Мэри Ханшеу - Загадка «Пурпурного императора»
— Доллопс, — мягко сказал он, — угомонись. Ты дал мне еще одну нить к разгадке тайны и в придачу спас мне жизнь. Если для одного утра тебе этого мало, ты жаднее, чем я думал.
Доллопс в ответ громко сглотнул и обеими руками стиснул ладонь Клика.
Только когда они благополучно добрались до «Оружия Хэмптона» и очутились в компании мистера Нэкома, Доллопс дал волю своему облегчению, и суперинтендант задохнулся, услышав их историю.
— Наверное, это оставшиеся члены банды, — сказал он. — Но как они исчезают из дома и как проникают в него — для меня загадка!
— И для меня тоже, — тихо согласился Клик. — Там явно есть какой-то неизвестный нам тайный ход. Что вы сказали? Вернуться туда всем вместе и схватить их? Нет, нет, мистер Нэком, вы наверняка о них лучшего мнения. Мой маленький трюк закончился успешно, но они не будут ждать, чтобы их переловили, как крыс в крысоловке. В будущем нужно будет выставить охрану посильнее, и я позабочусь о том, чтобы впредь меня не застали врасплох. Между прочим, вы уже поговорили с начальством насчет дознания?
Мистер Нэком неистово закивал.
— Да, оно назначено на завтра и будет проходить прямо в доме.
Глава девятнадцатая
Одинаковые шарфы
Сказать, что деревня просто сошла с ума от возбуждения, когда тела двух жертв, мужчины и женщины, легли бок о бок в огромном бальном зале Чейни-Корт, — значило жестоко преуменьшить то, что творилось в Хэмптоне. Селяне буквально обезумели, когда до них долетели эти вести (а такие вести всегда расходятся быстро). Когда же стало известно, что в Чейни-Корт через день или два состоится дознание, то слово «сумасшедший» даже близко перестало описывать состояние многих местных жителей.
Сам Клик только улыбался, когда до него долетали сплетни и слухи.
Револьвер был найден рядом с телом убитого мужчины, так удачно изображавшего благородную мисс Чейни, представляете? И… что? Нет, это невозможно! Мистер Икс и мистер Зет прошептали, что точно такой же револьвер был собственностью самого сэра Эдгара? Это уже чересчур, в такое невозможно поверить, об этом даже подумать страшно! Тот самый маленький мастер Эдгар, который рос у всех на глазах, лепетал что-то своей няньке на дорожках деревни и завоевал все сердца своими милыми манерами… Поверить, что этот ребенок вырос и стал убийцей? Сама мысль об этом нелепа!
Когда в конце концов наступил день дознания, весь Хэмптон вышел из берегов и захлестнул Чейни-Корт.
По правде говоря, к тому времени Клика охватили сомнения относительно невиновности сэра Эдгара в этом ужасном деле. Косвенные свидетельства можно было отмести, опираясь на здравый смысл. Но в данном случае улик было слишком много.
Клик занял место в дальних рядах толпы, собравшейся в огромном бальном зале, и с печалью в сердце наблюдал, как коронер излагает дело во всей его непредвзятой наготе.
Как во сне он слышал, как сей джентльмен доводит до сведения присяжных, собравшихся здесь с целью свершить правосудие, тот факт, что они должны в первую очередь разобраться в смерти человека, чью личность до настоящего момента установить не удалось.
Клик качнулся с носка на пятку и бросил быстрый взгляд на другую сторону комнаты, где стояли рядом Бобби Винни и его сестра Дженнифер, с напряженным вниманием слушая коронера. Если они не имели никакого отношения к этому делу, их нездоровый интерес был просто тошнотворным. Но если они имели к нему отношение…
Наблюдая за всем глазами обычного зрителя (он практически потребовал у мистера Нэкома, чтобы тот принял меры и не позволил вызвать его как официального свидетеля), Клик чувствовал, что может более непредвзято оценить ситуацию.
Констебля Робертса вызвали первым из свидетелей. Он коротко рассказал о своей встрече с молодым «военным джентльменом», который затащил его в машину в десять часов вечера одиннадцатого марта и втянул в то, что сперва показалось констеблю обычной ложной тревогой. Молодой джентльмен рассказал, что леди лежит в Чейни-Корт мертвая, а она оказалась живой.
— Да еще какой живой, сэр! — добавил констебль с легким осуждением. — И это обмануло меня так же, как обмануло его.
Клик кивнул. При этом бесхитростном заявлении кривая улыбка медленно скользнула по его лицу.
Коронер тоже кивнул.
— Несомненно, — сказал он с истинно судейскими интонациями. — И вы никого не встретили на обратном пути, мистер Робертс?
— Э… Э… — затянул Робертс, сконфуженно оглядывая зал и краснея. — В общем-то, никого, имеющего отношение к этому делу, так сказать… Никого подозрительного, сэр, а… а…
Коронер резко прервал запинающуюся речь.
— Совершенно не ваше дело, мистер Робертс, решать, кто подозрителен, а кто нет, — внушительно заявил он. — Сейчас правосудие находится в руках других людей. И, конечно, они поймут, подозрительного вы встретили человека или невиновного. Дело в том — кто же это был?
Румяные щеки полисмена посерели, он слегка втянул воздух сквозь зубы и провел рукой по потному лбу.
— Джентльмен, которого я видел, был сэр Эдгар Брентон! — выпалил он напряженным голосом. — Но какое он имеет отношение к этому делу, понятия не имею. Он просто возвращался со станции…
— Откуда вы это знаете?
— Потому что он сам так сказал! — решительно заявил констебль.
Этот простой ответ и полное доверие к словам юного джентльмена заставили Клика бросить на констебля сочувственный взгляд. Лучшей дани уважения характеру молодого человека и придумать было нельзя. Голос коронера прервал мысли Клика:
— Вы можете сесть.
Констебль с облегченным видом покинул место свидетеля.
Вторым свидетелем был доктор Верралл, бледный и спокойный. Но в выражении глаз доктора было нечто странное, заставившее Клика пристально к нему присмотреться.
Свидетельство врача оставило впечатление, что он говорит ровно столько, сколько необходимо, и что-то недоговаривает. Но в одном пункте он выразился предельно ясно.
— Итак, сперва вы решили, — негромко проговорил коронер, — что покойного застрелили из револьвера, который лежал рядом с ним?
— Да.
— А потом?
— А потом благодаря очевидным следам, на которые указал инспектор Хэдленд, бывший на месте преступления, когда я появился, я пришел к выводу, что жертву, без сомнения, отравили синильной кислотой, сформировав из нее пилюлю с помощью магнезии.
Дрожь интереса пробежала по собравшимся. Отравлен! Тогда, может быть, сэр Эдгар…
— Возможно ли, чтобы погибший покончил с собой, фактически совершил самоубийство? — спросил коронер, огласив мысль, которая была на уме почти у каждого.
— Нет. На шее его остались отпечатки пальцев, показывающие, что его схватили и силой втолкнули отравленную пилюлю ему в глотку. Смерть должна была наступить почти мгновенно.
Коронер откашлялся.
— Есть ли возможность определить, кому принадлежат отпечатки пальцев, доктор Верралл? — спросил он.
Секунду Верралл медлил с ответом. Он заколебался, притворно покашлял, провел рукой по губам. Потом сказал спокойным, ясным голосом:
— Вряд ли. Смерть наступила не менее часа назад. То были явно отпечатки длинных, тонких пальцев, но это все, что можно было разобрать.
— Тонких, вот как? Возможно, женских?
Нечто вроде страха промелькнуло на лице доктора и в мгновение ока исчезло.
— Определенно, нет! — со внезапной горячностью рявкнул он. — Явно мужских. Кроме того, на горле остался отпечаток тяжелого перстня с печаткой.
Перстень с печаткой? Одна и та же мысль, как вспышка, осенила многих присутствующих в этом переполненном народом зале. Клик быстро оглянулся через плечо и встретился взглядом с сэром Эдгаром Брентоном, стоявшим возле дверей; рядом с ним стояла его бледная мать.
Но теперь в ту сторону смотрел не только Клик. Перстень с печаткой? Такой перстень все видели на пальце сэра Эдгара с тех пор, как он встретил свое совершеннолетие!
Все члены сельской общины припомнили его восхищение и радость, когда наступил тот день… И вот теперь на горле убитого были обнаружены следы перстня с печаткой.
— А где был найден револьвер? — спросил коронер.
— Возле головы убитого. Он был уже мертв, когда в него выпустили пулю. И мертв довольно давно, потому что уже началось трупное окоченение. Тот, кто стрелял, послал пулю в грудь мертвеца.
— Несомненно… И, насколько я понимаю, речь идет об этом револьвере.
Коронер поднял темный металлический предмет, и свет отразился в планке вдоль тонкого дула.
Доктор Верралл наклонил голову.
— Так и есть, — спокойно сказал он.
— Вы знаете, кому он принадлежит?
— Не могу определить.
Ужасное подозрение насчет того, кому могло принадлежать это оружие, погрузило зал в ошеломленное молчание; все сердца бились часто, но с губ не срывалось ни звука.
