Найо Марш - Премьера убийства
Адам Пул поднял голову. Лицо его было бледно, черная прядь спадала на лоб, и Мартине он очень напомнил «Адама» работы Микеланджело…
— Послушайте, суперинтендент, — отрывисто проговорил Пул. — Какие еще доказательства? У вас есть сам факт смерти, не так ли?
Аллейн пожевал губами, потом ответил, тщательно подбирая слова:
— Видите ли, есть некоторый временной интервал между тем моментом, когда мистер Беннингтон еще жил и говорил, и тем моментом, когда был найден мертвым. Что-то около восьми минут.
— Да, но… — вступил Перри Персифаль и как-то сразу осекся. — А, ладно, что бы там ни было, я не желаю этого знать…
— Не бойся, мой маленький, суперинтендент тебя не укусит, — зловеще сказал Резерфорд. — Что же ты замолчал, маленький Перри? Говори уж до конца!
— Да заткнись ты! — фальцетом выкрикнул Перри Персифаль, оборачиваясь. — Ах, как все тут показывали свое беспокойство! Ах, как тут все переживали! Как все хотели выставить напоказ свою честность, открытость! Прямо за живое берет! Ладно, я знаю, что доктор думает обо мне, но со своей стороны я очень сомневаюсь в его способности ставить диагноз кому бы то ни было! Пусть я голубой, пусть! Но если голубой может сочувствовать умершему, может скорбеть, может испытывать дурноту при одной мысли о самоубийстве загнанного человека, то пусть я буду голубым! Плевать мне! Это лучше, чем быть просто импотентом, неспособным на человеческие чувства, вроде нашего доктора!
Повисло тягостное молчание, слышно было только скрипение ручки сержанта, который прилежно стенографировал.
Доктор Резерфорд с некоторым трудом поднялся на ноги и посмотрел на Перри сверху вниз.
— Итак, где же ваши аргументы, мой птенчик? — сказал Резерфорд таким густым голосом, что кулисы всколыхнулись от воздушной волны. — Ежели вы человек нормальный, в чем пытаетесь нас уверить, то почему ведете себя как больная божья коровка, которая норовит спрятать свои ножки, когда ее сожмут в ладони, а стоит чуть отпустить — просыпается и стремится улететь? Почему вы так боитесь, Персифаль? Чего вы боитесь? — Он схватил Персифаля за рукав. — Это уникальный образчик, дамы и господа! Чуть раньше, всего пару часов назад, он вслух страдал от оскорбления, которое ему учинил умерший, потом от дурноты, которая постигла его при виде того же умершего, потом… Да что говорить! Я предлагаю вам взглянуть на него!
— Тихо! — прикрикнул Адам Пул. — Джон, заткнись, ради всего святого! Заткнись!
Перри вырвал свой рукав у Резерфорда и повернулся к суперинтенденту.
— Я понимаю, что вы здесь только по долгу службы, но…
— Да, мистер Аллейн, я тоже думаю, что наша мирная дискуссия приняла несколько причудливые очертания! — быстро проговорил Пул. — И мне бы хотелось ее закончить, особенно если мы все согласны, что это было самоубийство, и ничего более…
— Хотя я, например, не согласен, — спокойно сказал Аллейн.
Все заговорили разом, возбужденно.
— Вы можете возражать сколько угодно, — повторил Аллейн, чуть повышая голос. — Но я повторяю, что не имею доказательств, был ли это несчастный случаи или самоубийство.
Джейко усмехнулся. Все застыли.
— Итак, никто не хочет произнести нехорошего слова? — утвердительным тоном спросил Джейко. — Ну раз так, как всегда, озвучивать буду я. Значит, суперинтендент, вы считаете, что произошло убийство? Как погано, не правда ли?
По чистой случайности один из уставших донельзя рабочих сцены свалился во сне со стула. И прямо на шнур от занавеса. Занавес взлетел и открыл ключевую мизансцену пустому залу…
— Не хватает только аплодисментов! — сардонически заметил Джейко.
Глава 8
Интермедия
Когда Мартина оглядела всю труппу, молча сидящую на сцене, труппу, где каждый был уже до отказа полон яростью и злобой, ей вдруг стало вовсе неудивительно, что Беннингтона могли убить… Раньше трудно было даже подумать об этом. А ведь судя по всему, все так и случилось.
Долгую паузу нарушил Адам Пул:
— Надо ли понимать так, суперинтендент, что вы напрочь исключаете возможность самоубийства?
— Никоим образом! — отвечал Аллейн. — Напротив, я ищу этой версии самые ничтожные подтверждения, вы же видели… Но есть весомые аргументы в пользу того, что это могло быть и не самоубийство, понимаете? Нам следует более тщательно разобраться в деле.
— И какие у вас аргументы в пользу убийства?
— Да уж есть такие…
— И они для вас много значат?
Аллейн помолчал.
— Да, они довольно существенны.
— Ну так скажите нам! — взорвался Резерфорд.
— Достаточно сказать, что они очень весомы, — дипломатично ушел от ответа Аллейн.
— Неслабая аргументация, позвольте заметить! — Резерфорд гремел, как пустое ведро, в которое бросают картошку.
— Но, мистер Аллейн! Что еще мы можем вам рассказать?! — крикнула Элен Гамильтон. — Мы понимаем только, что Бен сделал это сам! Сам! И мы понимаем, что он сделал это оттого, что был ужасно несчастен! Пусть кто-то из нас и виноват в его несчастье, что из того? Что мы еще можем сказать?
— Знаете, я смогу вам ответить более определенно, когда мы выясним в точности, что делал каждый из вас в тот или иной момент, — с ледяным спокойствием отвечал суперинтендент. — Во всяком случае, в промежутке времени между тем, как мистер Беннингтон вышел со сцены, и тем, когда его нашли мертвым… Пока что инспектор Фокс опрашивает рабочих сцены, а я намереваюсь провести ту же процедуру с вами, господа актеры.
— Ага, я понимаю… — Элен наклонилась вперед и уперлась локтями в колени. — Вы хотите выяснить, кто из нас имел возможность убить Бена? Так?
— Да, — подтвердил Аллейн. — Поразительная догадливость… Думаю, вы согласитесь, что можно пока пропустить формальные вопросы?
— Можно.
— Тогда давайте начнем прямо с вас, мисс Гамильтон, если вы, конечно, не против.
— Я была на сцене все то время, о котором вы говорите, мистер Аллейн. Перед самым уходом Бена была сцена с Джеем Дорси, Адамом Пулом, Перри Персифалем и мною… Потом Джей и Перри выходят, а за ними — Бен. Адам и я остаемся и доигрываем до самого конца.
— Следовательно, и вы, мистер Пул, были на сцене до самого конца пьесы? — повернулся Аллейн к Пулу.
— Видите ли, тут прямо трагикомедия, — несколько натянуто улыбнулся Пул. — Дело в том, что персонаж, которого играл мистер Беннингтон, выходит со сцены и тут же стреляет в себя. За сценой звучит хлопок из пугача. А я выхожу сразу же вслед за этим, почти сразу после Персифаля и Дорси, но тотчас же возвращаюсь на сцену. Буквально через минуту-другую. Я должен был стать у левой кулисы и ждать ключевой фразы мисс Гамильтон «по делам бизнеса…» — и вслед за этим снова выйти к рампе.
— Так сколько времени вас не было на сцене?
— Может быть, мы вам просто покажем? — предложила Элен. Она встала и прошла на середину сцены, затем подняла к губам сомкнутые руки и замерла. Она стала совершенно другой женщиной…
Показалось, будто Клем Смит выкрикнул свое обычное «Очистить сцену!». На самом же деле Клем только обвел своим особым взглядом актеров, из чего все сразу поняли, что кому делать… Мартина, Джейко и Гая сразу отошли за кулисы. Перри Персифаль вместе с Дорси подошли к ступенькам, ведущим со сцены. Пул пересек сцену и приблизился к Элен. Они встали друг напротив друга в тех же позах, в каких стояли на репетиции. Доктор Резерфорд, не обращая ни малейшего внимания на происходящее, казалось, дремал на мягкой софе. Элен следила за Клемом Смитом, который пошел за своей книгой с текстом пьесы.
— Начнем с момента ухода Бена, Элен, — сказал Пул, и в следующую минуту мисс Гамильтон повернулась к пустому залу.
— У меня есть только одно, что я хотела бы сказать, но это должно остаться между нами! — Она повернулась к Перри и Дорси. — Не будете возражать, господа?
Перри отвечал голосом непроходимого зануды:
— Я вас не понимаю и даже не принимаю само обращение ко мне — отчего это вы вдруг вспомнили обо мне?
А Дорси сказал с поэтической печалью:
— Я словно жестоко опьянел от понимания своего полного несоответствия миру и людям, среди которых живу. Господи, как я был бы счастлив оказаться в полном одиночестве…
Они вышли со сцены, оставив там Элен, Адама и воображаемого Беннингтона.
Элен снова заговорила, обращаясь к призрачному собеседнику — Беннингтону:
— Теперь тебе должно быть ясно, о да! Ведь мы дошли до конца, не правда ли?
— Да, — отвечал голос Клема, читавшего с листа. — Я понял тебя, дорогая, понял… и до свидания… Скорее нет, прощай!
Они повернулись в сторону левой двери. Аллейн кинул взгляд на часы. Элен сделала порывистое движение, словно пыталась задержать кого-то невидимого, а Пул взял ее за локоть и потянул прочь. Все было исполнено так живо, так натурально, что казалось, сейчас скрипнет дверь, в которую выйдет Бен…
