По ту сторону занавеса - Биггерс Эрл Дерр
Вышколенный слуга, он не мог не оказать уважения гостю хозяина, кем бы тот ни был, но с «сэром» как-то не вязался небрежный жест, которым дворецкий подсунул поднос с открыткой прямо под нос китайцу. У слуг есть много способов высказать свое истинное отношение к человеку, соблюдая при этом все внешние правила приличия.
Чарли Чан с удивлением взглянул на открытку. Правда, он звонил в свою гостиницу с просьбой пересылать сюда его корреспонденцию, но, откровенно говоря, так скоро ее не ждал.
Парадиз слегка встряхнул поднос, словно торопя гостя. Чан взял открытку.
Открытка была от младшей дочери. Девочка рассчитывала, что отец успеет получить ее перед самым отъездом.
Приезжай скорей, дорогой папочка, – писала девочка. Мы очень соскучились по Тебе. Сейчас все время дует ветер кона,[2]и у нас каждый день жара стоит до 90 градусов.[3] Мы очень хотим видеть Тебя. Соскучившаяся по Тебе
Твоя любящая дочь Анна
Чарли перевернул открытку. Увидел Вайкики, гигантские волны, обрушивавшиеся на пляж, и на заднем плане вершину Даймонд Хед. О, как захотелось домой бедному детективу, даже сердце защемило! Какое-то время он неподвижно сидел в кресле, закрыв глаза. Потом сорвался с места и бросился к письменному столу.
Парадиз придерживал открытку на подносе большим пальцем, влажным от пота. К счастью, отпечаток пришелся на ярко-голубое гавайское небо. Быстро извлек Чарли черный порошок и щеточку и повторил процедуру с отпечатком пальца. Затем сравнил новый отпечаток с тем, что фигурировал на чистом листе бумаги, сделав это с помощью лупы. И откинулся в кресле, опять закрыв глаза. Теперь уже не было необходимости сравнивать отпечаток на чистом листе бумаги с отпечатками пальцев Каррика Эндерби. На открытке красовался отпечаток большого пальца респектабельного мажордома Парадиза, и он же оставлен на пустом листе бумаги, находившемся в конверте из Скотленд-Ярда. В этом не оставалось сомнений. Парадиз тайно вскрыл письмо из лондонской полиции, адресованное сэру Фредерику!
ГЛАВА IX
Порт исчезнувших женщин
Утро в четверг было ясным и солнечным. Проснувшись, Чан сразу же вскочил с постели и подбежал к окну. Солнечные лучи радостными отблесками играли на волнах гавани. Мир был прекрасен, его красота и гармония успокаивали. Чарли подумал – не вечно же он будет ощупью пробираться в сумраке сомнений и загадок, наступит вот такой сияющий день, когда он столь же ясно увидит убийцу сэра Фредерика, как сейчас видит далекие башни Окленда. А потом… Безбрежные воды Тихого океана, маяк на Макапуу, вершина Даймонд Хед и пальмы на набережной. И вот уже открывается вид на самый лучший город в мире – Гонолулу, уютно устроившийся в изумрудной чаше окружающих холмов.
Неторопливо одевшись, детектив вышел из спальни. Барри Кирк в ослепительном утреннем костюме уже сидел за завтраком, просматривая утренние газеты. Чан улыбнулся при мысли, как сейчас ошарашит своего милого хозяина. После вчерашнего открытия он так и не видел Барри, хотя прождал его до полуночи. Поскольку тот явно задерживался в своем клубе, уставший Чарли отправился спать.
– Доброе, прекрасное доброе утро! – приветливо встретил своего гостя Барри Кирк. – Как себя сегодня чувствует наш великий детектив?
– Замечательно, лучше и быть не может, – заверил хозяина гость. – А насчет вашего самочувствия я не стану и спрашивать, выглядите вы прекрасно.
– Сущая правда, – не стал возражать молодой человек. – Я бодр, как молодой олень, бодрость, амбиция и энтузиазм меня просто переполняют, и мне не терпится приступить к делу. Ага, вам следует знать, что вчера я звонил мисс Морроу, чтобы информировать ее о том, что моя бабка сообщила нам об Эйлин Эндерби. Естественно, мисс Морроу сочла нужным устроить допрос этой даме, на который приглашает вас. Очень надеюсь, что и мне разрешат присутствовать. А если нет… то уж никак не по моей вине.
Китайский детектив одобрительно кивнул.
– Очень хорошо, с этой дамой непременно следует побеседовать.
Вошел Парадиз, как всегда, чинный и исполненный чувства собственного достоинства. Вежливо поздоровавшись с обоими мужчинами, он поставил перед каждым стакан апельсинового сока. Барри Кирк, приподняв свой, произнес тост:
– Этот бокал нашего национального вина я выпью за ваше здоровье, уважаемый сержант Чан. Калифорнийский апельсиновый сок… Наверняка вы начитались реклам о нем. Лечит абсолютно все болезни, начиная с бессонницы и кончая разбитым сердцем. Как вы провели вчерашний вечер?
– Совершил небольшое путешествие в китайский квартал, – ответил Чарли.
– В поисках следов Ли Гунга, не так ли? И с каким результатом?
– С наихудшим. Хуже и быть не может, – честно признался Чарли, сморщившись от неприятных воспоминаний. – Там мне, к сожалению, попался некий скаут, слишком уж мечтавший о свершении доброго дела и очень навредивший мне, словом, разрушивший все мои планы.
И детектив рассказал Барри о вчерашнем неприятном происшествии, немало тем позабавив молодого человека.
– Вот уж действительно не повезло! – смеялся Барри. – Впрочем, полагаю, вам все равно не удалось бы узнать больше.
– Зато потом, – веско добавил Чарли, – счастье мне улыбнулось.
Тут опять вошел Парадиз, на сей раз с овсянкой. Чарли Чан молча наблюдал за ним, а когда дворецкий вышел, вскользь заметил:
– Вчера вечером я сделал поразительное открытие.
– В самом деле? – удивился Барри. – Какое же?
Не отвечая на вопрос, детектив в свою очередь поинтересовался:
– А что вы, собственно, знаете о своем… как его правильнее назвать… Камердинере? Дворецком?
– Вы говорите о Парадизе? Боже праведный! Не думаете ли вы…
– Поступая к вам, он представил какие-нибудь рекомендации? – перебивая хозяина, допытывался китаец.
– Уверен, что и у короля Георга не могло быть лучших. Герцоги и графы наперебой расхваливали его в самых лестных для Парадиза выражениях. И я вовсе им не удивляюсь, ведь Парадиз и в самом деле лучший в мире слуга.
– Жаль, – коротко бросил Чан.
– Почему вы сказали «жаль»?
– Жаль, что лучший в мире слуга имеет склонность распечатывать хозяйские письма над струйкой пара.
Чарли Чан воздержался от дальнейших объяснений, поскольку в этот момент Парадиз снова вошел в комнату и поставил на стол тарелки с дымящейся яичницей с ветчиной. После его ухода Кирк наклонился к детективу и тихо спросил:
– Так это Парадиз вскрыл письмо из Скотленд-Ярда? Каким образом вы это обнаружили?
Молодой человек в молчании выслушал короткий рассказ детектива Чана. Лицо его утратило всякую веселость, стало серьезным, даже хмурым.
– Мне следовало ожидать чего-то в этом роде, – вздохнул он. – В таких случаях почему-то непременно оказывается замешанным камердинер. Но Парадиз!.. Воплощенное достоинство и честность! Как неприятно разочаровываться в людях! Что же мне теперь делать? Сразу дать расчет?
– Нет, нет, ни в коем случае! – живо возразил Чан. – Парадиз не должен догадываться о том, что мы знаем о его… слабости. Мы просто обязаны выжидать и проявлять чрезвычайную осторожность.
– Ладно, – опять вздохнул Барри. – Буду за ним присматривать до тех пор, пока вы сами, уважаемый Чарли, не вытащите из кармана наручники. Ах, как жаль, что придется надеть их на такие ловкие руки!
– Я вовсе не уверен, что дело дойдет до наручников, – успокоил явно расстроенного хозяина Чарли.
– О, если бы! – оживился тот.
После завтрака Чарли Чан позвонил в редакцию «Глоб», чтобы узнать домашний телефон репортера Билла Ранкина. После чего без малейшего зазрения совести вырвал этого Ранкина из объятий Морфея, хотя репортер вполне заслужил хороший сон, и попросил его немедленно приехать.
