Николас Блейк - В аду нет выбора
— Договориться он мог только относительно информации, которую они требовали. Следовательно, он собирается стать предателем.
— Он будет пытаться обмануть их снова: «Я отдам то, что вы хотите иметь, когда вы покажете мне живую Люси и отпустите ее». Затем он будет мешкать сколько возможно, а потом убьет себя. Во всяком случае, я так понимаю все это.
— Приблизительно то же самое сказала мне и его жена.
— Неужели? Вы думаете, она знала, что он хотел уйти?
— Не могу утверждать. Судя по ее поведению, это весьма сомнительно. Но она актриса. Да и задержала моего человека, поболтав с ним немного, хотя никогда прежде такого не было. Как раз в то время Рэгби и направлялся в кабинет писать письма.
— А этот ребенок, которого нашли замерзшим в сугробе…
— Не имеет никакого отношения к этому делу. Мальчик. Я же говорил вам.
— Убитый?
— Никаких видимых признаков телесного повреждения. Мне позвонят, если при вскрытии что-либо обнаружат. — Голос Спаркса был хриплым от усталости. — Послушайте ночной выпуск новостей по радио. Они все расскажут. Теперь я должен идти и бросить кусок мяса стервятникам.
— Вы их всех отгоните от Елены Рэгби, когда скажете, что профессор исчез.
— Она в своей комнате. Один из моих парней находится у ее дверей, — сказал Спаркс. — Никто туда не войдет и оттуда не выйдет, — добавил он мрачно.
Но Елене Рэгби это удалось. За несколько минут до передачи новостей по местному радио Найджел, условившись с человеком, стоявшим у дверей Елены, попросил Клэр привести Елену вниз. Он знал, что все обитатели дома соберутся в гостиной послушать новости по радио, и хотел увидеть, как они воспримут сообщение, особенно один человек. Мысль, созревшая в его голове, могла найти свое подтверждение именно таким образом. Однако мысль эта совсем не заслуживала похвалы, если бы не холодная логика, лежавшая в ее основе.
Остальные гости, которые вели отрывочный разговор, умолкли, когда в комнату вошли обе женщины. Присутствовавшие знали об исчезновении профессора, но не знали, как это расценить. Был ли он похищен? Перешел ли он на сторону противника? А может быть, после тяжелых переживаний в эти последние дни он просто помешался и теперь блуждает где-то снежной ночью?
Адмирал взял Елену за руку и осторожно подвел к креслу у камина. Напротив сидела его жена. Елена, как всегда, держалась с чувством собственного достоинства, но она словно окаменела, словно только что прошла сквозь тяжкое физическое испытание. Взгляд ее был отсутствующим.
Все принялись украдкой разглядывать Елену, испытывая то ли замешательство, то ли какую-то стыдливую заботливость, точно она была живой мученицей. Лишь миссис Салливан, взглянув на нее, тотчас отвела глаза и стала мешать угли в камине. На ее губах появилась чуть самодовольная улыбка, которая как бы говорила: «Я же вас предупреждала. Иностранцам доверять нельзя. Можете мне поверить: так или иначе она замешана в этом деле».
На столе, стоящем в стороне, Джастин Лики раскладывал пасьянс. Он то и дело начинал все сначала, небрежно бросая карты одна на другую, а выражение его лица говорило о настороженном внимании к чему-то совершенно иному. Лэнс Аттерсон буквально изнемогал от скуки, поглаживая за ушами кошку, обитающую в Домике. Гнетущее молчание прервала Черри. Придвинувшись по полу к ногам Елены, она сказала:
— Я глубоко сочувствую вам, но я уверена, что все будет хорошо. Не волнуйтесь, миссис Рэгби.
— Благодарю вас, моя дорогая.
Адмирал взглянул на часы, включил радио погромче и вернулся на свое место. Найджел, стоя у радиоприемника, видел, как пальцы Клэр сжались в кулаки: его собственное напряженное состояние передалось и ей. Остальные придвинулись ближе или же просто наклонились вперед, точно голос диктора был голосом дельфийского оракула.
— «Профессор Алфред Рэгби, дочь которого исчезла в прошлый четверг — как полагают, была похищена, — пропал. Последний раз его видели…» — произнес хорошо поставленный голос. Затем прозвучало описание профессора. Ко всем, кто, возможно, видел его, обращались с просьбой сообщить об этом. Полиция высказывала предположение, что он мог лишиться памяти… Это было весьма завуалированное объявление. Лишь единицы в Англии, знавшие характер работы Рэгби, осознали бы, что его исчезновение означает большой урон для страны.
Слегка покашляв, диктор принес свои извинения. Послышался шелест страниц. И он продолжал:
— «Сегодня вечером снегоочиститель, разгребая от снега дорогу вблизи Лонгпорта, неожиданно отрыл тело ребенка. — У Елены Рэгби остановилось дыхание, точно кто-то ударил ее в сердце. — Это было тело мальчика около девяти лет, которое пролежало под снежным сугробом несколько дней. Следов насилия на теле не обнаружено. Предполагают, что ребенок мог погибнуть в снежный буран, направляясь по дороге в Лонгпорт на железнодорожный вокзал. Около мальчика найдена сумка на молнии с предметами его одежды. В кармане у мальчика лежал обратный билет до Лондона. В настоящий момент установить его личность представляется невозможным, поскольку полиция не располагает сведениями ни об одном пропавшем мальчике в данном районе».
Елена, несколько расслабившись в своем кресле, при известии о том, что это мальчик, снова напряглась, словно струна.
— «Весьма любопытно, что никаких инициалов или других отличительных отметок на одежде мальчика нет. Единственным ключом к разгадке является тонкий серебряный медальон размером с личный знак на цепочке. Он был на шее у мальчика, под бельем. На одной стороне медальона изображен феникс, встающий из пепла. На другой стороне выгравирована надпись…»
Голос диктора заглушил страшный крик, какого Найджел никогда не слышал. Лицо Елены стало пепельного цвета. Глаза ее не отрываясь смотрели на радиоприемник, словно из него шел голос, осуждавший ее на вечные муки. Прерывистый крик сорвался с ее бескровных губ. Он пугал не потому, что был громким. И все же, заполнив комнату и отразившись от стен, он словно повис в воздухе, когда Елена, встав, затем опустилась на пол и, теряя сознание, произнесла:
— Ивэн.
Глава 11
Признание
31 декабря
Найджел отнес Елену Рэгби наверх и положил на постель, где за ней стала ухаживать Клэр. Человек в штатском снова стал охранять ее дверь со стороны коридора.
Елена, придя в себя, попыталась сказать:
— Извините, я вела себя глупо, доставив вам столько хлопот. — Она посмотрела на Найджела: — Узнав, что это не Люси…
— Нет, Елена, — произнес Найджел мягко. — Об этом говорить уже поздно. Ивэн ведь ваш ребенок, не так ли?
— Да, — прошептала она наконец и разразилась рыданиями без слез, которые сотрясали все ее тело. Казалось, они никогда не кончатся. Клэр взяла ее за руки, утешая, как только могла. Она сама тихо плакала.
Это должна была быть Елена, думал Найджел. Многое говорит в пользу этого предположения. То, как она восприняла новость об исчезновении Люси. Тот факт, что другие источники информации были практически исключены. Но более всего то, что в панельной обшивке было отверстие, с помощью которого ей какое-то время удавалось вводить его в заблуждение. Когда Елена поняла, как велики подозрения, падающие на нее, она позаимствовала сверло в мастерской владельца Домика и проделала это отверстие. Она была женщиной изобретательной и с большим самообладанием. Не поддавшись искушению самой его «обнаружить», она показала его Найджелу. Мысль о потайном микрофоне пришла ему в голову без всякого подталкивания с ее стороны. Но как только было установлено, что в комнате Лики разговаривала Черри, а не Елена, коварный замысел относительно потайного микрофона отпал: ни у кого из обитателей Домика не было убедительной причины проделывать отверстие в стене. В любом случае это было всего лишь последнее и временное средство. Ей необходимо было отсрочить свое разоблачение, дабы дать время тем, кто ее нанимал.
Перед Найджелом была женщина, рыдавшая на постели, женщина, которая помогла похитить свою падчерицу и, весьма вероятно, погубила жизнь своего мужа. И все же Найджел не находил в своей душе ни отвращения к ней, ни ненависти, ни презрения. Елена, подобно героине греческой трагедии, оказалась перед дилеммой, поставленной перед ней роком: она стала жертвой безликих сил, которые использовали ее сокровенные инстинкты, чтобы отсрочить свой конец, уничтожив ее. У Найджела не было ни малейшего сомнения, что Ивэн каким-то образом был использован в этом деле с целью оказать нестерпимое давление на Елену, так же как и Люси была использована в целях принуждения ее отца.
Мало-помалу рыдания утихли. Елена села на постели, поддерживаемая рукой Клэр, отхлебнула из стаканчика бренди, которое ей предложил Найджел.
— Вы должны презирать меня, — были ее первые слова.
