Три гроба - Джон Диксон Карр

стыдно. В моей голове проносились мысли о вампирах, я вспомнил все известные мне легенды о дьявольских созданиях, пробуждающихся после заката. Скажу честно, эта рука напугала меня до смерти. Помню, как кружил на лошади, словно волчок, пытаясь успокоить ее одной рукой и достать револьвер другой. Когда я снова оглянулся, существо полностью выкарабкалось из могилы и двигалось по направлению ко мне.

Вот так, джентльмены, я встретил одного из самых дорогих мне друзей. Он нагнулся и подобрал лопату, которую там забыл кто-то из могильщиков. Потом продолжил идти в мою сторону. Я был так ошеломлен, что не мог вспомнить ни единого слова на любом другом языке и закричал по-английски: «Что вам нужно?» Человек остановился. Через секунду он ответил мне – тоже по-английски, но с акцентом. «Помогите, помогите, милорд; не бойтесь», – сказал он и бросил лопату. Лошадь немного успокоилась, а вот я – нет. Мужчина не отличался высоким ростом, но явно был очень сильным; лицо его было темным и опухшим, все в маленьких чешуйчатых пятнышках, в сумерках придававших ему розоватый оттенок. Пока он стоял и размахивал руками, хлынул дождь.

Он стоял под дождем и взывал ко мне. Я даже не буду пытаться в точности воспроизвести, что он сказал, но его слова были примерно такими: «Послушайте, милорд, я не умер от чумы, как двое этих несчастных чертяк. – Он указал в сторону могил. – Я не заражен. Смотрите, дождь смывает с меня все пятна. Это моя собственная кровь». Он даже высунул язык, чтобы показать, как дождь смывает с него сажу. Зрелище было не менее удручающим, чем это место и появление там человека. Потом мужчина начал объяснять, что он не преступник, а политический заключенный, который совершил побег.

Дрэйман нахмурил лоб. Потом снова улыбнулся:

– Захотел ли я ему помочь? Естественно. Я зажегся этой идеей. Пока мы намечали план, он мне все объяснил. Я узнал, что он был одним из трех братьев, вместе учившихся в Клаузенбургском университете и вместе же арестованных за участие в восстании за независимую Трансильванию под протекторатом Австрии, как это было до тысяча восемьсот шестидесятого года. Их троих посадили в одну камеру, и двое умерли от чумы. С помощью тюремного врача, который сам был заключенным, он подделал все те же симптомы и «умер». Они рассчитывали на то, что никто не захочет приближаться к «трупу», чтобы проверить заключение врача; в тюрьме все сходили с ума от страха. Даже люди, которые похоронили этих троих, отворачивали головы, когда помещали тела в сосновые гробы и забивали гвоздями крышки. Умерших хоронили вдалеке от тюрьмы. Что еще важнее, забивали гробы на скорую руку. Доктор тайком принес ему щипцы. Сильный, наделенный самообладанием человек мог приподнять крышку головой, чтобы вставить щипцы в образовавшуюся щель и воспользоваться ими как рычагом, – нужно было лишь сохранять спокойствие и разумно расходовать воздух после захоронения. Потом сильный человек мог бы прорыть себе путь наверх в еще рыхлой почве.

Так оно и вышло. Когда он узнал, что я учусь в Париже, нам стало гораздо проще разговаривать. Его мать была француженкой, и он в совершенстве знал язык. Мы решили, что ему лучше бежать во Францию, где он сможет, не вызывая подозрений, жить под чужим именем. У него было припрятано немного денег, и в его родном городе жила девушка, которая могла…

Дрэйман резко остановился – словно опомнился и понял, что зашел слишком далеко. Хэдли лишь кивнул.

– Я думаю, мы тут все знаем, что это была за девушка, – сказал он. – Пока мы можем оставить «мадам Дюмон» в покое. Что случилось дальше?

– Она была надежным человеком, который мог доставить ему эти деньги и последовать за ним в Париж. Было маловероятно, что поднимется какой-то шум, ведь Гримо считался мертвым. На самом деле, мы не вызвали никаких подозрений, несмотря на то что Гримо в страхе поспешил убраться из этой местности, даже не побрившись и не облачившись в мою одежду. В те дни не было паспортов, поэтому всю дорогу по пути из Венгрии он играл роль моего английского друга, с которым я должен был встретиться в Традже. Так мы добрались до Франции, а остальное вам известно. А теперь, джентльмены, – Дрэйман судорожно вздохнул, напрягся и посмотрел на них жесткими пустыми глазами, – вы можете проверить достоверность всего, что я вам рассказал.

– Вот вы услышали треск, что насчет него? – придирчивым тоном спросил доктор Фелл.

Вопрос был задан так тихо, но так неожиданно, что Хэдли круто повернулся. Даже взгляд Дрэймана метнулся в его сторону. Красное лицо Фелла выглядело изнеможенным, он рассеянно тыкал тростью в ковер, сипло дыша.

– Я думаю, это очень важно, – объявил он, глядя в огонь так, будто он с ним спорил. – Да, очень важно. Послушайте, мистер Дрэйман, у меня осталось к вам только два вопроса. Вы услышали треск – это был треск открываемой крышки гроба, так ведь? Да. Следовательно, Гримо выбирался из неглубокой могилы?

– Да, она была неглубокой, иначе он мог и не вылезти.

– Второй вопрос. Теперь про тюрьму. Она хорошо управлялась?

Дрэйман был одновременно удивлен и рассержен:

– Я не знаю, сэр. Я только могу сказать, что в то время тюрьма находилась под шквальным огнем критики нескольких чиновников. Думаю, они были сильно недовольны начальством тюрьмы за то, что оно допустило разрастание эпидемии, – это понизило производительность труда в шахтах. Кстати говоря, имена мертвых публиковали в газетах. Я своими глазами видел. Поэтому спрашиваю вас еще раз: зачем ворошить прошлое? Вам это никак не поможет. Как видите, эта история ничем особенно не дискредитирует Гримо, но…

– Да, в этом-то и дело, – пробормотал доктор Фелл, смотря на него с любопытством. – Вот на это я и обратил внимание. В этой истории нет ничего компрометирующего. Разве она требует того, чтобы тщательно заметать все следы, ведущие к прошлой жизни?

– В отношении Гримо – пожалуй, нет. Чего нельзя сказать об Эрнестине Дюмон, – ответил Дрэйман, гневно повысив голос. – Разве вы не понимаете, куда я веду? А что насчет дочери Гримо? И все эти ваши попытки рыться в неприглядном прошлом основаны на диком предположении, будто кто-то из его братьев, если не оба, мог выжить. Они мертвы, а мертвые не восстают из могил. Могу я спросить, кто вам подал идею, будто Гримо убил один из его братьев?

– Сам Гримо, – сказал Хэдли.

На секунду Рэмполу показалось, что Дрэйман не понял. Потом он, дрожа, встал со стула с таким видом, будто ему было трудно дышать. Он непослушными