Николас Блэйк - Плоть – как трава
Первое письмо содержало предупреждение: «Не пытайся скрываться, Фергус О'Браен! Даже крылья орла тебе не помогут, отважный летчик! Я убью тебя! Ты сам знаешь, почему!»
Найджелу показалось, что все это звучит слишком уж драматично.
— Автор, очевидно, считает себя каким-то всемогущим божеством, — сказал он. — А его литературный стиль!!!
Сэр Джон кивнул головой.
Второе письмо было в духе первого: «Боишься? Нервишки начали сдавать? Помни: я не буду больше заставлять тебя ждать!»
— Проклятье! — воскликнул Найджел. — Хорош шутник!
Он принялся за третье письмо, которое оказалось несколько длиннее первых двух:
«Твой уход из жизни, назначенный на этот месяц, следует обставить как торжественное событие. Я все уже подготовил, но считаю, что надо дать тебе возможность отпраздновать Рождество. У тебя, таким образом, остается три недели, чтобы привести в порядок свои дела и повеселиться. Убийство произойдет на второй день праздника. Подобно королю Венцеславу ты умрешь в день святого Стефания. Прошу только об одном: не кончай жизнь самоубийством. Мне хочется сказать перед смертью о том, как я тебя ненавижу. Ты фальшивый герой и дьявол!»
— Что ты об этом думаешь? — спросил сэр Джон, дав возможность племяннику немножко поразмыслить над содержанием посланий.
Найджел откровенно признался:
— Все это представляется мне чем-то нереальным. Автор не страдает отсутствием юмора. Забавно, что здесь упомянут король Венцеслав. Уверен, мне понравится человек, который это писал. А вдруг это все просто шутка?
— Я рад был бы так все воспринимать, но О'Браен иного мнения. Потому-то он и прислал эти письма нам…
— А как реагировал на них отважный летчик? — спросил Найджел.
Дядюшка молча протянул ему еще одно письмо:
«Дорогой Стрейнджвейс!
Пользуясь мимолетным знакомством с Вами, прошу Вас заняться делом, которое, возможно, окажется только шуткой. С октября месяца этого года я стал получать второго числа странные письма, которые при сем прилагаю. Я их пронумеровал, чтобы сохранить последовательность. Не исключено, что их автор — сумасшедший или кто-то из моих знакомых, падкий на шутки. Но может случиться, что я ошибаюсь. За свою жизнь я многое повидал. Не стоит тешить себя мыслью о том, что никто не желает тебе смерти. Надеюсь, Ваши специалисты смогут получить кое-какие сведения на основании этих писем, хоть мне кажется все это маловероятным. Мне требуется охрана. Не стоило уединяться, чтобы попасть в общество полицейских. Предпочел бы умного и не очень скучного частного детектива, который бы согласился ко мне приехать и побыть здесь некоторое время. Надеюсь, Вы знаете такого человека. Не согласится ли выполнить эту роль племянник, о котором Вы мне столько рассказывали? Возможно, ему смогут помочь детали, о которых не хочу упоминать в данном письме, поскольку они смутные и неопределенные. Он будет желанным гостем, если приедет на Рождественский вечер, который я у себя устраиваю. Хотелось бы, чтобы он прибыл за день до приезда гостей: двадцать второго.
С неизменным уважением
Ваш Фергус О'Браен.»
— Теперь мне ясно, какого рода работа мне предстоит, — сказал Найджел. — Я с удовольствием туда поеду, если ты решишь, что я достаточно умен для этого и не так скучен. О'Браен показался мне симпатичным человеком. Раньше я считал его выскочкой и неврастеником. Расскажи мне о нем…
Затянувшись своей трубкой, сэр Джон ответил:
— Хотелось бы, чтобы ты сам составил о нем мнение. Его нервы, конечно, сдали после последней аварии. Сейчас он выглядит больным, хоть в нем еще что-то осталось от прежнего Фергуса О'Браена. Рекламой он никогда не интересовался, но, как и большинство известных ирландцев, вел в какой-то степени образ жизни плейбоя. Я имею в виду его стремление обставлять все с определенной долей романтики и сенсационности. К тому же у него, как и у всех ирландцев, завидная память.
Высказав все это, сэр Джон замолк и нахмурился.
— О'Браен чистокровный ирландец или же просто родился в британской части Ирландии? — поинтересовался Найджел.
— Этого никто не знает, поскольку нет никаких данных о его происхождении. Он как-то внезапно появился во время войны в воздушном флоте. Очевидно, это особенный человек, поскольку многие герои-летчики уже давно забыты. А он сумел надолго приковать к себе общественное внимание! Думаю, он по-своему яркая личность, что вызывает интерес его почитателей.
— Ты ведь хотел, чтобы я сам составил себе мнение об этом человеке, — засмеялся Найджел. — Но все же я охотно выслушаю то, что о нем все говорят. Я как-то не интересовался последнее время.
— Думаю, ты уже знаешь все основное. В конце войны у него был такой список вылетов, что любой бы сказал, что он волшебник, если уцелел. Одни говорили, что он искал смерть, другие — что продал душу дьяволу, потому что его самолет, когда он возвращался, часто напоминал решето. А его полет в Австралию! Машина была для этого не пригодна. Он больше ставил заплаты, чем летел. Последнее, что он сделал, спас женщину-ученую Джорджию Кавендиш, чудом приземлившись в дебрях Африки. Правда, после аварии в конце перелета он бросил летать.
— Богатая событиями жизнь! — заметил Найджел.
— Легендарной личностью его, однако, сделало не это. Есть факты, о которых газеты не писали, но они передавались по устному телеграфу.
— Расскажи мне хоть что-нибудь из этой области, — попросил Найджел.
— Говорят, что, поднявшись на высоту 300–400 метров, он всегда надевал домашние тапочки. Эти тапочки сделались так же знамениты, как подзорная труба Нельсона. А его ненависть к штабным офицерам! Однажды в результате нелепого приказа подразделение О'Браена было направлено на задание. Все самолеты, кроме его, были сбиты противником. В отместку он преследовал штабные машины и закидывал их вонючими бомбами собственного изготовления. Тогда-то ему и пришлось покинуть службу. Это было до полета в Австралию, о котором я уже упоминал.
Увидев, что сэр Джон чувствует себя неловко, пересказывая все эти сплетни, Найджел шутливо заявил:
— Чувствую, ты тоже попал под обаяние этой личности!
— Возможно, ты прав. С тобой случится то же самое, когда ты проведешь пару часов в Дауэр-хаузе.
— Не исключено!
Признав возможность такого исхода, Найджел поднялся и стал разгуливать по комнате своей страусиной походкой. Наконец, отрешившись от своих мыслей, он вновь спросил дядюшку:
— Почему в газетах не появилось сообщение о том, где именно поселился О'Браен? Объясни, пожалуйста, этот факт.
— Он не только летчик, — ответил сэр Джон. — О'Браен вносит определенный вклад в строительство самолетов. Сейчас, например, он работает над новой конструкцией, которая, как он говорит, произведет революцию в данной области. Естественно, ему не хочется, чтобы об этом стало известно преждевременно.
— Тогда за всем этим может скрываться какая-нибудь иностранная держава. Было бы разумно, чтобы его охраняла полиция!
— Я такого же мнения, но побороть его упрямство невозможно. Он предупредил, что уничтожит все свои чертежи, если почует полицейского. Он, мол, в состоянии сам о себе позаботиться. К тому же никто не разберется в его записях, кроме него самого…
— И все же между письмами и его изобретением возможна какая-то связь…
— Не исключено, но, возможно, это только одна из версий.
— А что в отношении его личной жизни? Он женат? Кто будет у него на Рождество?
Потеребив кончики своих светлых усов, сэр Джон признался:
— Этого он мне не сказал. Он пока холост, но, думается, пользуется большим успехом у женщин. К тому же о нем нет никаких данных до того момента, когда он стал летчиком. Это придает ему особенную таинственность.
— Если газетам не удалось разузнать о его прошлом, у него, очевидно, есть определенные причины о нем умалчивать. Очевидно, речь идет о грехах молодости или деньгах. Ведь он должен быть очень богат, если снял Дауэр-хауз! Известно, как он сколотил свое состояние?
— Мне никто об этом ничего не говорил. Но полагаю, у него много возможностей для этого, поскольку он был кумиром публики. Ты сможешь спросить об этом лично, обсуждая вопрос о письмах. Прости, у меня больше нет времени. Я спешу на обед к министру внутренних дел.
Направляясь к двери, сэр Джон сказал:
— Хочу предупредить Элизабет и Герберта о том, чтобы они молчали о твоей профессии, а О'Браену о твоем прибытии я сообщу специальной телеграммой. Советую воспользоваться поездом, который отправляется в одиннадцать пятьдесят с Паддингтонского вокзала. Ты успеешь к чаю…
Сделав паузу, сэр Джон неожиданно попросил:
— Позаботься о нем, Найджел. Если что-нибудь случится, эти письма станут оружием против нас. Надеюсь, ты будешь держать меня в курсе дела. Всего хорошего, мой мальчик!
