Ночь Бармаглота - Фредерик Браун

По углам чердака были разбросаны сундуки и кое-какая сломанная или потёртая мебель; центральная часть была пуста. Единственное окно, в задней стене, было заколочено изнутри.

Я огляделся, и, несмотря на отсутствие чехлов на здешней мебели, это место мне не понравилось ещё больше, чем большая комната внизу. Свет одной свечи был слишком тусклым, чтобы рассеять тьму на столь обширном пространстве. И мне не нравились мерцающие тени, которые он отбрасывал. То могли быть Бармаглоты или кто угодно, кем только их захочется вообразить. Должны быть тесты Роршаха на мерцающие тени; то, что ум сделает из них, окажется куда показательнее чернильных пятен.

Да, я мог бы задействовать больше, куда больше света. Но Смит убрал свой фонарик в карман, и я сделал вслед за ним то же самое; фонарик его, и у меня не было никакого оправдания изнашивать батарею, держа его включёным. Кроме того, в такой большой комнате от него не было толку.

— Что нам теперь делать? — спросил я.

— Ждать остальных. Который час, док?

Я постарался исследовать свои часы при свете свечи и ответил ему, что сейчас семь минут второго.

Он кивнул.

— Подождём их до четверти второго. Есть кое-что, что я должен сделать тогда, именно в то время, придут они сюда или нет. Послушайте, это не машина?

Я прислушался и подумал, что так и есть. Здесь, на чердаке, её было не слишком хорошо слышно, но, как мне показалось, я слышал машину, которая могла возвращаться с главной дороги к дому. Я был в этом вполне уверен.

Я снова откупорил бутылку и предложил её Смиту. На сей раз он тоже глотнул. Мой глоток выдался долгим. Мне показалось, что я трезвею, а здесь было не время и не место трезветь. Тут и пьяным находиться глупо.

Я больше не слышал машину, а затем снова расслышал громче прежнего, словно она затормозила и вновь тронулась. Но звук, по-видимому, исчезал, как будто машина свернула с дороги, приостановилась и вновь вырулила на главную дорогу. Шум затих.

Тени мерцали. Снизу не доносилось ни звука.

Я слегка вздрогнул.

— Помогите мне кое-что отыскать, док, — сказал Смит. — Это должно быть где-то здесь, наготове. Маленький столик.

— Столик?

— Да, но не трогайте его, если найдёте.

Он снова извлёк фонарик и принялся пробираться вдоль одной стены чердака, а я пошёл вдоль другой, радуясь случаю посветить фонариком на эти чёртовы тени. Я задавался вопросом, что за столик, чёрт побери, я ищу. «Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих»[18], вспомнилось мне. Но тут, надеялся я, нет никого из моих врагов.

Я нашёл это первым. В дальнем углу чердака.

Это был столик на трёх ножках, со стеклянной крышкой, и на нём лежали два маленьких предмета.

Я начал смеяться. Призраки и тени — или нет. Я громко хохотал. Одним из предметов на столике был маленький ключик, а другим — пузырёк с привязанной к нему биркой.

Столик со стеклянной крышкой, который Алиса нашла в зале на дне кроличьей норы, столик, на котором лежали ключ, отпиравший дверцу в сад, и пузырёк с бумажкой, гласившей «ВЫПЕЙ МЕНЯ!», на горлышке.

Я часто видел этот столик на иллюстрации Джона Тенниела[19] к «Алисе в Стране Чудес».

Шаги Смита позади оборвали мой хохот. В конце концов, для него эта нелепица могла быть чем-то вроде ритуала. Мне это казалось забавным, но он мне нравился, и я не хотел оскорбить его чувства.

Он даже не улыбнулся.

— Да, это оно, — произнёс он. — Уже четверть второго?

— Почти что.

— Хорошо. — В одну руку он взял ключ, а в другую — пузырёк. — Другие, должно быть, задержались, но мы сделаем первый шаг. Держите это. — Он бросил ключ мне в карман. — А это я выпью. — Он вынул пробочку из пузырька. — Простите, что не могу поделиться с вами, когда вы столь щедро делились со мной своими напитками, но, поймите, пока вы не прошли полную инициацию...

Он казался искренне смущённым, поэтому я кивнул понимающе и прощающе.

Теперь я больше не боялся. Всё было слишком нелепо, чтобы бояться. Что должен был сделать этот пузырёк «ВЫПЕЙ МЕНЯ!»? О да, он уменьшится в размерах до нескольких дюймов, а затем должен найти и открыть маленькую коробочку с пометкой «СЪЕШЬ МЕНЯ!» на пирожке внутри, и съесть его, и внезапно вырасти настолько, что...

Он поднял пузырёк и проговорил:

— За Льюиса Кэрролла.

Поскольку это был тост, я сказал: «Подождите!», тут же вытащил пробку из бутылки виски, которую всё ещё носил с собой, и поднял бутылку в ответ. Не было никаких причин не произносить и мне этот тост, коль скоро мои губы неофита не осквернили священного эликсира в пузырьке «ВЫПЕЙ МЕНЯ!».

Он слегка чокнулся пузырьком с бутылкой у меня в руках и выплеснул в себя его содержимое, как я мог видеть краем глаза, отхлёбывая из своей бутылки, вновь выплеснул тем странным трюком, так что пузырёк застыл в нескольких дюймах от его губ, а напиток влетел в них, не теряя ни капли.

Я затыкал пробкой бутылку из-под виски, когда Иегуди Смит умер.

Он выронил пузырёк с бумажкой «ВЫПЕЙ МЕНЯ!» и схватился за горло, но умер, полагаю, ещё до того, как пузырёк упал на пол. Его лицо жутко искривилось от боли, но боль не могла длиться и доли секунды. Глаза, всё ещё распахнутые, вдруг стали пустыми, ужасно пустыми. И глухой удар его падения на пол у моих ног, казалось, сотряс весь дом.

Глава десятая

Он стал под дерево и ждёт,

И вдруг граахнул гром —

Летит ужасный Бармаглот

И пылкает огнём!

Наверное, несколько секунд я просто стоял там и дрожал. Наконец, я смог шелохнуться.

Я видел его лицо, видел и слышал, как он упал; у меня не было причин сомневаться, что он мёртв. Но следовало убедиться. Я опустился на колени и пощупал рукой под его пиджаком и рубашкой, пытаясь уловить сердцебиение. Его не было.

Уверенность укрепилась. У фонарика, который он мне дал, была круглая плоская линза; я некоторое время держал её над его ртом и перед ноздрями,