Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)
Вместо ответа сыщик спросил у нее, не возражает ли мисс Мейберли, если они остановятся возле аптеки в деревне. Он забыл захватить зубную щетку, объяснил Пуаро.
Аптека находилась в середине мирной деревенской улицы. Диана ждала снаружи, в автомобиле. Ее удивило, что Эркюль Пуаро так долго выбирает зубную щетку…
VI
Пуаро сидел и ждал в просторной спальне с тяжелой дубовой мебелью времен королевы Елизаветы. Делать было нечего, только ждать. Все приготовления сделаны.
Его позвали ближе к утру.
Услышав звук шагов, Пуаро отодвинул засов и открыл дверь. В коридоре стояли два человека – два пожилых человека, которые выглядели старше своих лет. У адмирала было суровое, мрачное лицо, полковник Фробишер дрожал и дергался.
– Пройдите, пожалуйста, с нами, месье Пуаро, – просто сказал Чандлер.
У двери в спальню Дианы Мейберли неподвижно лежал, скорчившись, какой-то человек. Свет падал на растрепанные, рыжеватые волосы на голове. Хью Чандлер лежал, тяжело дыша. На нем был халат и шлепанцы. В правой руке он сжимал острый, изогнутый, сверкающий нож. Но не весь клинок сверкал – кое-где на нем виднелись красные мокрые пятна.
– Mon Dieu![22] – тихо воскликнул Эркюль Пуаро.
– С ней всё в порядке, – резко произнес Фробишер. – Он ее не тронул. – Он повысил голос и позвал: – Диана! Это мы! Впустите нас!
Пуаро услышал, как адмирал застонал и прошептал тихо:
– Мой мальчик. Мой бедный мальчик…
Послышался звук отодвигаемых засовов. Дверь открылась, и появилась Диана. Ее лицо было смертельно-бледным.
Она нетвердой походкой вышла в коридор.
– Что случилось? Кто-то пытался войти, я слышала; кто-то пробовал дверь, ручку, царапал по панелям… Ох, это было ужасно… словно зверь…
– Слава богу, что ваша дверь была заперта! – резко произнес Фробишер.
– Месье Пуаро велел мне запереть ее.
– Поднимите его и внесите внутрь, – сказал сыщик.
Двое мужчин нагнулись и подняли бесчувственного человека. Диана тихо ахнула, и у нее перехватило дыхание, когда они проходили мимо нее.
– Хью? Это Хью? Что это на его руках?
Руки Хью Чандлера были липкими и мокрыми, испачканными чем-то красно-коричневым.
– Это кровь? – выдохнула Диана.
Пуаро вопросительно посмотрел на мужчин. Адмирал кивнул:
– Не человеческая, слава богу! Это кошка. Я нашел ее внизу, в холле. С перерезанным горлом. Потом он, наверное, поднялся сюда…
– Сюда? – Голос Дианы звучал тихо от ужаса. – Ко мне?
Человек в кресле шевельнулся и что-то пробормотал. Они смотрели на него как завороженные. Хью Чандлер сел прямо и заморгал.
– Привет! – Его голос звучал хрипло и сонно. – Что случилось? Почему я…
Он осекся и уставился на нож, который по-прежнему сжимал в руке. Затем спросил медленно, низким голосом:
– Что я сделал? – Его взгляд переходил с одного на другого и в конце концов остановился на Диане, прижавшейся к стене. – Я напал на Диану?
Его отец покачал головой.
– Скажите мне, что случилось? – продолжал Хью. – Я должен знать!
Ему рассказали, нехотя, запинаясь. Его спокойная настойчивость вынудила их рассказать.
За окном вставало солнце. Эркюль Пуаро отдернул штору. В комнату проникло сияние зари.
Лицо Хью Чандлера было собранным, голос звучал ровно. Он сказал:
– Понимаю.
Затем встал, улыбнулся, потянулся и вполне естественным голосом произнес:
– Прекрасное утро, не так ли? Думаю, я отправлюсь в лес и попробую добыть кролика.
Он вышел из комнаты, а они стояли и смотрели ему вслед.
Потом адмирал двинулся вперед. Фробишер поймал его за руку:
– Нет, Чарльз, нет. Это наилучший выход – для него, бедняги, если не для остальных.
Диана зарыдала и упала на кровать.
Адмирал Чандлер произнес дрожащим голосом:
– Ты прав, Джордж, ты прав, я понимаю. У мальчика есть мужество…
Фробишер отозвался, и его голос тоже треснул:
– Он мужчина…
Несколько секунд все молчали, потом Чандлер произнес:
– Дьявол, а где этот проклятый иностранец?
VII
В оружейной комнате Хью Чандлер взял со стойки ружье и как раз заряжал его, когда рука Эркюля Пуаро легла ему на плечо. Сыщик произнес одно слово и произнес его странно властным тоном:
– Нет!
Хью Чандлер, уставившись на него, сказал низким сердитым голосом:
– Уберите от меня руки. Не вмешивайтесь. Произойдет несчастный случай, я вам говорю. Это единственный выход.
Эркюль Пуаро повторил то же самое слово:
– Нет!
– Неужели вы не понимаете, что, если б ее дверь случайно не оказалась запертой, я перерезал бы горло Диане – Диане! – этим ножом?
– Я ничего такого не думаю. Вы не собирались убивать мисс Мейберли.
– Я убил кошку. Не так ли?
– Нет, вы не убивали кошку. Вы не убивали попугая. Вы не убивали овец.
Хью изумленно уставился на него:
– Кто сошел с ума, вы или я?
– Ни вы, ни я, – ответил Эркюль Пуаро.
Именно в этот момент вошли адмирал Чандлер и полковник Фробишер. За ними следовала Диана.
– Этот человек говорит, что я не сумасшедший… – слабым, потрясенным голосом произнес Хью Чандлер.
– Я рад сообщить вам, – сказал Эркюль Пуаро, – что вы совершенно и полностью в здравом уме.
Хью рассмеялся. Такой смех люди ожидают услышать от лунатика.
– Это чертовски забавно! Разве не безумие – перереза́ть горло овцам и другим животным? Я был в здравом уме, не так ли, когда убил попугая? И кошку сегодня ночью?
– Я вам говорю, что вы не убивали ни овец, ни попугая, ни кошку.
– Тогда кто их убил?
– Тот, у кого в сердце была единственная цель – доказать, что вы сумасшедший. В каждом случае вам давали сильное снотворное и вкладывали в вашу руку испачканный кровью нож или бритву. Другой человек мыл окровавленные руки в вашем умывальнике.
– Но зачем?
– Чтобы вы сделали то, что собирались сделать, когда я вас остановил.
Хью изумленно смотрел на него. Пуаро повернулся к Фробишеру:
– Полковник, вы много лет прожили в Индии. Вам никогда не встречались случаи, когда людей намеренно сводили с ума при помощи наркотиков?
Лицо полковника Фробишера оживилось.
– Сам я никогда не наблюдал подобных случаев, – ответил он, – но часто о них слышал. Отравление дурманом. Оно приводит к безумию.
– Именно так. Ну, принцип действия дурмана очень напоминает – если не точно такой же – действие алкалоида атропина, который также получают из белладонны, или смертоносного паслена. Препараты белладонны широко применяются, а сам сульфат атропина повсеместно назначают при глазных болезнях. Подделывая рецепты и заказывая лекарство в различных аптеках, можно получить большое количество этого яда, не вызывая подозрений. Из него можно экстрагировать алкалоид и потом ввести его, скажем, в крем для бритья. При наружном применении он вызывает сыпь, вскоре это приводит к порезам во время бритья, и таким образом наркотик постоянно поступает в организм. Он вызывает определенные симптомы: сухость во рту и в горле, затруднение при глотании, галлюцинации, раздвоение зрения – именно все те симптомы, которые были у мистера Чандлера!
Он повернулся к молодому человеку:
– И чтобы устранить последние сомнения, я скажу вам, что это не предположение, а факт. Ваш крем для бритья содержит огромное количество сульфата атропина. Я взял образец и отправил его на анализ.
– Кто это сделал? Почему? – спросил бледный, дрожащий Хью.
– Именно это я пытаюсь понять с того момента, как приехал сюда, – ответил Пуаро. – Я искал мотив убийства. Диана Мейберли получала финансовую выгоду от вашей смерти, но я всерьез ее не рассматривал…
– Надеюсь, не рассматривали! – вспыхнул Хью Чандлер.
– Я размышлял над другим возможным мотивом. Вечный треугольник: двое мужчин и женщина. Полковник Фробишер был влюблен в вашу мать. Адмирал Чандлер женился на ней…
– Джордж? – воскликнул адмирал Чандлер. – Джордж! Никогда в это не поверю.
– Вы хотите сказать, – недоверчиво произнес Хью, – что ненависть может перейти… на сына?
– При определенных обстоятельствах – да, – ответил Эркюль Пуаро.
– Это наглая ложь! – вскричал Фробишер. – Не верь ему, Чарльз!
Чандлер, отпрянув от него, пробормотал себе под нос:
– Белладонна… Индия… да, я понимаю… А мы никогда не подозревали отравление, ведь в семье уже были сумасшедшие…
– Ну конечно! – Голос Эркюля Пуаро стал высоким и пронзительным. – Сумасшедшие в семье. Безумец, одержимый местью, коварный, как все безумцы, скрывающий свое безумие долгие годы. – Он резко повернулся к Фробишеру: – Mon Dieu, вы должны были понять, должны были заподозрить, что Хью – ваш сын. Почему вы не сказали ему об этом?
Фробишер сглотнул и ответил, заикаясь:
