Николас Блейк - В аду нет выбора

Николас Блейк

В АДУ НЕТ ВЫБОРА

Роман

Всем Стоунам

И все печальное разнообразие Ада.

Глава 1

Прелюдия в стиле № 3

— Но я не могу понять, зачем…

— Что — зачем? — спросил Петров.

Пол Каннингем взглянул на него так, будто случайно поднял с земли скорпиона. Он привык сам командовать и не терпел возражений.

— Стоит ли впутывать в это дело детей? Куда лучше…

— Напрямую общаться с главным чиновником? — весело спросил Петров. — Но, дорогой мистер Каннингем, разве я не говорил вам, что этот профессор крепкий орешек. Допустим, удастся тайно вывезти его из страны, но неизвестно, как долго он будет артачиться, несмотря на всю эффективность наших методов. Нужно время. Да, он крепкий орешек, но и у него есть уязвимое место. — Он повернулся к Полу Каннингему: — Мы знаем, что вы любите молодых, дорогой сэр. Но личное отношение ничего не значит, когда…

— Все это мне не нравится.

— Боюсь, у вас нет выбора.

Пол вспыхнул. У этого Петрова хватка боа-констриктора. Сначала нежные объятия, затем кольца сжимаются. Нет, скорее хватка медведя. Петров и внешне похож на него: неуклюжий, с покатыми плечами. У Пола перехватило дыхание.

— Еще чашечку кофе, дружище? — спросила Энни Стотт, болезненного вида женщина лет сорока, с тонкими губами, жидкими волосами и пустыми глазами фанатички. Пол никогда не встречал ее прежде. «Наверное, она старый член партии», — подумал Пол. Даже Венгерское восстание не изменило ее взглядов. Пол знал только, что она занимала квартиру здесь, в Эктоне, и работала неподалеку — в фирме по продаже электронной аппаратуры.

— Полагаю, эта особа мой политкомиссар, — сказал он, уставившись в широкую спину Петрова.

— Мисс Стотт умна и сообразительна, — ответил Петров, даже не обернувшись и продолжая внимательно изучать содержимое полок в книжном шкафу Энни Стотт. — Она присмотрит за вами.

— Тут все хорошие книги: Маркс, Энгельс, Палм Датт, Джек Лондон, чтобы почитать на досуге. Серьезный писатель… Видите темное пятно на стене? Когда-то тут висел портрет Сталина, оплакиваемого и поныне. Замечательно! — Петров от души рассмеялся; смех его напоминал звериный рык.

Весьма забавный способ скрывать свою политическую принадлежность. Унизительное положение и грозящая опасность угнетали Пола.

— Здесь хорошее убежище, мой друг. А вот и кофе. — Петров выпил глоток, облизнул губы. — Восхитительно!

— Вам налить? — Энни Стотт как-то неловко стукнула перед носом Пола чашкой о стол.

— Нет, спасибо, товарищ. Я не люблю растворимого кофе.

Она бросила на него презрительный взгляд:

— Вы, вероятно, хотите лучшего бразильского кофе? Но в прошлом году двадцать тысяч тонн кофе были утоплены в море, по приказу хозяев. Разве вы не знаете?

— Но я тут ни при чем. Я ведь не капиталист.

Петров зааплодировал.

— Прекрасно сказано! Вы прямо как брат с сестрой. А младшие братья всегда возражают старшим сестрам. Я вижу, вас не нужно учить, как вести себя.

«Значит, отвратительная мисс Стотт возьмет на себя роль моей сестры, — подумал Пол. — Две или три недели в уединенном доме к юго-западу от Лондона. Это просто невыносимо».

Он оглядел квартиру. Все здесь было слишком просто и скромно и разительно отличалось от его комфортабельного жилья в доме для преподавателей колледжа, не говоря уже о квартире в Пимлико, с элементами экзотики. Он взглянул на убогую газовую плиту рядом с буфетом и вздрогнул: она напоминала свою невзрачную хозяйку. В комнате пахло пылью, типографской краской, листовками и… ограниченным умом.

— Удача улыбнулась нам, — громко сказал Петров, подбоченившись, — этот мистер Каннингем весьма респектабелен… Это может продолжаться довольно долго.

— Вы имеете в виду то шикарное место, где он преподавал? — неприязненно спросила мисс Стотт.

— Я имею в виду прежде всего его контакты с людьми влиятельными. Нам необыкновенно повезло, что он близко знаком с ректором колледжа в Оксфорде и сумел арендовать его коттедж на рождественские праздники. Право же, Бог послал.

— Будьте осторожны. — Мисс Стотт даже вздрогнула. — Она не верит в Бога.

— Это просто образное выражение, Пол. И поскольку она ваша сестра, то вам лучше ее называть Энни…

Пол снова вспыхнул:

— Очень хорошо.

— Разрешите мне кратко повторить все снова. Вы возьмете свои вещички и в декабре отправитесь в Коттедж контрабандистов. Захватите с собой необходимые продукты. В ста ярдах от холма стоит ферма, где вас будут снабжать молоком и маслом. Ваша несравненная сестра приедет по железной дороге с ребенком двадцать первого декабря. Вы встретите их на станции Лонгпорт с поездом, прибывающим в шесть часов двадцать три минуты вечера. До ее приезда объясните свое пребывание в этом доме, найдите подходящую причину. Вам нужно писать книгу. Так, какую книгу вы пишете?

— Я… ну, еще не…

— Ну-ну, Пол. Так не годится. Пожалуйста, больше внимания к деталям. Вы должны не только решить, о чем собираетесь писать, но и начать это делать. Одно слабое место — и легенда рассыплется.

— О Боже! Я думаю, что вся эта абсурдная маскировочная чепуха…

— Товарища не интересует, что ты думаешь, — произнесла женщина.

— Вы можете называть все это абсурдом, но ваша жизнь и более серьезные вещи, чем ваша жизнь, зависят от этого. Вы и Энни должны предстать перед соседями как брат и сестра, которые проводят рождественские праздники вместе с ребенком другой сестры. Недавно он перенес болезнь, и ему особенно полезен деревенский воздух. Прежде чем вы отправитесь туда, Энни снабдит вас всеми необходимыми данными относительно вашей семьи, воспитания, карьеры и так далее. Не забывайте, что сельские жители очень интересуются приезжими. И потому не должно быть никаких несоответствий, которые привели бы к пересудам или подозрению.

В душной комнате Пол Каннингем слушал гипнотически урчащий голос Петрова.

— Телефоном в доме после похищения не должны пользоваться, за исключением крайней необходимости. В миле от холма, в деревушке Эггерсуэлл, есть телефонная будка… С Лондоном можно соединяться, вызвав предварительно абонента. Энни это сделает. Предварительный осмотр Домика для гостей в пяти милях отсюда должны произвести оба. Сколько времени потребуется, чтобы он поддался на уговоры, неизвестно…

— Но вдруг ему вздумается позвонить в полицию? — запротестовал Пол. — Тогда нам конец.

— Мы дадим ему понять, что это нежелательно. Он пожалеет ребенка и не захочет никаких осложнений.

— Даже если он и не проболтается, ребенок скажет, где мы… Я арендовал коттедж на свое имя.

— Ребенка привезут, когда будет уже темно. Навряд ли он что-нибудь запомнит…

— Но вам не приходит в голову, что станет со мной! — закричал Пол. — Вы-то, я полагаю, ускользнете из этой страны.

— Мы все идем на большой риск. Вам следует помнить, что если не вступите в игру, наверняка пропадете. У нас такие случаи бывали и раньше. — Петров, зевая, обхватил своими мощными руками голову. — Кроме всего, ребенок одноразового применения.

Огонь в газовой горелке вспыхнул и погас. Маленькая душная комната точно сжалась вокруг Пола.

— Ну-ка, вы не чувствуете?

Его голос упал до шепота.

Энни Стотт потянула носом воздух.

— Пол все еще думает, что мы играем с ним в поцелуи. Мой бедный брат, никто не просит тебя быть палачом. — Она постучала по столу, накрытому скатертью. — Попытайся взять в толк, что большие дела требуют риска. Рэгби сделал важное открытие, благодаря которому западные державы на пять лет опередили нас в области противоракетной обороны. Если план не удастся, империалисты могут рассчитывать на пятилетний период нашей незащищенности. Ты думаешь, Пентагон не поддастся искушению напасть на Россию? А это означает смерть сотен тысяч детей, а не одного.

— Я просто не могу согласиться…

— Напрасно теряем время, — вмешался Петров. — Если мистер Каннингем решил не участвовать, он может сдать коттедж в поднаем вам, Энни, и мы найдем другого помощника. Но последствия вам известны, мой друг. Вы уже слишком увязли в этом деле.

Пол это хорошо знал. Он вспомнил о своем детстве, бедной матери-вдове, любимой работе, жизненных благах и о своем строгом дядюшке из Южной Африки, который оставит ему наследство, если только Пол не впутается в какое-нибудь скандальное происшествие, и вздохнул. Все это может исчезнуть по мановению руки Петрова.

Он настойчиво отгонял от себя мысль о ребенке профессора Рэгби, но она гвоздем сидела у него в голове.

— Я не передумал, я…

— Так-то лучше. — Петров стиснул его в объятиях. — Никогда не считал вас робкой душонкой.