Фрэнк Томас - Шерлок Холмс и Золотая Птица

— Но почему бриллиант? — спросил Орлов. — Я согласен с тем, что в тайнике мог находиться драгоценный камень. На эту мысль наводят сами размеры выемки. Но почему не рубин или изумруд?

— Потому что существует слишком мало знаменитых рубинов, изумрудов или жемчужин. Если бы это долго скрывающееся сокровище было одним из этих камней, мы, вероятно, могли бы сейчас его назвать. Известных бриллиантов гораздо больше, и мы ищем один из них. Дочь Чу Санфу должна иметь возможность открыто носить его. Значит, камень не может быть краденым. Отгадка где-то рядом. Должен существовать уникальный бриллиант, который удовлетворил бы нашим требованиям. Нужно лишь выяснить его название.

— Вы хотите снова переговорить с доктором Бауэром? — спросил Орлов.

— Сначала я сам проведу кое-какие исследования. Знаменитый эксперт заметил: «Бриллиантов много». Я должен сузить круг поисков, чтобы не тратить время впустую.

Орлов казался неудовлетворенным.

— А как насчет Чу Санфу?

— Азиат перестал быть проблемой. Теперь мы знаем, к чему он стремится и что собирается делать. Камнем преткновения становится Базил Селкирк.

События показали, что оба заявления Холмса были ошибочными.

18

ВОСТОЧНОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО

На следующее утро я должен был навестить нескольких пациентов. Холмс опять поднялся раньше меня, если только вообще ложился спать. По его поведению никогда нельзя было определить, отдыхал он или нет. Во всяком случае, кому-то, и я подозреваю, что Билли, пришлось потрудиться. Холмс сидел в кресле у камина, углубившись в книгу, а на столе было разбросано несколько незнакомых томов. Часть из них была раскрыта.

— Что это? — спросил я, указывая на книги.

— Исследования, Ватсон. — Меланхолии Холмса как не бывало. Он снова шел по следу и был счастлив. — Работы специалистов по бриллиантам. Здесь труды Жан-Батиста Тавернье и нашего Эдвина Стритера. Несколько интересных комментариев Бенвенуто Челлини, научные труды Капефижу и Брантоме по общественным отношениям.

— Боже мой! — простонал я со скорбной улыбкой. — Мы обычно по колено завалены вашими архивами преступлений, а теперь очередь книг о бриллиантах.

— Временное неудобство, Ватсон.

— Вы что-нибудь выяснили?

— Пока нет. Но выясню. Когда знаешь, что искать, работа становится легче. У нас, конечно, есть последнее средство. — Я непонимающе уставился на Холмса, и он продолжил: — Наш клиент Васил Д'Англас сообщил, что будет в Лондоне через два дня. Вы, надеюсь, понимаете, старина, что он знает тайну Золотой Птицы.

— Так почему просто не спросить его, Холмс?

— А вы думаете, он скажет правду? — Сыщик отложил книгу. — Кроме того, Д'Англас — наш клиент. Это мы должны информировать его, а не наоборот.

Прежде чем я смог найти подходящее возражение, Холмс снова сменил тему:

— Знаете, это дело нравится мне все больше. Спрятан бриллиант огромной ценности. И спрятан не где-нибудь, а в вещи, которая ценна сама по себе. Большое сокровище укрыто в меньшем. Я не могу вспомнить аналогичный случай. Поразительно!

После завтрака я оставил Холмса копаться в старых книгах и вышел на Бейкер-стрит, пациенты заждались меня. Кеб стоял неподалеку, и я сел в него, собираясь назвать вознице адрес. Это было последнее, что я запомнил…

Очнувшись, я обнаружил, что лежу на соломенном тюфяке и кто-то трясет меня за плечи. Когда глаза привыкли к тусклому свету, я разглядел человека, который привел меня в сознание, поставил на ноги и поддерживал, помогая справиться с нахлынувшей дурнотой. Человек этот был подобен горе, его мускулы напоминали канаты океанского лайнера, но сильные руки были поразительно мягкими и нежными. Бритая голова терялась на бычьей шее, переходящей в плечи гориллы. Ручищи гиганта напоминали окорока. Подождав, пока я окончательно приду в себя, великан мягким голосом произнес:

— Идите.

Выбора не было и я повиновался.

Пахло землей и илом — где-то рядом была река. Но воздух был чистым и сухим. Меня вывели из небольшого помещения, где я спал, очевидно, под действием какого-то наркотика. Нестерпимо резало глаза, но тошнота прошла. До сих пор не знаю, чем меня усыпили.

Мы спускались по узкому коридору с земляным полом. По обе стороны через равные промежутки находились двери, помеченные ярко-красными иероглифами. На перекрестках тяжелая рука, лежавшая на моем плече, поворачивала меня в нужном направлении. Где бы я ни находился — а я подозревал, что в Лаймхаусе, — меня вели по коридорам лабиринта. Проход то и дело разделялся, прошло довольно много времени, прежде чем мы оказались перед пролетом шатких ступенек. Короткий подъем, и, миновав портеру, мы оказались в большой комнате, освещенной газовыми рожками. Мой провожатый погасил свечу и отпер дверь в дальней части комнаты, знаком приказав мне войти в нее.

Я очутился в маленькой комнате, стены которой были увешаны коврами. Тошнотворно пахло ладаном. Горело множество свечей, я заметил, что их пламя неподвижно, как в церкви. Это производило гипнотический эффект, и я затряс головой, чтобы побороть сонливость. Мой провожатый прошел через комнату и откинул ковер, обнажив богато инкрустированную деревянную панель. Я услышал, как щелкнул замок. Китаец-гигант сдвинул панель в сторону и, не трогаясь с места, знаком велел мне войти.

Я оказался в комнате, увешанной коврами от пола до потолка. Невозможно сказать, были ли за ними стены. Панель за спиной сама собой вернулась на место. Я стоял в десяти футах от большого стола, украшенного искусной резьбой. Вероятно, это было розовое дерево, столешница была покрыта лаком и отполирована до мягкого блеска. За столом в кресле с высокой спинкой сидел китаец. Фигура в наглухо застегнутом халате казалась неестественно прямой. Лицо азиата напоминало круглую желтую маску, на которой выделялись проницательные раскосые глаза. Голову едва прикрывали несколько жидких прядей, с подбородка свешивались две тонкие полоски седых волос. Несмотря на седину, хозяин комнаты не казался слишком старым, хотя я не взялся бы определять возраст китайца. Тонкие пальцы с необыкновенно длинными ногтями осторожно гладили огромное животное с короткими лапами и длинным, нервно подрагивающим хвостом. Зверь смотрел на меня блестящими любопытными глазами. Я узнал этого зверька.

— Какой симпатичный мангуст! Судя по шкуре, здоров и ухожен.

Китаец изумился:

— Вы знаете это животное? Значит, вы служили в Индии.

— Имел честь.

— Пожалуйста, присаживайтесь, доктор Ватсон, — сказал хозяин, указывая на низкое кресло, стоящее против света.

Усевшись в него, посетитель был вынужден задирать голову, чтобы видеть лицо возвышающегося над ним собеседника. Кроме того, газовые рожки светили прямо в глаза гостю, ослепляя его и подчеркивая зависимость от хозяина. «Восток — дело тонкое», — подумал я и ответил:

— Я предпочел бы стоять. Не думаю, что Чу Санфу откажет гостю своего дома в такой маленькой прихоти.

Китайцу пришлось смотреть снизу вверх. Это уязвило его, хотя на бесстрастном лице не отразилось ничего.

— Мне жаль, что приходится доставлять вам неудобства, доктор Ватсон.

Он приготовился продолжать в том же духе, но я не намерен был выслушивать всю эту восточную чепуху. В Британии такие вещи даром не проходят.

— Вам нисколько этого не жаль, — бесцеремонно прервал я поток красноречия Чу. — На самом деле я вас совершенно не интересую. Мое похищение — лишь инструмент воздействия на мистера Шерлока Холмса. Боюсь, что такой противник вам не по зубам.

Не без торжества я заметил, что преступный король вышел из себя, он раздраженно кусал губы, уже жалея о своем поведении. Я немного придвинулся, вынудив собеседника задрать голову. Чу Санфу продолжал небрежно гладить мангуста, но его свободная рука потянулась к маленькому гонгу на столе. Быстрый щелчок длинного ногтя послужил бы сигналом для гиганта за деревянной панелью или других бандитов, прятавшихся за ковром. Я слегка покачал головой:

— Да, сэр, я очень недоволен.

Глаза китайца расширились, он все еще не владел собой:

— Полагаю, наши методы несколько необычны…

— Вздор! — прервал его я. — Я точно так же мог быть оглушен уличным грабителем или засунут в мешок, как это принято у американских преступников. Во всяком случае, я стою здесь и не сомневаюсь, что именно сейчас ваш эмиссар говорит с Холмсом и делает ему мрачные намеки в отношении моей судьбы. Это самое заурядное похищение и ничего больше. Признаюсь, я разочарован: Холмс говорил о вас как об умном человеке.

Унизить сильнее было невозможно. Китаец больше не мог терпеть свое положение, он поднялся, приблизив свое лицо к моему:

— Доктор Ватсон, вы верно догадались, что играете роль товара в этой сделке, которую я хочу предложить мистеру Холмсу. Вы останетесь на некоторое время моим… скажем, гостем. У Холмса есть определенные возможности, он может затруднить обмен, воспользовавшись какой-нибудь уловкой. Не вижу причин для того, чтобы сделать ваше временное пребывание здесь неприятным.