Эрл Гарднер - Счет девять
– Исчезни, Поллитровочка, – пожелал он.
За три квартала я увидел бензоколонку. Дошел до нее, хотя передвигаться было все еще довольно мучительно. Служащий бензоколонки, взглянув на агентскую кредитную карточку, рискнул выдать мне несколько десятицентовых монет. Я позвонил Берте.
– Где ты, черт побери, находишься? – требовательно спросила она.
– На бензоколонке, в пятьдесят восьмом квартале, на Карлтон-драйв.
– Что ты, черт побери, там делаешь?
– У меня неприятности.
– У тебя всегда неприятности. Что случилось на этот раз?
– Двое бандитов угнали агентский автомобиль.
– Что?! Украли агентскую машину?!
– Ну да.
– Кому понадобился такой автомобиль?
– Им был нужен не автомобиль, – пояснил я. – Им нужно было оставить меня без колес. Мне нужен транспорт. Я избит и довольно слаб.
– Опять?
– Опять.
– Где, ты сказал, находишься?
– На Карлтон-драйв.
– Ладно, – сказала Берта, – выезжаю.
– Я здорово окровавлен, – добавил я. – У меня в кабинете есть упакованный чемодан. Если привезешь его, я смогу переодеться в чистую рубашку.
– Хорошо, – проговорила Берта. – Сделаю. Боже мой, если теория перевоплощения верна, ты в прошлой жизни, конечно же, был футбольным мячом.
– Или боксерской «грушей» для отработки кулачных ударов, – сказал я и повесил трубку.
После этого я позвонил Филлис Крокетт:
– Полисмены собираются попросить вас опознать нефритового Будду. Опознайте, но не говорите ничего сверх необходимого. Скажите им, что ждете меня, что я позвонил и еду. Когда они уйдут, не выходите из дому – так нужно. Ждите меня. Приеду, как бы поздно ни было.
Я не хотел дать ей возможность задавать вопросы или спорить, а потому повесил трубку.
Берта прибыла через полчаса и сразу заголосила:
– Боже мой! Ну и видок у тебя!
– А я о чем тебе говорил? Привезла чемодан?
– Да.
– Захватила денег?
– Это еще зачем?
– Мои уплыли.
– Послушай, – сказала Берта, – ты имеешь право носить оружие. Почему ты не пользуешься им, вместо того чтобы позволять себя колотить?
– Пистолеты, – возразил я, – стоят от шестидесяти до семидесяти пяти долларов. Хорошие, а я хочу носить только такие.
– Ну так почему ты не приобрел такой пистолет? Только не пытайся вписать его в расход агентства. Это твое личное средство защиты, и плати из своего кармана.
Я сказал:
– Тогда каждый раз, когда на меня нападут, будут забирать и оружие. Нет, я не стану покупать пистолет.
– Твое дело, – согласилась Берта без особого сочувствия. – Так, значит, тебе теперь нужна машина. А как я, черт побери, доберусь до своей квартиры?
– Тут есть телефон, – сказал я. – Вызови такси, пока я буду переодеваться.
– Вызвать такси! Почему ты… Кто я, по-твоему?
– Вызови такси, – повторил я, – и запиши оплату проезда на счет миссис Крокетт. Если хочешь, я сам вызову и оплачу такси, но мне нужно немного денег.
Берта неохотно вытащила свой кошелек и отсчитала пять долларов:
– Этого тебе до завтрашнего утра хватит… Это же надо, позвонил мне среди ночи, заставил работать шофером… Так что теперь будет с агентским автомобилем?
– Завтра утром, – сказал я, – тебе сообщат о нем из полицейского участка. Быть может, раньше. И спросят, почему агентский автомобиль оставлен перед пожарным гидрантом.
– Ты уверен, что они припаркуют его перед пожарным гидрантом? – спросила она.
– Абсолютно.
– Ты вытворяешь черт-те что, – проворчала Берта и втиснулась в телефонную будку, чтобы вызвать такси.
Я взял чемодан, переоделся в туалете, смыл с лица засохшую кровь и осмотрел следы катастрофы в волнистом зеркале. Когда я вышел, Берта уже покинула кабину. Служащий бензоколонки смотрел на меня сочувственно.
– Вы, должно быть, попали в аварию? – спросил он.
– Совершенно верно.
– А что с вашей машиной?
– Разбита к чертям вдребезги, – ответил я.
Я проверил горючее в автомобиле Берты. Бак был залит наполовину. Я поехал вдоль Карлтон-драйв и, когда проезжал мимо, взглянул на дом Джеспера. Перед ним стоял полицейский автомобиль. Они все еще сидели у Джеспера, ожидая Селлерса с ордером на обыск. Я проехал полквартала и остановился. Сопоставив факты, я догадался, что, когда я беседовал с Джеспером, он только притворился, будто услышал телефонный звонок из другой части дома. А в действительности позвонил своим головорезам, велев им прийти и «позаботиться» обо мне. Чтобы это выполнить, те, кому он звонил, должны были находиться поблизости. Прибыть издалека у них времени не было. Я почувствовал уверенность, что эти люди должны находиться где-нибудь рядом и не спускать глаз с дома, а потому начал отмечать номер каждого автомобиля, проезжавшего по Карлтон-драйв. Одна машина замедлила ход около дома Джеспера. Я поехал за ней и догнал примерно через четыре квартала. Это был старомодный седан, регистрационный номер NPE 799. В нем находились двое, оба крупные молодцы, и в сидевшем за баранкой я достаточно уверенно узнал того, кто бил меня ногой по ребрам, когда я схватил его за ногу и повалил на землю.
Они повернули направо, на Пятую улицу. Я поехал прямо, до начала Пятьдесят третьей, потом вернулся на прежнее место и стал ждать. Примерно через пять минут тот же самый автомобиль опять проехал мимо. Я еще раз последовал за ним. На этот раз они доехали до бензоколонки и остановились. С заднего сиденья вылез верзила и вошел в телефонную будку. Я остановился в полуквартале. Примерно через две минуты верзила вышел из телефонной будки, влез в автомобиль, и они быстро укатили. Я последовал за ними, держась так близко, как только было можно. Они сделали три правых поворота вокруг квартала, вернулись на Карлтон-драйв, повернули налево и поехали к Шестьдесят первой. Повернули направо, на Шестьдесят вторую, затем налево, на подъездную аллею. Я заметил место и, проехав по Шестьдесят первой четыре квартала, развернулся и поехал обратно. Их автомобиль стоял на подъездной аллее. Они оба стояли перед дверью маленькой одноэтажной дачи с верандой. Я вылез из машины и торопливо пошел по аллее к седану. Надел перчатки и попробовал открыть дверь. Она была не заперта. Я осветил салон фонариком, вмонтированным в авторучку. Автомобиль был зарегистрирован на имя Лайли Фергюсона, девяносто шесть одиннадцать, Шестьдесят первая улица. В отделении для перчаток я обнаружил полулитровую бутылку виски, в которой осталось граммов триста. Рукой в перчатке я взял бутылку за горлышко, закрыл отделение для перчаток, тихонько прикрыл за собой дверь автомобиля, вернулся к автомобилю Берты, вылил виски в водосточный желоб и осторожно опустил опорожненную бутылку на пол машины. Затем привязал к горлышку бутылки веревку, подвесил ее, предотвратив тем самым загрязнение отпечатков, которые могли на ней остаться, и поехал к себе домой.
Держа пустую бутылку из-под виски за веревку, я вошел в квартиру и приступил к разгрому. Вытащил ящики, вывалил вещи на пол, перевернул аптечку, стащил костюмы с вешалок и вывернул карманы. Сбросил постельные принадлежности и голый матрас с кровати. Закончив, вышел и поехал к аптеке возле дома Крокетта. Оттуда я позвонил Филлис.
– Сделайте проход к лифту свободным, чтобы я мог подняться, – сказал я. – Собираюсь прокрасться мимо дежурного. Будьте уверены, я поднимусь в вашу квартиру очень скоро. Держите двери открытыми.
Я подошел к многоквартирному дому и подождал, пока туда не вошла группа людей, по виду живущих в этом доме. Я вошел сразу за ними. Один из вошедших заметил меня и придержал дверь. Я поблагодарил его; вынул сигарету, попросил у него прикурить и вошел в лифт вместе с ним, стараясь, чтобы он все время был между мною и ночным дежурным. Его компания вышла на пятнадцатом этаже, я поехал на двадцатый. Дверь в прихожую была открыта. Филлис встретила меня.
– Вы одна? – спросил я.
– Совсем одна, – ответила она. – Слава богу, Дональд! Что с вами?
– Несчастный случай.
– Что за несчастный случай?
– Кое-кто, – сказал я, – подумал, что я мешок для битья. Они здорово мне надавали, хотя я пытался их разубедить.
– Дональд, вы должны показаться врачу!
– Врачу действительно стоило бы увидеть меня, – попытался я улыбнуться, но лицо слишком распухло, и улыбка получилась односторонней. – Который час? – спросил я.
Филлис посмотрела на свои наручные часики:
– Двенадцать минут первого.
Я покачал головой.
– Что вы хотите сказать?
– Сейчас двадцать минут двенадцатого, – сказал я.
– Дональд, что вы имеете в виду?
Я ответил:
– Ваши часы спешат. Сейчас двадцать минут двенадцатого.
– Дональд, не может быть! Я смотрела телевизор и… Я знаю, мои часы идут точно.
– Я пришел сюда в двадцать минут двенадцатого, – повторил я.
Она с минуту изучала меня, затем улыбнулась:
– Хорошо. А теперь расскажите мне, что случилось с вашим лицом?
– Я думаю, мы доберемся и до этого, – ответил я.