Эрл Гарднер - Дело о поющей девушке
– Я возражаю, – встал с места Гамильтон Бергер. – Этот вопрос уже задавался, и на него получен ответ. Перекрестный допрос ведется недолжным образом.
– Возражение принимается, – постановил судья Кейзер.
– Когда вы в последний раз видели этот револьвер до того, как вам его вручил окружной прокурор?
– Я возражаю. Этот вопрос уже задавался, и на него получен ответ. Перекрестный допрос ведется недолжным образом.
– Возражение отклоняется.
– Отвечайте, – велел Мейсон Джорджу Анклитасу.
– Когда я передал его Хелману Эллису.
– Вы считаете, что это тот же револьвер?
– Я возражаю. Это повторение. Вопрос уже задавался, и на него получен ответ.
– Возражение принимается.
– Вы не знаете номера четырех револьверов, которые вы купили?
– Я возражаю! – закричал Гамильтон Бергер. – Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется недолжным образом. Этот вопрос уже задавался, и на него получен ответ.
– Возражение принимается, – постановил судья Кейзер.
– Знаете ли вы в настоящий момент или знали ли вы в тот момент, когда передавали револьвер Хелману Эллису, номер оружия?
– Я возражаю. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется недолжным образом.
– Возражение отклоняется.
– Нет, я не знал номер конкретно того револьвера, – признался Анклитас. – Я на него не смотрел. Я уже рассказал вам все, что мне известно. Я просто отдал ему револьвер. Вот и все.
– Вы осматривали три оставшихся у вас револьвера?
– Я возражаю! – закричал Гамильтон Бергер. – Перекрестный допрос ведется недолжным образом.
– Возражение отклоняется, – заявил Джордж Анклитас.
– Я прошу вас внимательно осмотреть оставшиеся у вас три револьвера до завтрашнего утра, – обратился Мейсон к свидетелю. – Проверьте, нет ли на одном из них метки на стволе – царапины, оставленной пилкой для ногтей, как вы описали.
– Это только предложение адвоката защиты, – заметил Гамильтон Бергер. – И совсем необязательно действовать в соответствии с ним. Я считаю, что этот свидетель уже представил все доказательства, что мог.
– Однако последовательность событий могла спутаться в голове у свидетеля, – заметил судья Кейзер. – Я считаю, что установленным фактом является то, что он передал Хелману Эллису какой-то револьвер. Револьвер, найденный рядом с телом Надин Эллис, – это один из револьверов, проданных Джорджу Анклитасу или его партнеру, Уилтону Маркусу. На суд не произвели впечатления все эти вопросы о метке на стволе. Очевидно, свидетель сделал вполне естественную ошибку насчет последовательности событий и, если не будет представлена значимость этой метки и всех вопросов, связанных с ней, которую суд к настоящему моменту не уловил, то мы готовы заявить, что для нас не играет никакой роли отсутствие какой-либо метки на стволе револьвера, находящегося в зале суда. Однако если выяснится, что на стволе одного из трех оставшихся револьверов имеется царапина, то это несколько прояснит ситуацию и покажет, что свидетель допустил ошибку. Однако суд не понимает, как это влияет на рассматриваемые на данном слушании вопросы. Возможно, конечно, это заложит основание для допроса свидетеля Анклитаса в суде присяжных.
– А теперь я хочу прояснить ситуацию со всеми купленными вами револьверами, – снова обратился Мейсон к свидетелю. – Вы приобрели четыре револьвера. Где хранился каждый из них?
– Ваша честь, я могу выступить с возражением? – спросил Гамильтон Бергер. – Перекрестный допрос ведется недолжным образом. Если адвокату защиты разрешат допрашивать этого свидетеля о местонахождении каждого из револьверов, о том, откуда свидетель знает, что они в определенное время находились в определенном месте, и все в таком роде, то слушание будет продолжаться бесконечно. Совершенно очевидно, что адвокат только тянет время, а его практически не остается. У нас всего несколько минут до окончания слушания.
– Тем не менее, хотя суд и намерен строго соблюдать правила представления доказательств и ведения перекрестного допроса, – возразил судья Кейзер, – мы не станем лишать обвиняемую ее прав просто потому, что сложилась такая ситуация, когда адвокат защиты пытается тянуть время, чтобы подготовиться. Суд хочет обратить внимание окружного прокурора на тот факт, что если бы он пригласил мистера Мейсона для дачи показаний, не делая никакого заявления, то, скорее всего, окружному прокурору не пришлось бы жаловаться на то, что он называет растягиванием времени.
– Я думал, что вправе сразу же пригласить его, – признался Гамильтон Бергер сконфуженно. – Я забыл, что технически он не закончил перекрестный допрос Джорджа Анклитаса.
– Это ваша ошибка, – холодно заметил судья Кейзер. – А не ошибка суда. Мы хотим, чтобы слушание велось честно и справедливо. Ввиду заявлений, сделанных окружным прокурором, суд признает, что косвенные улики создают чрезвычайно сложную ситуацию. Мы также заявляем, что суд намерен докопаться до корней этого дела. Мы позволим продолжить перекрестный допрос этого свидетеля в рамках разумного, однако не дадим его растягивать только затем, чтобы отложить слушание. Теперь суд пришел к мнению, что, если возникнет необходимость объявить вечерний перерыв, мы проведем сегодня еще одно заседание поздним вечером, чтобы разобраться с этим делом сегодня. Мистер Мейсон, продолжайте перекрестный допрос мистера Анклитаса. Возражение отклоняется. Свидетель, отвечайте на вопрос.
– Я прошу секретаря суда зачитать вопрос, – сказал Мейсон.
Секретарь зачитал последний вопрос Мейсона из протокола:
– «А теперь я хочу прояснить ситуацию со всеми купленными вами револьверами. Вы приобрели четыре револьвера. Где хранился каждый из них?»
– Один рядом с кассой в баре, – сообщил Джордж Анклитас. – Второй – у стойки регистрации в мотеле, третий – в комнате, где играют в азартные игры.
– А четвертый?
– Это запасной. Я обычно брал его с собой, если возвращался домой с деньгами. Иногда не брал. Он просто находился в ночном клубе. Так, на всякий случай. Поэтому я и отдал его Эллису.
– Вы пытались как-то отличить револьверы? – поинтересовался Мейсон. – На них самих или на кобурах имелись какие-то метки, или бирки, или хоть что-нибудь?
– У нас нет ни одной кобуры. Револьверы лежат там, где сотрудник может их сразу схватить в случае необходимости.
– И вы даже не пробовали маркировать их? Чтобы можно было отличить один от другого?
– Один раз мы подумали поставить на них метки – я вам об этом уже рассказывал. Но потом мы изменили решение.
– На протяжении последнего месяца у вас возникали какие-либо проблемы, связанные с местонахождением этих револьверов? Например, было сложно найти один из них? Какая-нибудь путаница за последний месяц?
– Никакой, – ответил Анклитас.
– Было ли, чтобы один из револьверов оказался в необычном месте?
– Я, по крайней мере, об этом не знаю.
– Вы заявили, что иногда брали один из револьверов домой, если несли крупную сумму денег.
– Все правильно.
– Кто-либо еще брал с собой револьвер при подобных обстоятельствах?
– Мой партнер, Хитрец Маркус.
– Кто-то еще?
– Никто… Минутку. Одна из гардеробщиц иногда ночует в доме у матери. Когда ей приходилось возвращаться поздно ночью, она несколько раз брала с собой револьвер. Я пресек это, как только узнал.
– То есть она держала револьвер при себе во время работы?
– Нет, нет. Ей нужно ехать к матери на автобусе, и, заканчивая смену, это где-то в два часа ночи, она опасается идти шесть кварталов до автобусной остановки и стоять там. Она обычно рассчитывает время таким образом, чтобы как раз подоспеть к последнему автобусу, однако боится его пропустить, поэтому выходит раньше и ждет его. Иногда автобус опаздывает. Однажды ночью ей пришлось столкнуться с эксгибиционистом и… В общем, она стала класть один из револьверов себе в сумочку.
– Но вас она не предупреждала об этом?
– Нет.
– Тогда откуда вы узнали, что она берет оружие с собой?
– Она оставила сумочку в туалете. Дежурная не знала, чья это сумочка, и принесла мне. Я открыл ее, чтобы выяснить, нет ли там каких документов, понял, что сумочка принадлежит гардеробщице, и увидел там револьвер. По виду он очень походил на наши. Я вызвал гардеробщицу к себе и спросил, откуда у нее оружие. Она призналась, что брала револьвер, хранящийся за стойкой бара у кассы.
– И вы положили этому конец?
– Конечно. Во-первых, у нее нет разрешения на ношение оружия. Во-вторых, предположим, к нам ворвались бы вооруженные грабители, бармен протянул бы руку за револьвером, а его не оказалось бы на месте?
– Но она возвращала его на место, когда брала?
