Дороти Сэйерс - Медовый месяц в улье

– Нет. Мой день – среда. Мистер Хэнкок отпускает меня в среду с одиннадцати. И по воскресеньям, разумеется. Но в воскресенье меня тут не было. Я ездил в Лондон к девушке.

– Вы из Лондона? – спросил Питер.

– Нет, милорд. Но я там работал когда-то, и у меня остались друзья.

Питер кивнул.

– Можете сообщить нам еще что-нибудь? Не знаете, кто бы еще мог зайти тем вечером к Ноуксу? У кого еще был на него зуб?

– Да полно таких, – весомо сказал Крачли. – Но ничего из ряда вон выходящего.

Кирк был готов его отпустить, но Питер задал еще один вопрос:

– Вы что-нибудь знаете о бумажнике, который мистер Ноукс потерял некоторое время тому назад?

Кирк, Крачли и Селлон уставились на него. Питер ухмыльнулся:

– Нет, я не ясновидец. Поток красноречия миссис Раддл коснулся и этой темы. Что вы можете нам об этом сказать?

– Я только знаю, что он поднял большой шум, и все. Десять фунтов там было, по его словам. Вот если бы сорок, как у меня…

– Спасибо, достаточно, – сказал Кирк. – Мы что-нибудь об этом знаем, Джо?

– Нет, сэр. Кроме того, что его не нашли. Мы решили, что Ноукс выронил его из кармана на улице.

– Тем не менее, – добавил Крачли, – он поставил новые замки на дверях и окна сделал. Два года тому назад. Можете матушку Раддл спросить.

– Два года назад, – повторил Кирк. – Гм. Непонятно, как это связано с нашим случаем.

– Это может объяснить, – сказал Питер, – почему он так тщательно запирался.

– Ах да, разумеется, – согласился суперинтендант. – Ну что же, Крачли, спасибо, пока все. Не уходите далеко, вы можете нам снова понадобиться.

– Сегодня я здесь, – сказал Крачли. – Буду работать в саду.

Кирк проследил, как за ним закрылась дверь.

– Не похоже, чтобы это был он. Они с Паффетом предоставили алиби друг для друга.

– Паффет? Паффет сам себе лучшее алиби. Вы только на него взгляните. Тому, кто кроток нравом, не сердит, не нужен лом, не нужен цианид. Гораций, перевод Уимзи.

– Итак, свидетельство Паффета исключает Крачли. Хотя он мог сделать это позже. Доктор сказал: мертв около недели. Допустим, Крачли сделал это на следующий день…

– Вряд ли. Когда миссис Раддл пришла на следующее утро, она не смогла попасть в дом.

– Верно. Надо будет проверить алиби Фрэнка у этого Уильямса из Пэгфорда. Крачли мог вернуться и совершить свое черное дело после одиннадцати.

– Мог. Но не забывайте, что Ноукс не ложился. Может, раньше, скажем, в шесть вечера, перед уходом?

– Это не согласуется со свечами.

– Забыл про них. Но ведь свечи можно было зажечь в шесть часов, чтобы обеспечить алиби.

– Пожалуй, можно, – задумчиво согласился Кирк. Однако ему явно не приходилось сталкиваться со столь искушенными преступниками. Он поразмыслил немного, а потом сказал:

– А как же яйца и какао?

– В моей практике и их подделывали. Один убийца спал в двух постелях и съел два завтрака, чтобы добавить правдоподобия своей неубедительной истории.

– Гилберт и Салливан, – сказал суперинтендант без особой надежды.

– Я думаю, в основном Гилберт[150]. Если это Крачли, то, скорее всего, он все тогда же и совершил, потому что я не представляю, чтобы Ноукс мог впустить Крачли ночью. Зачем ему? Если только у Крачли в самом деле не было ключа.

– Ага! – сказал Кирк.

Он тяжело повернулся в кресле и посмотрел в глаза Питеру:

– Что вы искали на этих ключах, милорд?

– Следы воска в желобках.

– О! – сказал Кирк.

– Если с ключа сняли копию, – продолжил Питер, – то это случилось в последние два года. Выяснить это трудно, но возможно. Особенно если есть друзья в Лондоне.

Кирк почесал в затылке.

– Это было бы замечательно, – сказал он. – Но послушайте. Вот как я вижу это дело: если преступник Крачли, то как он упустил все эти деньги? В голове не укладывается. Неразумно как-то.

– Вы правы. Это самое загадочное во всем деле, независимо от того, кто убийца. Складывается впечатление, что оно вообще не из-за денег. Но другой мотив найти нелегко.

– Да, странно это, – сказал Кирк.

– Кстати, если бы после мистера Ноукса остались какие-то деньги, кому бы они отошли?

– А! – Лицо суперинтенданта засияло. – Это мы выяснили. Нашли вот это вот завещаньице в старой конторке в кухне.

Он достал документ из кармана и развернул его:

– “После уплаты моих законных долгов…”

– Прожженный циник! Такому наследству не позавидуешь.

– “…все, чем я буду обладать на момент смерти, достается моей племяннице и единственному живому родственнику Агнес Твиттертон”. Это вас удивляет?

– Ничуть. С чего бы?

Кирк, хоть и казался медлительным, заметил, как Питер на мгновение нахмурился, и немедленно воспользовался своим преимуществом.

– Когда Макбрайд, это семя иудино, выложил все начистоту, что сказала мисс Твиттертон?

– Э… ну, – сказал Питер, – она, естественно, пришла в негодование.

– Естественно. Это было для нее ударом, да?

– Не большим, чем можно было ожидать. Кстати, кто засвидетельствовал завещание?

– Саймон Гудакр и Джон Джеллифилд. Это врач из Пэгфорда. С этим все в порядке. Что сказала мисс Твиттертон, когда ваш слуга нашел тело?

– Ну, вскрикнула и забилась в истерике.

– А что-нибудь членораздельное она сказала?

Питер отметил, что чувствует странное отвращение. В теории он был с одинаковой легкостью готов отправить на виселицу женщину или мужчину, но воспоминание о мисс Твиттертон, испуганно прижавшейся к Гарриет, не давало ему покоя. Он был почти готов согласиться с Кирком в том, что семья для служителя закона – одна обуза да и только.

– Знаете, милорд, – сказал Кирк, не отводя своего мягкого, но по-бычьи непреклонного взгляда, – я кое-что слышал от остальных.

– Тогда почему вы их не расспросите? – спросил Питер.

– Сейчас расспрошу. Джо, попроси мистера Макбрайда зайти на минутку. Что же, милорд, вы джентльмен, и у вас есть чувства. Вполне понятно и делает вам честь. Но я полицейский и не могу позволить себе такой роскоши, как чувства. Это привилегия высших классов.

– Черт бы побрал высшие классы! – сказал Питер. Замечание Кирка уязвило его тем более, что он посчитал его заслуженным.

– А Макбрайд, – дружелюбно продолжал Кирк, – вообще ни к какому классу не относится. Если бы я спросил вас, вы бы сказали правду, но вас это задело бы. А можно выяснить у Макбрайда, которого это нисколько не заденет.

– Я понял, – отозвался Питер. – Вы специалист по безболезненным допросам.

Он подошел к камину и раздраженно пнул полено.

Тут в комнату энергично вошел мистер Макбрайд. На его лице было написано: чем скорее это закончится, тем скорее можно будет вернуться в город. Он уже рассказал полиции про финансовые обстоятельства дела и, как гончая, рвался с поводка полицейских формальностей.

– Мистер Макбрайд, еще один вопрос. Вы не заметили, какое влияние сегодняшняя страшная находка оказала на, так сказать, семью и друзей?

– Ну, – протянул Макбрайд, – они огорчились. А кто бы не огорчился?

(И стоило заставлять ждать из-за таких глупостей.)

– Не припомните ничего особенного?

– Ах да! – сказал мистер Макбрайд. – Я понял. Да, вот садовник – побелел как мел, было дело, – и пожилой джентльмен очень разволновался. У племянницы случилась истерика, но она-то не так удивилась, как остальные, да?

Он обращался к Питеру, который, уклонившись от его проницательного взгляда, отошел к окну и рассматривал георгины.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, когда слуга пришел и сказал, что нашли мистера Ноукса, она сразу же закричала: “Ах! Дядя умер”.

– Точно? – спросил Кирк.

Питер резко обернулся:

– Вы несправедливы, Макбрайд. По тому, как держался Бантер, это было всем ясно. Уж мне по крайней мере.

– Вам было ясно? – переспросил Макбрайд. – По-моему, вы не торопились в это поверить.

Он посмотрел на Кирка, а тот спросил:

– Мисс Твиттертон еще что-нибудь сказала?

– Она сказала: “Дядя умер, а деньги пропали”, только это. И тут ее стало корчить. Ничто так не пронзает сердце, как фунты, шиллинги и пенсы, правда?

– Ничто, – подтвердил Питер. – Вы, насколько я помню, спросили, не нашли ли на трупе деньги.

– Именно так, – согласился Макбрайд. – Мне он не родственник, понимаете ли.

Питер, все удары которого были парированы, сложил оружие и признал поражение.

– Вам, как юристу, должна быть видна широкая панорама христианской семейной жизни. Как вы ее оцениваете?

– Невысоко, – сухо ответил Макбрайд и повернулся обратно к столу. – Господин суперинтендант, я вам еще понадоблюсь? Мне надо вернуться в город.

– Пожалуйста. У нас есть ваш адрес. Хорошего дня, мистер Макбрайд, и большое спасибо.

Когда за ним закрылась дверь, Кирк перевел взгляд на Питера:

– Все правильно, милорд?

– Все правильно.

– Эх! Пожалуй, надо вызвать мисс Твиттертон.