Агата Кристи - Трагедия в трех актах

– В романах обычно фигурируют шрамы, – задумчиво проговорила мисс Уиллс.

– А чем, собственно, хуже родимое пятно?

Сэр Чарлз, казалось, был страшно доволен собой, совсем как мальчишка.

– Вся штука в том, – заявил он, – что люди, за редким исключением, ужасно безлики. Ну просто не за что зацепиться.

Мисс Уиллс вопросительно посмотрела на него.

– Возьмите, например, Беббингтона, – продолжал сэр Чарлз. – Какая у него наружность? Да никакая. Даже нечего вспомнить.

– Ну нет, у него были очень выразительные руки. Я бы сказала, руки ученого. Красивые длинные пальцы, правда, немного тронутые артритом, и на редкость изящные ногти.

– Вы необычайно наблюдательны. А впрочем, неудивительно, вы же давно его знали.

– Кого? Беббингтона?

– Ну да, он сам мне говорил. И даже место называл, не могу сейчас вспомнить какое.

Мисс Уиллс покачала головой.

– Нет. Должно быть, вы меня с кем-то путаете, – решительно сказала она. – Или мистер Беббингтон ошибся. Я его никогда прежде не встречала.

– Нет, верно, я ошибся. Подумал, может быть, в Джиллинге…

Он испытующе смотрел на мисс Уиллс. Она невозмутимо выдержала его взгляд:

– Нет.

– А вам, мисс Уиллс, не приходило в голову, что его тоже отравили?

– Я слышала, что вы с мисс Литтон Гор склонны так думать. Вернее, не столько она, сколько именно вы.

– А.., гм.., что думаете вы?

– Маловероятно.

Немного разочарованный полным равнодушием мисс Уиллс к его версии, сэр Чарлз переменил тему.

– Скажите, не упоминал ли сэр Бартоломью о миссис де Рашбриджер?

– Нет. Сколько мне помнится, нет.

– Это его пациентка, лечится у него в санатории. У нее нервное потрясение и потеря памяти.

– Об амнезии он действительно упоминал. Говорил, что можно загипнотизировать больного и вернуть ему память.

– Стало быть, говорил? Интересно, имеет ли это отношение к делу?

Сэр Чарлз задумчиво хмурился. Мисс Уиллс молчала.

– Не могли бы вы припомнить еще что-нибудь? О других гостях, например? – заговорил наконец сэр Чарлз.

Ему показалось, что мисс Уиллс немного замялась.

– Нет, – сказала она.

– О миссис Дейкерс? О капитане Дейкерсе? О мисс Сатклифф? Или о мистере Мендерсе?

Сэр Чарлз напряженно вглядывался в лицо мисс Уиллс.

Ресницы ее слегка дрогнули за стеклами пенсне. Впрочем, может быть, ему просто показалось.

– Боюсь, мне нечего больше вам сказать, сэр Чарлз.

– Ну что ж. – Он встал. – Саттертуэйт будет разочарован.

– Весьма сожалею, – чопорно произнесла мисс Уиллс.

– Мне тоже жаль, что напрасно вас обеспокоил. Вероятно, вы работали?

– Да, я писала.

– Новую пьесу?

– Да. Сказать по правде, хочу в ней вывести некоторых участников Мелфортской трагедии.

– Не боитесь, что вас обвинят в диффамации[28]?

– Нет, сэр Чарлз, люди никогда не узнают себя в литературных персонажах, – усмехнулась мисс Уиллс. – Если, конечно, как вы только что выразились, беспощадно списываешь их с натуры.

– Стало быть, вы считаете, что все мы завышаем свои достоинства и поэтому не узнаем себя, если портрет написан достаточно грубо и правдиво. Я был трижды прав, мисс Уиллс, назвав вас беспощадной.

В ответ она снова усмехнулась.

– Вам нечего бояться, сэр Чарлз. Как правило, женщины не бывают беспощадны к мужчинам. Разве уж в каком-то исключительном случае. Женщины беспощадны только друг к другу.

– Значит, в новой пьесе вы вонзаете аналитический нож в какую-то несчастную даму? Интересно, в кого же? Кажется, я догадываюсь. Наверное, это Синтия. Представительницы прекрасного пола ее терпеть не могут.

Мисс Уиллс не отвечала. Она только улыбалась своей загадочной улыбкой.

– Вы свои пьесы пишете или диктуете?

– Пишу, потом отдаю перепечатывать.

– Вам нужен секретарь.

– Может быть. Эта деловитая мисс.., мисс Милрей все еще у вас служит?

– Да. Она ездила к матери, в деревню, но теперь уже вернулась. Необычайно деятельная особа.

– Безусловно. Пожалуй, немного слишком.., порывиста.

– Порывиста? Мисс Милрей?

Сэр Чарлз удивленно посмотрел на нее. Никогда, даже в самых буйных полетах фантазии, он не мог бы вообразить себе, что мисс Милрей способна на порывы.

– Вот именно. Иногда, – сказала мисс Уиллс. Сэр Чарлз пожал плечами.

– Нет, мисс Милрей не человек, это.., робот. До свидания, мисс Уиллс. Простите, что потревожил вас, и, пожалуйста, не забудьте сообщить в полицию об этой самой штуке.

– О родимом пятне на правом запястье у Эллиса? Нет, не забуду.

– Ну, прощайте. Впрочем, минутку, вы говорите, на правом запястье? А разве не на левом?

– Я так сказала? Какая глупость, право.

– Так на котором же?

Мисс Уиллс сосредоточенно прищурилась.

– Постойте. Я сидела так, а он… Будьте добры, сэр Чарлз, пожалуйста, возьмите эту медную тарелку и сделайте вид, что подаете мне блюдо с овощами. Отсюда, с левой стороны.

Сэр Чарлз взял с полки кованую медную на редкость безобразную тарелку и поднес ее мисс Уиллс со словами:

– Капусты, мадам?

– Благодарю. Теперь я совершенно уверена. Левое запястье, как я сначала и говорила. Ужасно глупо, что я перепутала.

– Ну что вы, – возразил сэр Чарлз. – Левое, правое – так легко перепутать.

И он в третий раз откланялся.

Закрывая дверь, он оглянулся. Мисс Уиллс смотрела не на него. Она стояла там, где они попрощались, устремив взгляд на огонь. На губах у нее играла торжествующая злобная усмешка.

Сэр Чарлз был поражен.

«Она что-то знает, – подумал он. – Готов поклясться, что знает. Но говорить не хочет… Что же она знает, черт побери?»

Глава 10

Оливер Мендерс

В конторе компании «Шпейер и Росс» мистер Саттертуэйт справился об Оливере Мендерсе и передал свою визитную карточку.

Его немедленно проводили в небольшую комнату, где за письменным столом сидел Оливер.

Молодой человек встал и пожал мистеру Саттертуэйту руку.

– Как мило, что вы нашли время навестить меня, сэр, – сказал он.

Однако за этим вежливым приветствием подразумевалось совсем иное:

«Да, я вынужден перед вами распинаться, никуда не денешься!»

Однако от мистера Саттертуэйта отделаться было не так-то просто. Он уселся, не спеша высморкался и сказал, сверля Оливера взглядом поверх носового платка:

– Знаете новости?

– Вы о финансовых новостях? Да, доллар сегодня…

– Речь не об этом, а об эксгумации в Лумауте. Беббингтон был отравлен. Никотином.

– Ах, это! Да, знаю. Наша неугомонная Мими будет довольна. Она все время твердила, что это убийство.

– А вас это известие совсем не трогает?

– Я не охотник до всяких ужасов. В конце концов, убийство, – он пожал плечами, – это так жестоко и так.., неэстетично.

– Ну, положим, не всегда так уж неэстетично.

– Да? Ну, может быть.

– Зависит от того, кто совершает убийство. Вот вы, например, наверняка не погрешили бы против хорошего вкуса.

– Весьма признателен за столь лестное для меня мнение, – произнес Оливер, по привычке манерно растягивая слова.

– А вот авария, которую вы подстроили, мой юный друг, явно безвкусна. В полиции, по-моему, разделяют мое мнение.

Наступило молчание, затем на пол упала ручка. Наконец Оливер сказал:

– Простите, не совсем вас понял.

– Что ж тут непонятного? Представление, которое вы разыграли в Мелфорт Эбби, не назовешь слишком удачным. Хотелось бы знать, зачем вам это понадобилось.

Снова молчание. Потом Оливер спросил:

– Так, значит, в полиции меня подозревают?

Мистер Саттертуэйт кивнул.

– Конечно. Ваше появление у сэра Бартоломью выглядит весьма подозрительно, вам не кажется? – мягко сказал он. – Но, может быть, у вас есть какое-то убедительное объяснение?

– Объяснение-то есть, – нехотя проговорил Оливер. – Не знаю, правда, насколько оно убедительно.

– Расскажите, чтобы я мог судить.

Помолчав, Оливер сказал:

– Я действовал так, как предложил мне сам сэр Бартоломью.

– Что?! – воскликнул мистер Саттертуэйт.

– Странно, да? Я и сам удивился. Но тем не менее это правда. Я получил письмо, где сэр Бартоломью предлагал мне подстроить аварию, явиться к нему и попросить, чтобы он меня приютил. Он не хотел ничего объяснять в письме, сказал, что сделает это при первом же удобном случае.

– Ну, и объяснил?

– Нет. Я ведь появился там как раз перед самым обедом. Поговорить с ним наедине не удалось. А потом он.., его отравили.

Обычное скучающе-утомленное выражение исчезло с лица Оливера. Его темные глаза так и впились в лицо собеседника. Казалось, ему важно было узнать, какое впечатление произвело его признание на собеседника, на мистера Саттертуэйта.

– У вас это письмо сохранилось?

– Нет, я его порвал.

– Жаль, – сухо заметил мистер Саттертуэйт. – В полиции вы об этом говорили?

– Нет, они бы все равно не поверили.