Агата Кристи - Трагедия в трех актах
– По-моему, дорогая, у вас не было ровно никаких причин желать зла сэру Бартоломью, – сказал мистер Саттертуэйт.
– Да, вы правы. Мне нравился Бартоломью Стрендж. Мы с ним были друзья. Именно поэтому я и хочу принять участие в расследовании, хочу, чтобы убийцу нашли. Скажите, я могу чем-нибудь помочь?
– Но вы ведь, мисс Сатклифф, наверняка не видели и не слышали ничего такого, что имеет отношение к убийству?
– Нет, все, что я знала, я уже рассказала в полиции. Гости едва успели съехаться.., его смерть случилась в первый же вечер.
– А как насчет дворецкого?
– Не знаю, просто не обратила на него внимания.
– Может быть, кто-то из гостей держался как-то необычно, не заметили?
– Нет. Ну, конечно, этот мальчик, как его? Мендерс? Он появился нежданно-негаданно.
– Сэр Бартоломью, наверное, был удивлен?
– Да. По-моему, да. Перед тем, как мы сели за стол, он мне сказал, что это очень странно. «Новый способ открывать ворота – просто сносить их». Так он выразился. И еще добавил: «Только этот юнец снес не ворота, а стену».
– Сэр Бартоломью был в хорошем расположении духа?
– Ода!
– Что за потайной ход, о котором вы говорили в полиции?
– Кажется, в него можно попасть из библиотеки. Сэр Бартоломью обещал мне его показать. Но не успел.
– А как у вас зашел об этом разговор?
– Сэр Бартоломью сказал, что недавно купил старинный письменный стол орехового дерева. «Нет ли там потайного ящика?» – спрашиваю я. Обожаю потайные ящики, у меня к ним пристрастие. А он отвечает: «Нет, потайного ящика нет, но зато в доме есть потайной ход».
– Не упоминал ли он о пациентке, некой миссис де Рашбриджер?
– Нет.
– Может быть, вам известно местечко под названием Джиллинг в Кенте?
– Джиллинг? Нет, не слыхала.
– Вы ведь прежде, наверное, встречались с мистером Беббингтоном?
– А кто он?
– Пастор, который скончался – или был убит? – в «Вороновом гнезде».
– Ах, пастор. Я и забыла, как его зовут. Нет, никогда его раньше не встречала. А кто вам сказал, что мы были с ним знакомы?
– Один человек, которому можно верить, – отчаянно соврал мистер Саттертуэйт.
Это сообщение, казалось, позабавило мисс Сатклифф.
– Этот пастор, конечно, славный старик. Но подумать, что у меня с ним был роман? Правда, среди архидьяконов попадаются этакие проказники, вы замечали? Отчего же викарии должны от них отставать? Но тут совсем иное дело – бедняги уже нет в живых, и я не посмею осквернить память о нем недостойными подозрениями. Ей-богу, до этого злосчастного обеда я и в глаза его не видела.
Пришлось мистеру Саттертуэйту довольствоваться этим объяснением.
Глава 9
Мюриэл Уиллс
Дом номер пять по Аппер Кэткарт-роуд в Тутинге мало походил на жилище автора острых сатирических пьес.
Сэра Чарлза провели в комнату с бежево-серыми, цвета овсяной муки стенами, которые украшал фриз из желтоватых веночков, с портьерами из розового бархата, со множеством фотографий и фарфоровых собачек, с телефоном, стыдливо накрытым куклой в пышных юбках, с изобилием столиков и латунных фигурок сомнительного происхождения – то ли из Бирмингема, то ли из Восточной Азии.
Мисс Уиллс вошла в комнату так тихо, что сэр Чарлз, который в это время рассматривал смешного долговязого Пьеро, валявшегося на диване, не услышал ее шагов.
– Здравствуйте, сэр Чарлз, – сказала она тонким голоском. – Рада вас видеть.
Сэр Чарлз круто обернулся.
Мисс Уиллс была одета в мягкий джемпер, который уныло болтался на ее костлявом теле. Чулки морщились на худых ногах, обутых в лакированные туфли на высоченных каблуках.
Сэр Чарлз пожал ей руку, взял предложенную ему сигарету и опустился на диван рядом с Пьеро. Мисс Уиллс села напротив. Стекла ее пенсне вспыхивали в лучах света, падающего из окна.
– Подумать только, как это вы меня отыскали, – сказала она. – Мама будет в восторге. Она обожает театр, особенно всякие чувствительные спектакли. Только и говорит что о той пьесе, где вы играли принца. Ходит на дневные представления и любит полакомиться шоколадом. Она у меня такая.., заядлая театралка.
– Как это мило! Вы себе не представляете, до чего приятно, когда тебя помнят. Вообще-то память у наших зрителей такая короткая, – вздохнул сэр Чарлз.
– Мама будет потрясена, если вас увидит. На днях приходила мисс Сатклифф, так она была в восторге.
– К вам приходила Анджела?
– Да. Она ставит мою пьесу «Собачка смеется». Может быть, слышали?
– Конечно, – сказал сэр Чарлз. – Читал об этом. Весьма интригующее название.
– Рада, что вы так думаете. Мисс Сатклифф оно тоже понравилось. Это осовремененная интерпретация детских шуточных стихов. Много всякой забавной чепухи. В общем, вздор, ерунда, разные смешные происшествия. Само собой, все вертится вокруг героини, которую играет мисс Сатклифф. Все пляшут под ее дудку. Вот, собственно и все.
– Неплохо. Наша сумасшедшая жизнь, что она такое, как не забавная шутка! А собачка смеется, глядя на нас, да?
«Она сама и есть эта собачка, – осенило вдруг сэра Чарлза. – Смотрит и смеется».
Пенсне мисс Уиллс перестало отсвечивать, и сквозь стекла на сэра Чарлза глянули умно и проницательно светло-голубые глаза.
«Ей палец в рот не клади», – подумал он и сказал:
– Угадайте, что меня к вам привело?
– Уж конечно не только желание повидать мою скромную особу, – насмешливо улыбнулась мисс Уиллс.
«Какая огромная разница! Между тем, как она говорит и как пишет. Говорит добродушно и насмешливо, а пишет умно, зло и цинично», – удивлялся про себя сэр Чарлз.
– На самом деле мысль посетить вас мне подал Саттертуэйт. Он считает, что прекрасно разбирается в людях.
– Он и впрямь в них разбирается. Я бы сказала, это его хобби.
– Он считает, что в тот вечер в Мелфорт Эбби вы наверняка приметили все, что заслуживает внимания.
– Так и сказал?
– Да.
– Признаюсь вам, мне было очень интересно. Понимаете, мне прежде никогда не приходилось быть свидетельницей убийства. Писатель ведь должен все мотать на ус, правда?
– Само собой разумеется.
– Вот я и старалась ничего не упустить. «Высматривала и вынюхивала, как сказала Беатрис», – подумал сэр Чарлз.
– Наблюдали за гостями?
– Да.
– Что же вам удалось заметить?
Стекла пенсне снова блеснули.
– Ничего существенного. Если бы заметила что-нибудь важное, то уж конечно сообщила бы полиции, – добавила она тоном законопослушной гражданки.
– Но что-то же все-таки вам удалось подметить?
– Я всегда все подмечаю. Тут уж ничего не поделаешь. У меня на этот счет пунктик, – усмехнулась мисс Уиллс.
– Так что же именно?
– Да ничего, ничего особенного, сэр Чарлз. Просто всякая всячина, разные мелочи, в которых проявляется психология людей. Наблюдать людей – увлекательнейшее занятие. Они все такие типичные, понимаете?
– Типичные? В чем?
– В своих характерах. Ох, не могу объяснить, такая бестолковая, – снова усмехнулась она.
– Перо у вас беспощадное, чего не скажешь о вашей манере вести беседу, – улыбнулся сэр Чарлз.
– Не очень-то любезно с вашей стороны, сэр Чарлз, называть меня беспощадной.
– Моя дорогая мисс Уиллс, признайтесь, что ваше перо разит наповал.
– Вы несносны, сэр Чарлз. Уж если на то пошло, так это вы ко мне беспощадны.
«Пора кончать с этой болтовней, не то совсем увязнешь», – подумал про себя сэр Чарлз и сказал:
– Значит, ничего определенного вы не обнаружили, мисс Уиллс?
– Да нет, не то чтобы совсем ничего. Кое-что было. Следовало сказать полицейским, да я запамятовала.
– Так что же это было?
– Родимое пятно. Красноватое родимое пятно на руке у дворецкого, на левом запястье. Я заметила у него это пятно, когда он подавал мне овощи. Наверное, такая подробность может оказаться полезной для расследования.
– Я бы даже сказал, весьма полезной. Полиция изо всех сил старается выследить этого Эллиса. Право, мисс Уиллс, вы необыкновенная женщина. Никто – ни прислуга, ни гости – не заметил этого родимого пятна.
– Как правило, люди смотрят, но не видят, – заметила мисс Уиллс.
– Где именно было это пятно? И какой оно величины?
– Пожалуйста, покажите ваше запястье.
Сэр Чарлз протянул руку.
– Благодарю вас. Вот тут.
Мисс Уиллс уверенно притронулась пальцем к тому месту на запястье сэра Чарлза, где, по ее мнению, было родимое пятно.
– Величиной примерно с шестипенсовик, а по форме оно напоминало Австралию.
– Спасибо, я все понял, – сказал сэр Чарлз, опуская манжету.
– Думаете, я должна написать об этом в полицию?
– Конечно. Вы дадите им в руки самую важную примету. Ведь в детективных романах, черт возьми, злодей всегда помечен каким-нибудь особым родимым пятном. Так неужели жизнь менее изобретательна, чем убогая фантазия какого-то писаки!
– В романах обычно фигурируют шрамы, – задумчиво проговорила мисс Уиллс.
