Марджери Аллингем - Тигр в дыму
Еще шаг — и Аманда прижалась к закругляющейся стене точно напротив открытой двери и, бросив взгляд в холл, заметила, что часть комнаты отражается в зеркале. Первое, что она уловила, была свеча. Тонкая зеленая свечка, стоявшая прежде вместе с тремя такими же в золоченом канделябре на противоположной стене, теперь лихо торчала из вазочки, беспечно роняя горячий воск на полированную поверхность шератоновского секретера, занимавшего собой центр маленькой комнатки.
За считанные доли секунды она осознала, что тень между ней и пространством комнаты и есть сам незваный гость. Стоя к ней спиной, он возился с чем-то на столике. С чем, ей было не видно, но она догадалась: это — тот самый экзотический деревянный бювар, который Мэг с гордостью показывала ей, сетуя, что куда-то подевался ключ и невозможно тут же и продемонстрировать его устройство. То была прелестная вещица красного дерева, инкрустированная слоновой костью, которая должна была стоять на секретере и предназначалась для хранения писчей бумаги.
Грабитель, по-видимому, пытался ее взломать. Слышался треск и стон дерева.
Аманду охватила бурная ярость, вызванная варварским разрушением прекрасной вещи, и она уже открыла рот для протеста, когда ее сознание молнией пронзила мысль: а чем это он пытается открыть бювар? Она сама не поняла, заметила ли она нож у него в руке, блеснул ли в зеркале отсвет лезвия или же она только слышала, как острие вгрызается в хрупкую древесину, — но слова застыли у нее на губах и мороз пробежал по коже.
С прощальным жалобным стоном крохотные дверцы бювара подались, в зеркале возникла тень, сперва узкая, потом все шире, послышалось сердитое сопение. А потом пустая сломанная вещица, перелетев через весь холл, упала к ногам Аманды, и немедленно, как по сигналу, все окружающее пространство ожило и наполнилось звуками.
Удары во входную дверь были как раскаты грома. Эхом отозвался грохот на первом этаже и визг рамы, поднятой где-то сзади. Со всех сторон приближался топот ног и властные голоса, несомненно принадлежащие полиции.
В центре этого неожиданно возникшего циклона, где стояла Аманда, еще какое-то время сохранялась полная тишина. Затем свечка взмыла вверх, смахнув вазочку и все остальное с секретера, и незнакомец шагнул к выходу.
Она не разглядела его, но он прошел так близко, что даже задел ее во взвихренном мраке. И в этот миг ей передался его страх, и отчаяние, и неистовая ярость — ощущение, прежде неведомое. Он взлетел вверх по лестнице позади нее одним прыжком, словно гигантский зверь, проворный и бесшумный.
И началось столпотворение.
Мистер Кэмпион обнаружил свою жену, прижавшуюся к стене у последней лестничной ступеньки со сломанным бюваром в руках, как маленький ребенок на обочине шоссе, пока мимо нее, громыхая башмаками и слепя фонариками, проносились полисмены, словно поток машин. Он рывком поставил ее на ноги и резко втолкнул в относительно безопасную дверь, ведущую в кабинет.
— Черт знает какая глупость, — воскликнул он с раздражением. — Право, душенька, ну черт знает как глупо все вышло!
Аманда была достаточно опытной женой, чтобы не увидеть в этой вспышке ничего, кроме комплимента, гораздо больше ее поразило самое присутствие тут супруга. Ей вдруг пришло в голову, что вряд ли весь этот полицейский тайфун, устремившийся на подмогу, вызван одним только звонком Мэг.
— О, так его, оказывается, ловили!
— Ловили, дружочек, и теперь уже, надо думать, поймали, если ты, конечно, все нам не испортила! — мистер Кэмпион все еще сердился, а его рука тем временем до боли сжала ее плечи. — Наверх! — яростно выкрикнул он какой-то фигуре в полицейской форме, налетевшей на них.
— В этой комнате никого нет! Тут я!
По этажам разносился топот множества ног. Шум стоял ужасный и для стороннего наблюдателя, пожалуй, несколько забавный. Аманда рассмеялась:
— Что он, бедняга, утащил? Сокровища короны?
Кэмпион пристально посмотрел на нее. В луче ее фонарика были видны его глаза, темные и круглые, за стеклами роговых очков.
— Нет, безмозглая ты девчонка, — проговорил он. — У него нож! — его рука снова стиснула ее плечи. — Господи, какая же ты дурочка! Ну что тебе было не уйти вместе с Мэг? Из-за тебя одной нам пришлось за ним гнаться. Будь он тут один, вышел бы как миленький прямо в объятия наряда полиции, который бы преспокойно дождался, пока он тут кончит шуровать.
— Мэг, что ли, вам дозвонилась?
— Боже мой, да нет же! — Кэмпион все больше раздражался. — Не успела она ступить на землю, как встретилась с нами! Ты что, дорогая, до сих пор понять не можешь? Ведь это же так просто! После того, как Люк переговорил с тем адвокатом, дело немного прояснилось. Одного человека мы послали следить за домом каноника, а другого — не спускать глаз с этого здания. Оба рапорта подоспели одновременно. Разумеется, мы чуть с ума не сошли. Мы подумали, что ты напоролась на этого субъекта. Оказалось, все наоборот. Пока вы с Мэг бродили по дому, как парочка сомнамбул, он взламывал окно на первом этаже. Вошел он по-видимому, следом за вами. Наш человек вас потерял из виду.
Его речь завершилась на торжественной ноте, словно человек наконец-то все расставил по полочкам, и Аманде, наконец осознавшей, что впервые видит его в таком волнении, хватило такта воздержаться от комментариев.
— Давай добавим света, — предложила она. — Есть у тебя спички? Тут свечи на стене. И ступай осторожнее. По-моему, он ужасно наследил!
Кэмпион щелкнул зажигалкой, не отпуская плеч жены, и когда все три оставшиеся свечки озарили своим романтическим светом всю поруганную красоту комнаты, он все еще стоял, обняв Аманду.
А та разглядывала разрушения, карие глаза полыхали возмущением:
— Какое безобразие! И ведь как глупо! Тут же ничего драгоценного нет, ни серебра, ничего такого!
— Он искал не серебро, — мрачно ответил мистер Кэмпион, — а бумаги. Не найдя их в адвокатской конторе, он явился сюда. Хэлло!
Последнее адресовалось застывшей в дверном проеме сутулой фигуре в мешковатом макинтоше.
— Стэнис! — радостно воскликнула Аманда.
— Дорогая моя девочка! — старый полицейский прошел в комнату и, к большому удивлению Аманды, тепло пожал ей руку. — Дорогая, ох, дорогая вы моя, — произнес он. — Я ведь старик. Знаете, мне даже входить не хотелось. Я боялся, что не переживу увиденного. Ну-ну, юная леди, да будет вам известно, вы нас всех ужасно напугали. Дьявольского страха на нас нагнали. Вот именно так. Ладно, слава Богу, все позади!
Придвинув кресло, он уселся в него, повесив шляпу на спинку, утер лоб и пригладил седые волосы.
Аманда была польщена, но в то же время недоумевала, приятно узнать, что все так тебя любят, но всеобщее ликование показалось ей уже некоторым перебором.
— Они поймали его? — поинтересовалась она.
— А? Да я не знаю! — он улыбнулся ей своей колючей улыбкой. — Я теперь такой большой начальник, что, понимаете, толком и не знаю, что творится. Беготню я оставил молодежи. Ну а если даже он теперь и ускользнет от них, то ненадолго. На нынешнем этапе счет уже на часы. Я-то о вас беспокоился. Что это вы надумали идти среди ночи смотреть дом? Почему бы как-нибудь в один прекрасный вечер не влезть, скажем, на колонну Нельсона?
— А, да ну ее вообще, — раздраженно махнул рукой Кэмпион. — А Люк где?
— Скачет по крышам или уже лезет в водосточную трубу, — Оутс мало-помалу возвращался в свое обычное состояние угрюмой ворчливости. — Рычит, как овчарка, и норовит все делать сам. А заметьте, Кэмпион, разозлился парень. Его задело за живое. Как говорят в деревне, где я родился, разобрало его. А по-моему, это хорошо — вот так узнать нутро человека. И все-таки боязно за него. Не хотелось бы, чтобы он, так сказать, ввязался в драку безоружным. Нам, старшим сыщикам, подобает солидность.
Замечание, не отличающееся не то чтобы солидностью, но и мало-мальской сдержанностью, хотя и не лишенное определенной изощренности колорита, донеслось из холла, откуда спустя несколько секунд появился и сам старший инспектор собственной персоной. Он вошел скользящим шагом, полы его пальто развевались, пальцы в карманах бренчали мелочью, а четырехугольные глаза полыхали огнем. И в маленькой комнатке сразу же стало очень тесно.
— Упустили! — объявил он, и во взмахе длинных рук прослеживалось импрессионистское изображение полета. — Мы возьмем его в ближайшие час-два. Если только мы и дальше не будем такими же хромыми, слепыми, полоумными и тугоухими, не считая врожденного кретинизма. Живьем возьмем, если только не наступим на него ненароком! Двадцать пять человек! Двадцать пять спецов разного профиля, включая пятерых шоферов и шестерых старших чинов, — и что же? Этот тип пре-спокойненько вылезает из окна ванной — единственной комнаты во всем доме, где у порога не торчит полисмен, и скрывается в тумане! Прыгает вслепую, ночь мутнее столовского кофе, и что же — неужто разбивается насмерть об острые прутья ограды? Что, разбивается, черт его дери?
