Как можно в такое время что-нибудь решать? Сейчас самый неподходящий момент. Об этом просто не может быть речи.

Айрис неожиданно рассмеялась.

– Тем не менее речь была. Энтони сделал мне предложение незадолго до нашего отъезда из Литл-Прайерс. Он просил меня на следующий день приехать в Лондон и обвенчаться с ним, никому не говоря ни слова. И я очень жалею, что тогда не согласилась.

– Скажем прямо, довольно странная просьба! – деликатно заметил полковник Рейс.

Айрис с вызовом повернулась к нему:

– Ничуть не странная! Мы избавились бы от многих лишних хлопот. И почему только я ему не доверилась? Он просил меня, просил, а я побоялась! Но теперь я непременно выйду за него, как только он пожелает.

Люсилла разразилась потоком бессвязных негодующих восклицаний. Ее пухлые веки дрожали, глаза наполнились слезами.

Полковник Рейс воспользовался общим замешательством и начал действовать.

– Мисс Марль, могу я перед уходом переговорить с вами наедине по очень важному делу?

Она недоуменно пробормотала: «Да, да, конечно» – и направилась к дверям. Полковник пошел было за ней, но на полпути вернулся к Люсилле и сказал ей:

– Не расстраивайтесь, миссис Дрейк. Помните: чем меньше слов, тем лучше. Может быть, все еще уладится.

Слегка успокоив Люсиллу, он вышел вслед за Айрис, которая провела его через холл в небольшую комнату в глубине дома. За окном ронял последние листья печальный платан.

Рейс сразу перешел на деловой тон:

– Я только хотел сказать вам, мисс Марль, что инспектор Кемп мой близкий друг и я прошу вас отнестись к нему с полным доверием. Его обязанности не из приятных, но я не сомневаюсь, что он проявит максимум доброжелательности и понимания.

Секунду-другую она смотрела на него молча, затем без видимой связи спросила:

– Почему вы вчера не пришли в «Люксембург»? Джордж вас ждал.

Он покачал головой:

– Джордж не ждал меня.

– Как же так? Он сказал, что вы должны прийти.

– Он мог так сказать, но это была неправда. Джордж прекрасно знал, что я не приду.

– Но ведь был лишний стул. Для кого он предназначался?

– Во всяком случае, не для меня.

Айрис прикрыла глаза, лицо ее внезапно побледнело.

Она прошептала:

– Значит, для Розмэри… Теперь все понятно… он был поставлен для Розмэри…

Ему показалось, что она вот-вот упадет. Он бросился и поддержал ее, потом помог сесть.

– Успокойтесь, успокойтесь!

Она ответила едва слышно:

– Мне уже лучше. Но я не знаю, что делать… Я не знаю, что мне делать!

– Может быть, я могу помочь?

Айрис взглянула на него грустными, серьезными глазами:

– Я должна сначала сама разобраться. Я должна, – она беспомощно развела руками, – разложить все факты. Во-первых, Джордж считал, что Розмэри не покончила жизнь самоубийством, а была убита. В этом его убедили письма. Как вы думаете, кто их написал?

– Не знаю. И никто не знает. А вы сами как думаете?

– Просто не могу себе представить. Но, так или иначе, Джордж поверил этим письмам и устроил вчерашний праздник, и распорядился поставить лишний стул… А вчера был День поминовения… Это такой день, когда души усопших слетают на землю. И дух Розмэри тоже мог явиться к нему… и открыть ему правду.

– Вы даете слишком много воли своему воображению.

– Но я сама все это время чувствовала ее присутствие. Мне часто казалось, что она где-то рядом, что она порывается мне что-то сказать… Ведь это моя родная сестра.

– Успокойтесь, Айрис.

– Нет, я должна выговориться! Джордж выпил за Розмэри и… и тут же умер. Может быть, она приходила за ним.

– Но согласитесь, милая Айрис, души мертвых не подсыпают цианистый калий в бокалы с шампанским.

Эти слова как будто подействовали на нее отрезвляюще. Уже более спокойным тоном она сказала:

– Нет, нет, это просто невероятно! Ведь Джордж не покончил с собой – он был убит. Так считает полиция, и, наверно, это так и есть. Но все равно получается какая-то бессмыслица.

– Почему же бессмыслица? Если Розмэри погибла от руки убийцы, а Джордж начал догадываться, кто этот убийца…

Она перебила его:

– Если! Но ведь Розмэри не была убита! Вот и получается бессмыслица. Джордж в свое время поверил этим дурацким письмам, потому что депрессия после гриппа и вправду малоубедительная причина для самоубийства. Но настоящая причина была совсем другая! Подождите, я сейчас…

Она выбежала из комнаты и вскоре вернулась, держа в руках письмо:

– Прочтите! Вы сейчас убедитесь!

Полковник Рейс развернул сложенный вчетверо, слегка помятый листок:

«Леопард, милый…»

Он прочел письмо дважды, прежде чем возвратить его Айрис.

– Вот видите? – сказала Айрис, волнуясь. – Ей было так тяжело, она была в отчаянии! И ей не хотелось жить.

– А вы знаете, кто адресат этого письма?

Айрис кивнула:

– Стивен Фарадей. Не Энтони. Она любила Стивена, а он поступил с ней жестоко. И тогда она взяла яд в ресторан и отравилась у него на глазах. Может быть, она хотела, чтобы Стивен раскаялся и горько пожалел, что так с ней обошелся.

Рейс задумчиво кивнул и, помолчав, спросил:

– Когда вы нашли это письмо?

– Примерно полгода назад. Оно лежало в кармане старого халата.

– А Джорджу вы его не показали?

– Ну что вы! – с жаром воскликнула Айрис. – Как я могла это сделать? Предать свою родную сестру? Ведь Джордж был уверен, что она его любила. Как я могла показать ему такое письмо после ее смерти? У него возникла своя версия, он считал, что Розмэри была убита, и я его не разубеждала, хотя и знала, что все было не так. Я же не могла сказать ему правду. Но сейчас я хочу знать, что я должна делать. Я показала это письмо вам, потому что вы были другом Джорджа. А инспектору Кемпу тоже нужно будет его показать?

– Да. Кемп должен его прочесть. Это ведь вещественное доказательство.

– Значит… значит, его могут огласить на суде?

– Необязательно. Совсем необязательно. Следствие занимается смертью Джорджа, и огласке подлежит только то, что имеет непосредственное отношение к делу. Пока что позвольте мне забрать это письмо.

– Ну хорошо.

Она проводила его до входной двери. Когда он уже стоял на пороге, она вдруг сказала:

– Это письмо доказывает, что Розмэри покончила с собой?

Рейс ответил:

– Письмо, безусловно, подтверждает, что у нее была причина для самоубийства.

Айрис глубоко вздохнула. Спустившись по ступенькам на тротуар, он оглянулся. Она все еще стояла в дверях, глядя ему вслед, пока он переходил на другую сторону площади.

Глава 7

Мэри Рис-Тальбот глазам своим не поверила, увидев перед собой полковника Рейса.

– Вы ли это, дорогой? Какими судьбами? Я не видела вас с тех самых пор, как вы таинственно исчезли из Аллахабада[67]. Что вас сюда привело? Уж конечно, не просто желание меня повидать. Вы ведь противник светских визитов. Ну, ну, не томите, признавайтесь и оставьте свою вечную дипломатию.

– Применительно к вам, Мэри, дипломатия была бы пустой тратой времени. Вы ведь видите все насквозь – я давно это знаю.

– Ближе к делу, ближе к делу, голубчик.

Рейс улыбнулся:

– Скажите, горничную, которая открыла мне дверь, зовут Бетти Арчдейл?