Агата Кристи - Унесенный потоком
— Вы собираетесь в Лондон?
— Да, завтра днем, но всего только на сутки. Затем я вернусь сюда, в «Олень», где вы сможете меня найти, мадам, если я вам понадоблюсь.
— Но почему вы должны мне понадобиться? — резко спросила она.
Пуаро не ответил на вопрос, бросив лишь:
— Я буду в «Олене».
Позднее, той же ночью, Фрэнсис сказала мужу:
— Не думаю, что этот человек собирается в Лондон по изложенной им причине. Я совершенно не верю в предположение, что Гордон мог составить завещание. А ты веришь, Джереми?
— Нет, Фрэнсис, — отвечал он уставшим, почти безразличным голосом. — Нет. Он едет туда совсем по иной причине.
— По какой?
— Не имею представления.
— Что мы будем делать, Джереми? — спросила Фрэнсис. — Что мы будем делать?
— Я думаю, Фрэнсис, — отвечал он спустя некоторое время, — единственное, что мы можем сделать…
Глава 9
Вооруженный соответствующими рекомендациями со стороны Джереми Клоуда, Пуаро получил очень конкретные ответы на свои вопросы. Дом Гордона был полностью разрушен. Развалины его были совсем недавно разобраны, чтобы расчистить площадку для нового строительства, в живых не осталось никого, кроме Дэвида Хантера и миссис Клоуд. В доме было трое слуг: Фредерик Тейм, Элизабэт Тейм и Эйлин Корриган. Все трое погибли мгновенно. Гордон Клоуд был вытащен из-под развалин живым, но, не приходя в сознание, умер по дороге в госпиталь. Пуаро записал имена и адреса ближайших родственников слуг. «Возможно», — говорил он, — в разговорах со своими друзьями они упоминали что-нибудь такое, что может для меня послужить указанием на нужный мне источник информации.»
Чиновник, к которому обратился Пуаро, скептически отнесся к такому заявлению, но адреса дал. Теймы были из Дорсета, Эйлин Корриган — из Каунти-Корка.
Затем Пуаро направился к майору Портеру. Он помнил заявление Портера о том, что тот служил в противовоздушной обороне. Пуаро хотел узнать, не был ли Портер на дежурстве в ту самую ночь и не видел ли он, что произошло на Шеффилд-Террас.
Кроме того, он хотел поговорить с майором Портером и по другим причинам.
Завернув за угол Эдж-Стрит, Пуаро сильно удивился, увидев полицейского, выходящего из того самого дома, к которому он направлялся. Поблизости от дома собралась небольшая группа зевак. При виде этого Пуаро упал духом.
Констебль перехватил взгляд бельгийца.
— Сюда нельзя, сэр, — сказал он.
— Что случилось?
— Вы живете в этом доме? Так?
Пуаро отрицательно покачал головой.
— А кого вы хотели здесь увидеть?
— Майора Портера.
— Вы его друг, сэр?
— Нет, я бы так не сказал. А что случилось?
— Этот господин, как я понимаю, застрелился. А вот и инспектор.
Дверь открылась, и на улицу вышли двое. Один — местный инспектор, во втором Пуаро узнал сержанта Грейвса из Уормсли-Уэйла. Последний признал его и быстро представил инспектору.
— Давайте лучше войдем, — произнес инспектор.
Трое мужчин вошли в дом.
— Они позвонили в Уормли-Уэйл, — объяснил Грейвс, — и суперинтендант Спенс отправил меня сюда.
— Самоубийство?
— Да, — ответил инспектор. — Похоже, здесь все г. сно. Видимо, дача показаний на дознании сказалась на его психике. У людей иногда бывает подобная реакция. В последнее время, насколько я знаю, он был в состоянии депрессии. Финансовые трудности. То одно, то другое. Застрелился из собственного револьвера.
— Мне можно подняться? — спросил Пуаро.
— Да, пожалуйста. Сержант, проводите наверх месье Пуаро.
— Да, сэр.
Грейвс поднялся с ним в комнату на втором этаже. Она выглядела почти так, как ее запомнил Пуаро: неясного цвета старые коврики, книги. Майор Портер сидел в большом кресле. Выглядел как живой. Только голова упала на грудь. Правая рука свисала с кресла. И прямо под нею, на полу, лежал револьвер. В комнате еще чувствовался едкий запах пороха.
— Полагают, что это произошло пару часов назад, — сказал Грейвс. — Выстрела никто не слышал. Привратницы не было. Она ходила за покупками.
Пуаро наклонился к неподвижному телу и, хмурясь, рассмотрел небольшую опаленную ранку на правом виске.
— Месье Пуаро, как вы думаете, почему он сделал это? — спросил Грейвс.
Он уважительно обратился к Пуаро, так как видел, с каким почтением относится к нему суперинтендант, хотя про себя сержант считал Пуаро одним из этих ужасно занудливых отставников.
— Да… — рассеянно отвечал Пуаро. — Была основательная причина. Но не в этом трудность.
Он бросил взгляд на маленький столик по левую руку от майора Портера, на которой лежал массивный хрустальный поднос с трубкой и коробкой спичек. И больше ничего. Пуаро окинул взглядом всю комнату, а затем подошел к письменному столу-бюро с крышкой на роликах.
Бумаги были аккуратно разложены по отделениям. В центре стола — бювар, чернильница с пером, два карандаша, коробочка с бумагой для заметок и книжечка с марками. Все очень опрятно и аккуратно. Обычная жизнь, спокойная смерть, если, конечно, ничего не упущено!
— Он не оставил какой-нибудь записки или письма для коронера? — спросил Пуаро у Грейвса.
Грейвс покачал головой.
— Нет, хотя, казалось бы, вполне естественно ожидать подобное от бывшего военного.
— Да. Вот это-то и странно.
Педантичный до мелочей при жизни, майор Портер почему-то не оказался таковым в момент смерти. Здесь что-то не так. Не мог Портер застрелиться, подумал Пуаро, не оставив записки.
— Какой удар для Клоудов! — заметил Грейвс. — Это ослабит их положение, и им придется искать кого-нибудь еще, кто лично знал Андерхея.
— Вы хотите видеть что-нибудь еще, месье Пуаро? — с беспокойством спросил Грейвс.
Пуаро покачал головой и следом за Грейвсом вышел из комнаты.
На лестнице они столкнулись с хозяйкой дома, которая явно была недовольна ажиотажем и сразу же пустилась в длинные рассуждения. Грейвс умудрился ускользнуть, оставив Пуаро выслушивать эти потоки красноречия.
— Я даже не отдышалась. Видимо, сердце. Грудная жаба. Моя мама как раз от нее умерла. Шла по рыночной площади — и вдруг свалилась замертво… Я чуть не потеряла сознание, когда обнаружила его. О, для меня это был такой удар! Никогда ничего подобного не ожидала, хотя в последнее время он был в подавленном состоянии. Видимо, тревожился о деньгах, да и ел мало, никогда от нас ничего не принимал. А вчера вечером поехал в какое-то местечко в Оутшире — Уормсли-Уэйл, кажется, — чтобы дать показания на дознании. Скорее всего, он повредился в уме. По возвращении оттуда выглядел просто ужасно. Всю ночь ходил по комнате, не находя себе места. То ложился, то вставал. Вне всякого сомнения, убитый был его другом. Бедняжка, это его так расстроило. Сегодня, после беготни по магазинам, отстояв в длинной очереди за рыбой, я решила предложить ему чашку чаю, поднялась наверх и вот, пожалуйста, вижу — он в кресле, мертвый, а на полу — револьвер. Это был для меня такой удар! Мне пришлось вызвать полицию. Ну, и все остальное. Куда катится наш мир, спрашиваю я вас?
— В мире становится жить нелегко, — медленно произнес Пуаро, — и выживают только сильные.
Глава 10
Был девятый час, когда Пуаро вернулся в «Олень». Он обнаружил записку от Фрэнсис Клоуд с просьбой ее навестить. Пуаро сразу же направился к ней.
Она ждала его в гостиной, Пуаро раньше не был в этой комнате. Окна выходили на огороженный забором сад, в котором расцвели грушевые деревья. На столах стояли вазочки с тюльпанами.
Старая мебель блестела от воска и полировки, а медная каминная решетка и ведерко для угля просто сверкали.
Очень красивая комната, подумал Пуаро.
— Вы утверждали, месье Пуаро, что понадобитесь мне. Вы оказались правы. Следует кое-что рассказать, и я думаю, что вы для этого лучший слушатель.
— Всегда легче, мадам, делиться с тем, кто уже имеет достаточное представление о том, о чем пойдет речь.
— Так вы считаете, что знаете, что я собираюсь сказать?
Пуаро кивнул головой.
— С какого времени…
Она не успела закончить вопрос, как Пуаро быстро ответил:
— С тех пор, как я увидел фотографию вашего отца. В вашей семье характерные черты лица. Ни у кого не возникает сомнения, что вы и он — родственники. Причем у вас поразительное сходство с человеком, появившимся здесь под именем Энока Ардена.
Фрэнсис глубоко и печально вздохнула.
— Да, вы правы. Хотя у нашего бедного Чарльза была борода. Он — мой двоюродный брат, месье Пуаро, своего рода паршивая овца в семье. И вот сейчас я довела его до смерти — до неприятной и жалкой смерти…
Она замолчала.
— Вы не расскажете мне… — начал было Пуаро.
Она поднялась.
