Агата Кристи - Врата судьбы
— Филе из камбалы, сэр. Скоро будет готово.
— Хорошо. В любом случае подавай минут через пятнадцать. Я хочу сначала умыться.
На верхнем этаже Таппенс все так же сидела в кресле, поглощенная чтением. Ее лоб слегка сморщился: она столкнулась с феноменом, показавшимся ей странным. Нечто вроде вторжения, как определила она про себя. Она дошла до страницы — 64 — или 65? — она взглянула, но не различала цифры, — так или иначе, кто-то подчеркнул на ней некоторые слова. Последние четверть часа Таппенс изучала этот феномен, но не могла определить, по какому принципу подчеркивались слова. Они не составляли последовательность и, следовательно, цитатой не являлись. Кто-то выделил их и подчеркнул красными чернилами. Она негромко прочитала: «Мэтчем тихонько вскрикнул; даже Дик вздрогнул и выронил крючок. Они все разом вскочили на ноги, вытаскивая из ножен мечи и кинжалы. Эллис поднял руку; белки глаз ярко сверкали на загорелом лице».[1] Таппенс покачала головой. Она не находила в этом никакого смысла.
Она подошла к столу, на котором лежали письменные принадлежности, и взяла несколько листов бумаги, недавно присланной Бересфордам фирмой печатников, чтобы они выбрали, на какой бумаге напечатать сверху их новый адрес: «Лавры».
— Глупое название, — проговорила Таппенс. — Но если все время менять названия, почтальоны перепутают всю почту.
Она начала выписывать и тут поняла то, что не поняла раньше.
— Так это совсем другое дело, — сказала Таппенс. Она принялась прослеживать буквы.
— Так вот ты где, — неожиданно прозвучал голос Томми. — Вот-вот подадут обед. Как продвигаются книги?
— Это место очень запутанное, — проговорила Таппенс. — Чрезвычайно запутанное.
— Что запутанное?
— Ну, это «Черная стрела» Стивенсона. Я захотела перечитать ее. Сперва все шло хорошо, а потом стало странно, потому что много слов подчеркнуто красными чернилами.
— Бывает, — сказал Томми, — не обязательно, конечно, красными чернилами, но люди иногда черкают в книгах. Что-нибудь, что хочется запомнить, какую-нибудь цитату. Ну, ты меня понимаешь.
— Понимаю, — сказала Таппенс, — но это совсем не то. Здесь буквы, понимаешь ли.
— Что ты имеешь в виду — буквы? — спросил Томми.
— Подойди сюда.
Томми подошел и уселся на ручку кресла. Он прочитал: «Мэтчем тихонько вскрикнул; даже вздрогнул выронил людей на полянке испугала условным все разом — тут я не разберу — вытаскивая из ножен мечи Эллис неукротимой энергией…» Бред какой-то, — сказал он.
— Да, — согласилась Таппенс, — сначала мне тоже так показалось. Бред. Но это не бред, Томми.
Снизу донесся звук колокольчика.
— Подали обед.
— Ну и пусть, — сказала Таппенс. — Я должна рассказать тебе все по порядку. Мы можем заняться этим позднее, но это совсем необычно. Я должна тебе рассказать.
— Ну, ладно. Опять угодила пальцем в небо?
— Нет. Я просто извлекла буквы, понимаешь. Вот посмотри, на этой странице в первом слове, «Мэтчем», «М» подчеркнуто и «э», и после этого еще три или четыре слова. По тексту они идут непоследовательно. Я думала, что их выбрали и подчеркнули из-за нужных букв — вот смотри, дальше подчеркнуто «р» и «и» из «вскрикнул», потом «д» и «ж» из «даже», «о» из «вздрогнул», «р» из «выронил», «д» из «людей», «а» из «на», «н» из «полянке»…
— Ради бога, — взмолился Томми, — остановись.
— Подожди, — сказала Таппенс. — Я должна узнать. Теперь ты видишь, зачем я выписала эти слова? Если извлечь эти буквы и написать их в порядке на листочке бумаги, видишь, что получается вначале? М—Э—Р—И. Первыми подчеркнуты эти четыре буквы.
— И что получается?
— Получается «Мэри».
— Превосходно, — сказал Томми, — получается «Мэри». Кто-то по имени Мэри. Скорее всего, изобретательный ребенок, желавший подчеркнуть, что это ее книга. Люди часто подписывают книги.
— Хорошо. Мэри, — продолжала Таппенс. — А следующие подчеркнутые буквы образуют слова Д—Ж—О—Р—Д—А—Н.
— Вот видишь? «Мэри Джордан», Вполне естественно. Теперь ты знаешь ее полное имя. Ее звали Мэри Джордан.
— Но эта книга принадлежала не ей. На первой странице есть подпись детским почерком: там написано «Александр». Я думаю, Александр Паркинсон.
— Ну и что?
— Как это ну и что? — сказала Таппенс.
— Пошли, я хочу есть, — сказал Томми.
— Потерпи, — сказала Таппенс. — Я только прочту тебе следующий отрывок до того места, где записи превращаются
— по крайней мере на четыре следующие страницы. Буквы выбраны в разных словах на разных страницах. Они никак между собой не связаны, сами слова ничего не значат, только буквы. Итак, мы получили «М-э-р-и Д-ж-о-р-д-а-н». Так. Знаешь, какие слова идут дальше? «У-м-е-р-л-а н-е с-в-о-е-й с-м-е-р-т-ь-ю». Видишь, что получается? Мэри Джордан умерла не своей смертью». Вот так, — продолжала Таппенс. — Теперь следующая фраза: «Это сделал один из нас. Я, кажется, знаю, кто». Все. Больше не могу найти ничего. Захватывающе, верно?
— Слушай, Таппенс, — сказал Томми, — уж не собираешься ли ты раздуть это?
— Что значит «раздуть это»?
— Ну, я имею в виду, превратить это в тайну.
— Для меня это и есть тайна, — заявила Таппенс. — «Мэри Джордан умерла не своей смертью. Это сделал один из нас. Я, кажется, знаю, кто». О, Томми, неужели тебя это не заинтересовало?
Глава 3
Посещение кладбища
— Таппенс! — крикнул Томми, заходя в дом. Тишина. Чувствуя легкое раздражение, он взбежал по лестнице на второй этаж. Спеша по коридору, он чуть было не угодил ногой в дыру и выругался.
— Проклятые электрики, совсем не соображают, — добавил он.
То же самое уже произошло несколько дней назад. Прибыли электрики и, излучая оптимизм и опытность, взялись за дело. «Все идет хорошо, скоро закончим, — сказали они. — Вернемся после обеда». Но они не вернулись после обеда, что, в общем-то, Томми не удивило. Он уже привык к методам работы строителей, электриков и прочих. Они появлялись, делали знающий вид, отпускали уверенные замечания, уходили за чем-то и не возвращались. Начинаешь звонить по телефону и попадаешь не туда. А если туда, то не находишь нужного человека. Вот и приходилось стараться не попадать в яму, чтобы не вывихнуть лодыжку или не повредить что — либо другое. Он больше опасался за Таппенс, чем за себя. Он будет поопытней Таппенс. Таппенс, по его мнению, больше рисковала ошпариться горячей водой или обжечься огнем. Но куда же она подевалась? Он снова позвал:
— Таппенс! Таппенс!
Он тревожился за Таппенс. За нее приходилось тревожиться. Уходя из дома, приходилось давать ей последние наставления и выслушивать обещания, что она сделает только то, что ей сказали: нет-нет, она выйдет только купить двести грамм масла; в этом ведь нет никакой опасности.
«Когда ты выходишь купить, двести грамм масла, — есть», — отвечал Томми.
«Не говори глупости», — отвечала Таппенс.
«Я не говорю глупости, — возражал Томми. — Я говорю то, что и должен говорить мудрый и заботливый муж, который старается сохранить свое самое драгоценное достояние. Не знаю, почему…»
«Потому, — говорила Таппенс, — что я очаровательна, симпатична, приятная собеседница и забочусь о тебе».
«Возможно, — говорил Томми, — хотя я могу составить другой список».
«Боюсь, он мне может не понравиться, — говорила Таппенс, — так что не надо. Я подозреваю, что ты затаил кое-какие обиды. Но не беспокойся. Все будет нормально. Как только войдешь, можешь сразу позвать меня».
Ну и где же Таппенс?
— Вот чертушка, — пробормотал Томми. — Куда-то ушла.
Он вошел в комнату, где нашел ее днем раньше. Уткнулась в очередную детскую книгу, решил он. Трясется над какими-нибудь глупыми словами, которые глупый ребенок подчеркнул красными чернилами. Идет по следу Мэри Джордан, кем бы она ни была. Мэри Джордан, которая умерла не своей смертью. Ему все-таки стало любопытно. Вероятно, фамилия людей, которые когда-то владели этим домом, прежде чем продали его им, была Джоунз. Они прожили здесь недолго, года три — четыре. Нет, этот ребенок от Роберта Льюиса Стивенсона жил гораздо раньше. Как бы то ни было, в комнате Таппенс не оказалось. Он не заметил книг, к которым Таппенс могла проявить особый интерес.
— Куда, черт возьми, она могла подеваться? — сказал Томас.
Он снова спустился вниз и позвал ее. Никакого ответа. Он взглянул на вешалку — макинтош Таппенс отсутствует. Значит, она вышла, куда? И где Ганнибал? Для разнообразия Томми позвал Ганнибала.
— Ганнибал — Ганнибал — Ганнюшка, иди сюда, Ганнибал.
Никто не пришел.
По крайней мере, Ганнибал с ней, подумал Томми.
Трудно было сказать, лучше это или хуже. Ганнибал, естественно, не даст хозяйку в обиду. Вопрос заключался в том, не нападет ли он на других людей? Когда его брали с собой в гости, он держался дружелюбно, но неизменно подозрительно относился к тем, кто пытался войти в дом, где он живет. Он был готов лаять и кусаться, когда считал это необходимым. Но в конце концов, куда все подевались?
