Артур Гриффитс - Пассажирка из Кале (сборник)
Один протянул руки, чтобы взять у Филпоттс ребенка, но та яростно замотала головой, а я по-французски крикнула, что никому не доверю малыша, кроме няни.
В следующую секунду у меня за спиной раздался голос, который я узнала сразу:
– Разумеется, они там, и он с ними. Почему бы не забрать его прямо сейчас?
– Не так быстро, лорд Блэкаддер, – вмешалась я, яростно развернувшись к нему. – Никакого насилия, или знакомство с еще одним полицейским комиссаром вам обеспечено.
О том, что случилось в Эксе, я услышала от полковника, который, могу сразу сказать, встретил меня незадолго до этого и теперь держался неподалеку.
– Филпоттс, спускайтесь вниз и запритесь, – велела я. – У нас тридцать седьмая каюта… – Я резко замолчала, словно вдруг осознала, что сказала лишнее.
– Леди Клэр, позвольте мне, – раздался вкрадчивый голос лорда Блэкаддера. – Будьте разумны, вы же понимаете, чем все это должно закончиться. Позвольте посоветовать: не доводите меня до крайних мер. Ребенок все равно будет моим, поймите это, но нам нужно договориться между собой. Отдайте его мне сами и не пожалеете. Просите все, что хотите, что угодно… Жемчужное ожерелье, алмазный браслет…
– Неужели вы настолько низкий человек, настолько подлое, презренное существо, чтобы предлагать мне подобную сделку? Как смеете вы думать обо мне так плохо? Пропустите меня, я не могу здесь оставаться, не хочу дышать с вами одним воздухом. И никогда больше со мной не разговаривайте! – закричала я, полная мучительного стыда и неизмеримого презрения, после чего развернулась и зашагала прочь.
Спустившись, в каюте я нашла Филпоттс, которая была занята тем, что укладывала куклу «спать» на третью койку.
– Неужели вам совсем не страшно оставаться одной с этими негодяями? – спросила я в некотором сомнении, рассчитывая на ее преданность, но и не желая взваливать на нее слишком тяжелую ношу.
– Ну что вы, миледи, они же ничего не могут мне сделать. Конечно, они придут в ярость, но их только поднимут на смех. В самом худшем случае они обратятся к капитану, тот не станет поворачивать. Не бойтесь, я могу о себе позаботиться. Из Триполи я вам напишу в ту же гостиницу в Марселе.
– Если мы уедем, ваше письмо последует за нами. Возвращайтесь как только сможете, найдете дальнейшие указания. Но пора прощаться, уже звонят провожающим спускаться на берег. И еще кое-что. Советую, когда выйдете далеко в море, пойдите к милорду и скажите ему, что хотите бросить меня и перейти на его сторону. Обещайте помочь вернуть ребенка, скажите, что передадите его ему в руки… За определенную цену.
– Я не прикоснусь к его грязным деньгам, миледи!
– Нет ничего плохого в том, чтобы поживиться за счет врага. Я бы выжала из него все, что получится, но вам решать, конечно же. Вы же знаете, что бы ни случилось, я всегда буду вашим другом, и я никогда не забуду, чем обязана вам.
Я хотела ей еще многое сказать, но снова прозвонил колокол, и пришло время прощаться.
Выйдя из каюты, я прошла по нижней палубе до места, которое наметила еще вчера, когда специально заглянула на «Оазис». Через минуту я вышла на открытый воздух и вдруг оказалась среди матросов, которые спускали груз в трюм. Я не успела ни растеряться, ни смутиться, ни испугаться, потому что в следующий миг мою руку сжали чьи-то сильные пальцы, и над самым ухом раздался спокойный, уверенный голос:
– Сюда, леди Клэр, здесь всего пара ступенек, – сказал полковник, уводя меня на дальний от берега борт судна. Там была прикрепленная лесенка, и под ней на воде покачивалась привязанная к нижней ступеньке лодка. Бережно направляемая моим верным помощником, я спустилась, заняла место на корме нашей лодочки, мы оттолкнулись от борта парохода и поплыли. Спустя полчаса мы уже вернулись в гостиницу.
В первый раз за всю эту тревожную, полную событий неделю я вздохнула спокойно. Во всяком случае, насущная опасность осталась в прошлом, мы отделались от преследователей, и теперь у нас было достаточно времени полной безопасности, чтобы обдумать наше положение и понять, что нас ждет впереди.
Как только появилась Генриетта, я поднялась в ее номер. Она держалась очень скромно. При виде ее пристыженно потупленных глаз у меня пропало всякое желание попрекать ее теми неприятностями и волнениями, которые пали на нас из-за ее поведения. Но когда я великодушно произнесла «Я не собираюсь тебя бранить», она тут же бросилась мне на грудь.
– Бранить меня? Нет, за последние сутки меня и так слишком много бранили. Никогда еще я не встречала человека, который бы мне не нравился больше, чем твой любезный друг полковник Эннсли, этот грубиян, самонадеянный мерзавец. Он разговаривал со мной, как со школьницей! Он дошел до того, что начал распоряжаться и указывать мне, как себя вести и что делать. Я… я…
– Послушалась его? Как кроткая овечка, да, Генриетта? – рассмеялась я. – Он такой.
– Я тебе не завидую ни капельки, Клэр. Ты станешь несчастной женщиной, ведь ты ненавидишь уступать, а он заставит тебя это делать. Он тебя приручит и станет тобой распоряжаться. Этот твой полковник превратится в жестокого, властного хозяина, хоть сейчас он и возносит тебя до небес.
– Возносит меня до небес? – Может ли для женщины существовать музыка прекраснее, нежели слова о той власти, которую она имеет над мужчиной ее мечты?
– Ты еще спрашиваешь? Он ничего не говорит и не принимает никаких решений, пока с тобой не посоветуется. Твое слово для него закон, он постоянно о тебе вспоминает. Или ты еще не знаешь о своей очередной победе?
– Есть такие вещи, которые не принято обсуждать, дорогая, даже с собственными сестрами, – ответила я довольно прохладно. Меня задели ее тон и манеры, хотя слова доставили исключительное удовольствие.
– Ну будет тебе, будет, – усмехнулась Генриетта. – Выкладывай все начистоту. Признайся, ты влюбилась по уши в этого полковника. Почему нет? Ты свободна и можешь выбирать. Я свободна не была… – Ее глаза наполнились слезами при воспоминании о печальном конце собственного брака.
Я попыталась успокоить, утешить ее, указала на малыша Ральфа и посулила будущее, полное материнского счастья.
– Если мне позволят оставить его. Но как его оставить после решения суда и с таким настойчивым врагом, как Блэкаддер? Пока что нам ничего не грозит, но когда-нибудь он вернется, он сделает все, чтобы найти меня, и я потеряю своего милого малыша навсегда.
Мысль о том, что невозможно вечно прятаться от преследователей, меня тоже угнетала. Казалось, что единственный путь к спасению заключается в постоянном передвижении, в бегстве, в поиске новых тайников при первой же опасности. Мы превратились в изгнанников, отторгнутых собственным народом, в вечных скитальцев, обреченных на бесконечные странствования, не имеющих права остановиться и обрести покой.
И все же после приятного déjèuner мы втроем провели военный совет.
– Все очень просто, – заявил мой дорогой полковник в своей обычной безапелляционной, но убедительной манере. – Я все обдумал и теперь могу обещать вам немедленное избавление от всех неприятностей. Вам нужно как можно скорее отправиться в Танжер.
– В Танжер? – изумленно воскликнула я.
– Да, леди Клэр, в Танжер. Это последнее убежище для преступников… Прошу прощения, я не хочу никого обидеть, – рассмеявшись, продолжил он. – Вы нарушили закон и пустились в бега, теперь вас могут арестовать в любой части света, в любой стране, кроме Марокко. Вы должны плыть в Марокко, оттуда не проводится экстрадиция, королевские законы там не действуют. Живя там, вы будете в полной безопасности до конца своих дней.
– Похоже, вам не терпится избавиться от нас, – сказала я, несколько обиженная сухим, деловитым тоном.
– Осмелюсь надеяться, что мне будет позволено сопроводить вас и оставаться с вами…
Настало время Генриетте посмеяться над столь прямолинейным предложением. К сожалению, могу добавить, что и сама я немного покраснела.
– Оставаться с вами так долго, как будут нужны мои услуги, – продолжил он серьезно, не обратив внимания на смех сестры и неотрывно глядя на меня с безошибочно узнаваемым выражением. Этот пронзительный, ждущий взгляд буквально приковал мои глаза. Если до сих пор еще оставались сомнения в том, что «происходит между нами», они в один миг улетучились. Мое сердце полетело к нему, и я невольно кивнула, скорее в ответ не на его предложение, а на его мысли. Его искреннее, красивое лицо просияло, и я догадалась, что он все понял.
– Понимаете, – быстро продолжил он о насущном, – это место мне знакомо вдоль и поперек. Я служил в Гибралтаре и часто ездил в Африку. Там, в Танжере, не так уж плохо: приличные гостиницы, есть и замечательные виллы, если предпочитаете; прекрасные условия для отдыха в сезон, все условия для верховой езды. Вопрос в том, как мы будем туда добираться.
Тут я могла помочь. Посещения конторы Кука сделали из меня настоящего специалиста по отправкам суден, и вскоре мы приняли решение сесть в тот же вечер на пароход компании «Бибби лайн», который доставит нас в Гибралтар за два-три дня. Оттуда в Танжер можно было доплыть на пароме. Л’Эшель, человек полковника, был отправлен заказывать каюты, и мы успели на корабль вовремя. Спустя три дня мы уже с удобством устроились в гостинице «Атлас», расположенной прямо над широкой песчаной полосой, серпом охватывающей залив. Попали мы туда в сезон палящей жары, но нам повезло – наша гостиница выходила фасадом на северную сторону, откуда дул полный живительного озона бриз.
