Найо Марш - Пение под покровом ночи

Девушка очутилась в объятиях Тима, а Аллейн побежал по направлению к корме. Он шарил глазами вдоль ведущих вверх и вниз трапов, заглядывал за комингсы люков, искал за грудами сложенных кресел и в прочих укромных уголках, хотя и знал, что опоздал. Палуба была погружена в таинственный мрак. Аллейн стучал во все каюты, оправдываясь тем, что якобы потерял свою записную книжку, паспорт и рекомендательные письма. Один Дейл был одет и даже не собирался спать. Остальные уже были в пижамах и разговаривали с Аллейном с той либо иной степенью раздражительности. Он коротко проинформировал о случившемся отца Джордана. Решили снова пойти втроем к капитану.

Потом Аллейн вернулся к креслу, на котором сидела Джемайма. На сиденье и на палубе валялись жемчужины.

Он собрал их все до единой. Он уже решил, что больше не найдет ничего, как вдруг, ощупывая мятую и вылинявшую спинку кресла, кое-что обнаружил. Это был крошечный обрывок цветочного лепестка, который сохранял слабый аромат гиацинтов.

Глава 9

Четверг, четырнадцатое

— Теперь вы поверили в то, что этот убийца на вашем судне? — спрашивал Аллейн у капитана Бэннермана. — Поверили наконец?

Капитан был неприступен, как скала. Этот уже немолодой человек когда-то давно сформировал собственную точку зрения на все случаи жизни. И не в его характере было менять ее даже под напором обстоятельств.

— Будь я трижды проклят, если поверю в это! — отрезал капитан Бэннерман. Он допил виски, с грохотом поставил стакан на стол, перевел взгляд с Аллейна на отца Джордана и вытер губы тыльной стороной ладони. — Вам в голову засела вся эта чертовщина, отчего из каждого пустяка вы раздуваете черт знает что. Ну что, что произошло? А вот что: маленькая мисс Джемайма сидит одна-одинешенька в кресле на палубе. Сзади подходит какой-то парень и кладет ей на плечи руки. Ну и что? Черт побери, да я бы сам… — Он оборвал себя на полуслове. — Вы сами только что сказали, что она вдолбила себе в голову мысли об этих убийствах. И я ее в этом не виню — вы только и делаете, что о них говорите. Ну, разумеется, она черт знает что напридумывала, когда этот тип решил за ней поухаживать. А вы пытаетесь убедить меня в том, что маленькую мисс Джемайму хотели убить. Нет уж, кто-то должен сохранять здравый смысл и, черт возьми, таким человеком буду я, капитан этого судна.

— Но ведь этих случайностей целая цепь, — заметил отец Джордан. — Во-первых, посадочный талон в руке девушки, убитой на причале, потом этот случай с куклой, пение, лицо в иллюминаторе мисс Кармайкл. А теперь еще это происшествие. Неужели вы думаете, что кто-то из нас мог бы сыграть с ней такую страшную шутку?

— А кто из нас мог бы ее убить?

— Сэр, если даже вы не видите в только что случившемся ничего зловещего, все равно предосторожности оказались бы нелишни, — сказал Тим.

— Но ведь вы, черт побери, только и делаете, что принимаете эти ваши меры предосторожности! Разве я сам не помогаю в этом вам? — разглагольствовал капитан. — Ведь это я заставил их болтать об алиби, и все только потому, что об этом просили меня вы. — Он ткнул своим коротким толстым пальцем в сторону Аллейна. — Ведь это я выяснил по вашей просьбе, что вся эта шайка в ночь перед отплытием из Лондона сходила на берег. Команда решила, что у меня не все дома. Я оповестил их всех о том, что среди команды якобы есть ненадежные люди, что заведомое вранье, и приказал дамам запирать двери кают. Так что же, черт побери, могу я еще сделать?!

— Вы можете запретить кое-кому бродить ночами по палубе в испанском наряде, — спокойно сказал Аллейн.

— Я уже сказал, что не стану вмешиваться в личные дела моих пассажиров.

— Тогда позвольте мне сделать одну вещь.

— Не позволю.

— Позвольте мне раскрыть свои карты. Разумеется, я никого не стану арестовывать, но, учитывая угрозу, которая нависла над пассажирами нашего судна, я бы хотел занять оборонительную позицию.

— Нет.

— А вы знаете, что, как считают эксперты, завтра вечером преступник вполне может возобновить свою деятельность?

— Его на моем судне нет.

— И что мисс Кармайкл непременно расскажет о своих страхах дамам, — добавил отец Джордан.

— Не расскажет, — сказал Тим.

— Почему?

— Она понимает, что может начаться паника, — пояснил Аллейн. — Она храбрая девушка.

— А вы отдаете себе отчет в том, что мисс Кармайкл получила шок, и он может иметь самые серьезные последствия. — Тим был буквально взбешен. — Все может обернуться…

— Доктор Мейкпис, вам не мешало бы помнить о том, что вы являетесь членом моего экипажа.

— Да, сэр.

— Вы что, не можете приказать ей оставаться в постели завтра и послезавтра? — вдруг заорал капитан. — Говорите, она получила шок? Превосходно. Таким образом, мисс Джемайма сходит со сцены, верно? Где она сейчас?

— Я дал ей нембутал. Она спит в своей каюте. Дверь заперта, а ключ у меня.

— Ну и держите его у себя в кармане. А она пусть сидит безвылазно в своей каюте. Стюард будет носить ей туда провизию. Если, конечно, вы не считаете этим вашим секс-монстром его. — Капитан зашелся ехидным смехом.

— Считаю, но не в том смысле, в каком думаете вы, — заметил Аллейн.

— Ну ладно, хватит! — рявкнул капитан.

— Где миссис Диллинтон-Блик? — поинтересовался отец Джордан.

— У себя в постели, — тотчас ответил капитан. — Мы вместе ушли от Дейла. Я ее проводил до самой двери каюты.

— Она запирает дверь? — спросил Аллейн.

— Запирает, — угрюмо буркнул капитан и вздохнул.

— Уже очень поздно, — сказал отец Джордан и встал. — Спокойной ночи, капитан Бэннерман.

Выйдя от капитана, они провели втроем короткое совещание относительно того, как им поступить.

— Может, стоит, сославшись на происшествие с Джемаймой, предупредить женщин, чтобы они не гуляли ночью по палубе без провожатых? — предложил отец Джордан.

— Но ведь может случиться, что одной из них в провожатые достанется именно он, — возразил Аллейн.

— Да, вы правы. Но как же нам быть?

— Думаю, было бы неплохо предложить партию в бридж или канасту, — сказал Аллейн. — Если не ошибаюсь, миссис Диллинтон-Блик играет и в то, и в другое. Пускай миссис Кадди и мисс Эббот составят ей компанию. Мейкпис будет следить за мисс Кармайкл.

— А что будете делать вы? — поинтересовался Тим.

— Наблюдать. Смотреть по сторонам. Принюхиваться. Ну а сейчас спать. Спокойной ночи.

Вернувшись в каюту, Аллейн облачился в широкие спортивные брюки, темную рубашку, туфли на веревочной подошве и начал свой обход. Салон, потом по палубе мимо веранды, где стояли два пустых шезлонга, вокруг кормового люка, в коридор, куда выходили двери пассажирских кают, и дальше на крытые палубы.

Иллюминаторы всех кают были открыты. Аллейн останавливался возле каждого из них. Первым от кормы по правому борту был иллюминатор каюты мистера Мэрримена. Приглядевшись, он заметил в глубине каюты синий огонек. Это был маленький ночник над кроватью. В его тусклом свете Аллейн разглядел на белом фоне подушки взъерошенную голову мистера Мэрримена. Дальше шла дверь в коридор, перпендикулярный этому, а за ним иллюминатор мистера Макангуса. Как выяснилось, шотландец тихонько подсвистывал во сне. Из соседней с ним каюты слышался несинхронный храп супругов Кадди.

Аллейн свернул влево и направился вдоль кают, выходящих на нос. В каюте мисс Эббот было темно и тихо, у отца Джордана еще горел свет, а так как иллюминатор был открыт, Аллейн решил переброситься со священником несколькими словами.

Отец Джордан стоял на коленях перед распятьем, и Аллейн решил его не тревожить. Он направился в сторону «покоев» Дейла. В гостиной горел свет. На какую-то долю секунды приподнялась колеблемая ветром занавеска, и Аллейн увидел, что Дейл сидит на койке в роскошной пижаме и со стаканом в руке. Он неслышно прошел мимо зашторенного иллюминатора Джемаймы и иллюминатора миссис Диллинтон-Блик, в чьей каюте еще тоже горел свет. Оттуда доносилось ритмичное похлопывание и слабый аромат косметики. «Работает над своей шеей», — подумал Аллейн и пошел дальше.

Он прошел мимо темного салона, сделал полукруг по палубе и вновь очутился у дверей каюты мистера Мэрримена.

И снова он проделал тот же путь, на сей раз держа курс в сторону железной лестницы на носу, по которой спустился вниз. Там он постоял в тени, отбрасываемой центральной башней судна. Налево была дверь, из нее в пятницу ночью вышла фигура в испанском платье. Дверь вела в узкий проход возле жилища старшего стюарда, над которым возвышалась центральная башня. Аллейн знал, что стоит ему выйти из тени, и второй помощник, несущий вахту на капитанском мостике, тотчас его заметит.

На полубаке ударили две склянки. Аллейн видел, как ударявший в склянки матрос спустился вниз и направился в его сторону.