Эрл Гарднер - Рыба ушла с крючка
– Давай, давай, дорогуша, – приговаривала при этом Берта. – Похами мне. Я обожаю, когда мне хамят. Ах ты, сучонка лживая. Да я из тебя дух вышибу!
Паулина забилась в угол комнаты.
– Начинай рассказывать! – приказала Берта, глядя на нее ненавидящими глазами. – Думаешь, ты хитрая штучка? Да ты просто дурочка и ничтожество – они же тебя подставили! Вот те, кто организовал весь этот рэкет, вот они – хитрецы, они тебя использовали и как приманку, и как товар на продажу, вот и все. А когда дело дойдет до расплаты, они тебя и секунды одной не поддержат – без колебаний вышвырнут волкам на растерзание, чтобы спасти собственные шкуры. Ты для них – просто женское мясо, таких же, как ты, они еще сколько угодно найдут. Неужели ты у них там недостаточно крутилась, чтобы знать, что и как было?
Паулина попыталась что-то возразить, и тогда Берта угрожающе шагнула к ней. Паулина подняла руки, прикрываясь.
– Не надо! – выкрикнула она.
– Тогда начинай говорить и не городи вздор!
– Да, это… это правда, – выдавила из себя Паулина.
– Вот так-то лучше, – сказала Берта. – Давай раскрывай всю подноготную, и побыстрее, потому что у нас не так много времени.
– Мне поручили разогреть этого Бакстера Джиллета, и мы должны были… ну, в общем, люди, которые всем этим руководили, хотели с ним что-то сделать…
– Что за люди?
– Не могу назвать фамилии, они меня убьют.
– Может быть, я назову фамилии? – вмешался я. – Допустим, Джордж Дикс?
– Вы знаете? – воскликнула она.
– Грязная потаскушка, вбей себе в голову, что Дональд Лэм знает все ваши махинации насквозь. Теперь рассказывай, и чтобы никакого вранья.
Паулина упала в кресло и разрыдалась.
– И прикройся, ради бога. На меня ни твои слезы, ни нижнее белье все равно не действуют. Мне нужны факты.
– Ну вы и так уже почти все знаете. Им что-то было нужно от Джиллета. Я должна была размягчить его, а они намеревались его куда-то увезти. Но он не захотел никуда ехать. Поэтому мы с ним расстались, и Джиллет уехал с Джорджем Диксом. Дикс вел машину Джиллета, и еще с ними была девушка Джорджа. А меня они оставили у Жанетты. А потом позвонили и сказали, чтобы я приготовилась к ночной поездке.
– Где ты в это время находилась?
– У Жанетты Лэтти. Мы сидели и разговаривали. Она была несколько раздражена тем, что вечер оборвался так рано, и дала понять, что я, наверное, не смогла заинтересовать клиента.
– И что же ты сделала?
– Жанетта вызвала для меня такси и…
– Минуточку, – прервал я. – Таксист был вам известен?
– Ну, конечно, – Герман. Почти всегда она только его и вызывала.
– Так, и что дальше?
– На такси я доехала до мотеля «Голубые небеса», мне было велено, приехав туда, идти в кабину номер 14, где, как мне сказали, меня ждет мой пьяный в стельку кавалер, который будто, заскучав от одиночества, передумал и пожелал дамского общества.
– Это все, что они вам сказали, посылая на задание?
– Все.
– Что вы сделали?
– Я легла в постель к этому мужику. Он был в полной отключке, и я было задремала, но вдруг слышу, что он громко хватает ртом воздух и задыхается, а потом все стихло. Я подумала, уж не умер ли, и послушала его сердце. Сердцебиение не прослушивалось. Пощупала пульс – пульса тоже нет. Я поняла, что он наверняка мертв. Обшарила карманы, нашла карточку с перечнем лиц, которых надо уведомить в случае какого-нибудь инцидента с владельцем. Поэтому я сделала то, что мне казалось правильным. Я позвонила его жене в Санта-Ану и сказала ей честно, что я в мотеле с ее мужем, что он умер, а я сматываюсь.
– Как она поступила?
– Об этом я узнала из газеты. Она оказалась молодчиной. Приехала, легла к нему в постель, а утром притворилась, будто только что, проснувшись, увидела, что муж скончался.
– Вы сказали ей, где оставили для нее ключ?
– Да, под ковриком.
– Хорошо, дорогуша, – сказала Берта, – накинь-ка на себя что-нибудь. Извини за то, что я тебе так крепко вмазала, приложишь к щеке холодный компресс, и все будет в порядке.
Я подошел к телефону, набрал номер и сказал:
– Мне нужен сержант Фрэнк Селлерс из полицейского управления. У меня к нему очень важное дело.
Глава 18
Поначалу Фрэнк Селлерс был настроен весьма скептически, но тем не менее рассказ Паулины выслушал. Глаза его при этом сузились и стали как щелочки. Слушая, он напряженно размышлял. Одновременно он жевал свою сигару, перекатывая ее во рту, то и дело переводя взгляд с Паулины на Берту и на меня.
Когда Паулина умолкла, он задал ей охапку вопросов, а затем повернулся ко мне.
– Понятно, Шкалик, – сказал он. – Понятно, что все это ты смастерил. Пока что я это не покупаю. Какие у тебя идеи касательно следующего хода?
– Таксист Герман Окли.
– Окли в порядке. С Окли – полный ажур. Он сотрудничает с полицией. Об Окли мне известно все.
– Это мы еще посмотрим – все ли тебе известно.
– А я тебе говорю, что он мне рассказал все, – сказал Селлерс. – Он давно просек, чем занимались Жанетта и ее девочки, но, пока они ему платили за проезд плюс чаевые, он держал рот на замке.
– А о том, что он ездил в мотель близ Санта-Моники, он тебе рассказывал? – осведомился я.
– Нет, не рассказывал. – И добавил, помолчав: – Но я и не спрашивал его об этом. Конечно, ведь это твоя идея, что тому мужику что-то подсыпали и фактически его убили. А у меня идея другая: он подумал-подумал и решил, что монахом быть тоже ни к чему, хватил еще пару рюмок и попросил, чтобы ему прислали обратно ту девку на остаток ночи.
– Ладно, – сказал я. – Давай спросим у Германа Окли. Если он с такой готовностью сотрудничает с полицией, то должен подтвердить версию Паулины.
– Ну а если он подтвердит, тогда что?
– Посмотрим, – сказал я.
– Черт побери, Дональд, ты всегда норовишь отхватить себе кусок пирога. Теперь ты вляпался в это дело по уши. Я знать не знаю о деле этого Джиллета. Ни один дьявол не сумеет доказать, что там было убийство. Ты говоришь, что его усыпили какими-то каплями, а коронер подписал документ о естественной смерти на почве инфаркта. Тело кремировали, и никто теперь ни черта не докажет.
– Окли лжет, – сказал я. – Я не подавал Мэрилин Чилан никаких сигналов. Не сидел я поблизости в машине, когда она подъехала на такси. И вся хронология событий у него липовая.
– Малый мог и ошибиться. Ты сам сказал, что там еще проезжала какая-то другая машина той же марки и модели, что и твоя. Возможно, ее-то он и мог видеть.
– Вот это правильно – мог увидеть другую.
– А ты мог и солгать.
– Ладно, – сказал я. – Поговорим с Окли.
Селлерс вздохнул и поднялся.
– Хорошо, – сказал он и, обернувшись к Паулине, приказал: – А ты сиди тихо и не выходи из дому. Ни с кем не вступай в разговоры. Особенно с репортерами. Не вздумай звонить Диксу. И если тебе будут звонить, трубку не бери. Если будут стучать в дверь, к двери не подходи. Сиди тихо и не рыпайся, как будто дома никого нет. И так, пока я не вернусь. Когда вернусь, я трижды позвоню в дверь, затем пауза, потом два звонка и после паузы – один. Только тогда откроешь дверь. До этого сигнала сидишь тихо и не двигаешься, ясно?
Усталой походкой Селлерс направился к двери.
– Пошли, Шкалик.
Берта сказала:
– Я вам нужна? А то я проголодалась. Хотелось бы позавтракать наконец…
– Вы нам нужны здесь, мадам, – сказал Селлерс. – Посидите тут, пожалуйста, миссис Кул, как пришитая.
– Я думаю, – сказал я, – что Окли работает ночами, поэтому днем он должен быть дома. Кстати, адрес Окли у тебя есть?
– Ну, конечно, у меня есть его адрес. Прямо беда с вами, любителями проклятыми. Вы думаете, что все полицейские – растяпы и путаники. Поехали отсюда поскорее и покончим с этим делом.
Нас с Селлерсом ждала патрульная машина.
Окли жил в захудалом районе в небольшом коммунальном доме с нарядным фасадом и стойким кухонным духом внутри. У Окли была там однокомнатная квартирка.
Селлерс постучал в дверь.
Секунду спустя откликнулся сонный мужской голос:
– Ну, какого еще черта?
– Сержант Селлерс из полиции. Открывай!
– О господи, да я уже двадцать раз рассказывал вам все, что знаю.
– Тебе сказано: открывай!
– Послушай, сержант, мне сейчас неудобно, чтобы ты ко мне заходил. Спуститесь вниз и посидите в машине. А я оденусь и через две минуты спущусь к вам. – Судя по голосу, Окли уже вполне проснулся.
– Открывай! – приказал Селлерс.
– Я… я не один.
– Открывай, черт тебя побери!
Дверь отворилась.
Окли стоял на пороге со спутанными волосами, в трусах и майке. Смазливая девчонка лежала в постели, натянув простыню до подбородка, испуганная до полусмерти. Не глядя на девчонку, Селлерс вошел и уселся в ногах кровати. Я остановился у туалетного столика.
– Вернемся к событиям ночи четвертого числа, – сказал Селлерс. – Ты возил какую-то девку в мотель в Санта-Монике? Было такое дело?
– Я? – переспросил Окли с видом оскорбленного достоинства.
