Крейг Кеннеди, профессор–детектив - Артур Рив
Крейг спросил, часто ли такое случается. Служащий был уверен, что обычно кривая постепенно снижалась до полуночи, когда потребление энергии прекращалось.
Но он не видел ничего примечательного:
– Полагаю, в одном из больших домов были гости, – сказал он, – и хозяева просто для того, чтобы похвастаться, могли включить освещение на полную. Сэр, не знаю, что это было, но это не был сильный всплеск, иначе мы заметили бы, да и свет бы горел тускло.
– Ну, пронаблюдайте, не случится ли то же самое и этой ночью, в то же самое время, – распорядился Крейг.
– Хорошо, сэр.
– Когда вы закроетесь на ночь, не принесете ли вы учетную карточку в Флетчервуд? – спросил Крейг, сунув купюру в карман служащего.
– Принесу, спасибо, сэр.
Когда Крейг установил свое оборудование в библиотеке Флетчервуда, была уже половина двенадцатого. Затем он выкрутил из люстры все лампочки и установил на их места коннекторы, от которых шел заизолированный гибкий трос. Потом он подсоединил его к инструменту, который выглядел как дрель, укутал его войлоком и приложил к дверце сейфа.
Я мог слышать монотонное тарахтенье дрели. Пройдя в спальню и закрыв дверь, я обнаружил, что звук все еще слышно, но пожилого человека, склонного к глухоте и уснувшего, такой шум бы не разбудил. Спустя примерно десять минут Крейг продемонстрировал аккуратную маленькую дырочку в дверце сейфа – как раз напротив той, что сделал взломщик.
– Я рад, что вы честный человек, иначе за вас нужно было бы беспокоиться – например, о том, сможете ли вы подтвердить свое алиби на прошедшую ночь!
Крейг проигнорировал мое подтрунивание и сказал таким тоном, словно выступал перед классом студентов, изучающих искусство научного взлома:
– Если теперь электроэнергетическая компания предоставит нам точно такую же кривую, как и прошлой ночью, то мы сможем объяснить, как все произошло. Я хочу увериться в этом, так как я испробовал аппарат, привезенный мной в прошлом году из Парижа. Думаю, пожилой человек проснулся и услышал его.
Затем Крейг сорвал взломанную дверцу.
– Возможно, мы сможем что-нибудь узнать, если осмотрим дверь и изучим следы от фомки – все-таки это новый инструмент для меня, – сказал он.
Он установил на библиотечном столе устройство из двух вертикальных стоек и циферблата – он назвал его «динамометром». Конструкция прибора из циферблата над стойками чем-то напоминала мне миниатюрную гильотину.
– Это мой механический детектив, – гордо объявил Крейг. – Он был разработан самим Бертильоном, и он лично позволил мне сделать копию с его машины. Как видите, он предназначен для измерения давления. Теперь возьмем ломик и посмотрим, какое нужно давление, чтобы сделать такую же вмятину на двери, как та, что уже есть.
Крейг положил кусочек стали на динамометр и плотно закрепил его. Затем он взял ломик и с силой надавил. Стрелка циферблата завращалась и указала давление, производимое сильным мужчиной. Но при сравнении вмятин, полученных в результате эксперимента и оставленных взломщиком, оказалось, что применять настолько большую силу не было необходимости. Стало видно, что замок на двери был пустяковым, а сталь не очень прочной. Производители сейфа полагались на то, что атаку отразит первая линия защиты.
Крейг пробовал снова и снова, каждый раз прикладывая все меньшую силу. И наконец получил отпечаток, близкий к оригинальной вмятине.
– Ну, что вы об этом думаете? – спросил он. – Эту часть работы мог проделать и ребенок.
Сразу после этого электричество отключилось на ночь. Крейг зажег масляную лампу, и тихо сидел, пока не пришел сотрудник электрокомпании с карточкой отчета, кривая на которой в точности соответствовала вчерашней.
Спустя несколько мгновений на подъездной аллее появилась машина профессора Флетчера, и вскоре он присоединился к нам, не в силах скрыть беспокойство и тревожный взгляд.
– Хелен ужасно подавлена внезапностью всего произошедшего, – пробормотал он, садясь в кресло. – Она слишком шокирована. Мне не хватило смелости рассказать ей про ограбление.
Через мгновение он спросил:
– Кеннеди, есть новые улики?
– Ну, ничего первостепенного. Я только пытаюсь реконструировать ограбление, так что могу рассуждать лишь о мотиве и нескольких деталях. Когда у нас появятся настоящие улики, нам останется не так уж много. Взломщик определенно умен. Он использовал электрическую дрель, чтобы взломать замок, воспользовавшись энергией электроосвещения.
– Вот это да! – воскликнул профессор. – Правда? Он должен выделяться из толпы! Это интересно.
– Кстати, Флетчер. Я хочу, чтобы вы завтра представили меня своей невесте. Я мечтаю с ней познакомиться.
– С удовольствием. Только будьте осторожны. Помните, смерть дяди потрясла ее – он был ее единственным родственником, не считая меня.
– Хорошо. Кстати, ей может показаться странным то, что я здесь в такое время. Возможно, вам лучше сказать ей что я – невропатолог или кто-то в этом роде. Это не привяжет меня к ограблению, раз уж вы не сказали ей о нем.
На следующее утро Кеннеди встал с утра пораньше, так как ночью он не мог сделать ничего, кроме как реконструировать ход преступления. Теперь он был у задних ворот со своей камерой, и я заметил, что он фотографирует дорогу. Мы вместе обыскали лес и дорогу у ворот, но ничего не нашли.
После завтрака я затемнил комнату и проявил пленку, а Крейг пошел по дорожке вдоль берега – «искать улики», как он выразился. Около полудня он вернулся, и я увидел на его лице выражение «Только не задавайте вопросов». Так что я ничего не сказал и лишь протянул ему фотографии дороги. Он взял их и разложил на полу библиотеки. Казалось, что на них запечатлены две канавки, с рядами круглых пятен, очень четких по бокам и совершенно смазанных в середине. Время от времени одного из пятен не хватало, хотя оно было необходимо для симметрии. Смотря на эти фотографии, я понял, что это снимки следа от автомобильных шин, и внезапно вспомнил слова садовника.
Затем Крейг продемонстрировал результаты своей утренней работы – несколько десятков листов белой бумаги, разделенных на три пачки. Их он также разложил на полу – каждую пачку в отдельную линию. Тогда я начал понимать, что он делает, и принялся зачарованно наблюдать за тем, как он ползает на четвереньках и сравнивает бумаги с фотографиями. Наконец он решительно собрал два комплекта бумаг и отложил их. Затем переложил
