Марсель Аллен - Фантомас и пустой гроб
И, выхватив револьвер, он добавил:
— Я убью вас, Дроп! Убью, как собаку! И это будет заслуженный вами конец!
Но Дроп не собирался отступать. С ланцетом в руке он бесстрашно стоял под дулом револьвера.
— Вы готовы на все ради женщины, которую вы любите — сказал он. — Но и я готов на все ради той, кого люблю!
— Вы можете жертвовать ради нее своей жизнью, но не чужой! — ответил Фандор. — Я здесь, и я не допущу этого злодейства!
Поль Дроп скрестил руки на груди и сардонически усмехнулся:
— Пусть я негодяй… Но интересно, как вы мне помешаете?
Фандор задрожал, — он осознал свое бессилие… Хирург начал операцию и только он мог ее прервать. Журналист бросил отчаянный взгляд на женщин, лежащих на операционном столе: обе были смертельно бледны, казалось, жизнь уже покинула их… Ему почудилось, что перед ним находятся два трупа, завернутые в саваны. Силы оставили Фандора, и он рухнул на колени перед Полем Дропом, который стоял перед ним как воплощение Науки, холодной и безжалостной.
— Умоляю вас, — забормотал журналист, — спасите ее! Вы не можете совершить столь подлое, столь ужасное убийство… Профессор Дроп, я взываю к порядочному человеку, каким вы были раньше, я обращаюсь к вашей профессиональной совести! Я знаю, что вас подозревают в ужасных вещах: в том, что вы пособник Фантомаса, в том, что вы убили свою жену Амели и ее любовника Себастьяна Перрона… Но я не могу поверить, что вы способны довести до конца то страшное дело, которое вы задумали в момент душевного затмения! Я не угрожаю вам, я вас умоляю: спасите Элен! А если вам нужна чья-то жизнь ради излечения Дельфины Фаржо, — возьмите мою! Я предлагаю вам свою жизнь в обмен на жизнь Элен!
Фандор отбросил револьвер, слезы текли по его лицу, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Обе медсестры стояли, как громом пораженные. Они перестали регулировать подачу хлороформа, пациентки начали стонать и вот-вот должны были выйти из-под действия наркоза…
Профессор Дроп опустил голову. Было видно, что в его душе происходит страшная борьба. Время тянулось бесконечно, каждая секунда была вечностью. Наконец он выпрямился и подошел к операционному столу.
— Что вы собираетесь делать? — пролепетала мадемуазель Даниэль.
Решительным движением Поль Дроп снял аппарат с запястья Элен. Кровь брызнула из открытой артерии, но хирург тут же наложил на разрез тугую повязку.
— Увезите ее! — приказал он.
Фандор вскочил на ноги, силы вернулись к нему. С его помощью две медсестры переложили Элен на каталку и вывезли из операционной.
Профессор Дроп остался один с Дельфиной Фаржо. Видя, что она готова проснуться, он схватил маску и дал ей вдохнуть дополнительную дозу хлороформа. Затем он кинулся к двери и запер ее на ключ. Лихорадочные слова срывались с его губ:
— Фандор прав… Я негодяй… чудовище! Моя собственная жизнь — вот все, чем я располагаю… Дельфина должна жить!.. Я отдам… я искуплю…
Сбросив халат и марлевую маску, он лег на операционный стол, где только что лежала Элен, и закрепил зажимами свою левую ногу и левую руку. Точными ударами ланцета он вскрыл себе артерии на ноге и на запястье. Кровь брызнула фонтаном, но Поль Дроп тут же ввел в разрезы трубки аппарата для переливания крови. Чувствуя, что сознание уже готово покинуть его, он из последних сил нагнулся и коснулся губами губ Дельфины. Потом он откинулся назад и неподвижно замер на операционном столе.
— Простите… Простите меня все, кому я причинил зло…
Это были последние слова, которые произнесли побелевшие губы профессора Дропа…
Когда пять минут спустя санитары выломали дверь операционной, все уже было кончено. Опытная Даниэль поняла это сразу. Все-таки она вызвала одного из врачей клиники, который констатировал смерть профессора Дропа. Он же снял аппарат для переливания крови и перевязал разрезы на ноге и руке Дельфины Фаржо. Молодая женщина постепенно приходила в себя. Ее бледные щеки медленно розовели, она слабо пошевелилась.
— Жизнь больной вне опасности, — сказал врач.
В сторонке, опустившись на табурет, плакала мадемуазель Даниэль.
— Профессор Дроп умер… — шептала она. — Умер как мученик… как святой…
24. БЕДНОЕ ДИТЯ!
Между тем Жюв никак не мог прийти в себя после неудачной попытки арестовать Фантомаса. Вновь и вновь ему приходилось убеждаться, что ловкость и хитрость неуловимого бандита поистине безграничны. Он не ограничивался тем, что скрывался под новыми и новыми масками, — он носил одновременно несколько личин!
Занимаясь преступными махинациями на скачках под видом графа де Мобана[6], он уже готовил себе новую маску — маску финансиста Миниаса: он регулярно посещал Биржу, завязывал там деловые связи, создавал себе репутацию… Вопреки ожиданиям Жюва, он не пытался ограбить миллионера Максона, но готовил удар совсем с другой стороны. Но и для него несчастье с Элен было полной неожиданностью и тяжелым испытанием, ибо, несмотря ни на что, он продолжал относиться к ней как к своей дочери. Узнав через своих пособников (а они имелись у него повсюду), что Элен перевезли в клинику Дропа, Фантомас под видом Миниаса затеял преступную интригу для покупки этой клиники — интригу, которая стоила жизни Амели Дроп, ее любовнику Себастьяну Перрону и несчастному наркоману Педро Коралесу.
Маска Миниаса пригодилась ему и для того, чтобы освободить своего сына Владимира. Здесь Фантомас шел по лезвию ножа. Во время суда он уже знал, что Жюв проник в тайну Миниаса и сделает попытку его арестовать. Гений злодейства пошел на смертельный риск — и снова выиграл! Но Миниас теперь был отброшен, как ненужная кукла, его больше не существовало…
Фантомас покинул Дворец правосудия в полной уверенности, что он убил Жюва: еще бы, он целился в полицейского почти в упор и видел, как тот упал!
У подъезда Дворца правосудия бандит преспокойно сел в фиакр и доехал до площади Согласия. Там он вышел из фиакра, вернулся немного назад, прошел под сводами Лувра и оказался на площади дю Каррузель. Возле памятника Гамбетте какой-то человек читал газету. Фантомас хлопнул его по плечу:
— Ты уже на месте… Очень хорошо!
— Ах это вы, патрон! Я уже начал беспокоиться, не застукали ли вас легавые во Дворце правосудия…
— Не говори глупости, Звонарь! — холодно парировал Король преступников. — Как ты смеешь сомневаться во мне? Скажи спасибо, что я сегодня в хорошем настроении… Я не только освободил Владимира, но, кажется, пристукнул наконец этого зануду Жюва!
И Фантомас простер свою снисходительность до того, что коротко рассказал своему сообщнику о событиях, развернувшихся во время суда.
— Ну ладно, хватит болтать! — закончил он. — Ты выполнил мои приказания?
— Да, хозяин! — заторопился Звонарь. — Я принес все для того, чтобы вы могли переодеться и загримироваться… Вот только не знаю, где вы сможете это сделать…
— Как где? Да вот здесь! — и Фантомас указал рукой на Лувр. — Залы музея — самое укромное местечко, какое только можно пожелать!
Несколько минут спустя двое вышли из музея Лувра, два человека, в которых самый опытный полицейский не узнал бы Фантомаса и Звонаря. Это были два пожилых слесаря, одетых в синие рабочие блузы, с ящиками для инструментов через плечо. На голове у них были старые засаленные кепки с маленьким козырьком, лихо заломленные набекрень по парижской моде.
— Куда мы теперь, хозяин? — спросил Звонарь.
— К тебе…
— Насчет мальчишки?
— Насчет мальчишки… Есть одно дельце, Звонарь, которое я предлагаю тебе провернуть вместе… Денежки пополам!
От такой щедрости Фантомаса у Звонаря закружилась голова.
— Я готов, Хозяин, — ответил он, — Мне денежки во как нужны!
— Денежки — сами собой, но главное — мне нужно отомстить! Отомстить Жюву… А для этого я прикончу того, кого он поклялся защищать и охранять, — мальчишку Юбера!
— Прикончить-то его дело нехитрое, — сказал Звонарь, — Да только какая в том корысть?
— Ну и дурак!.. Денег огребем — кучу…
Не очень понимая, куда клонит Фантомас, Звонарь больше всего боялся продешевить.
— Так ведь есть еще Мариус и Клод, — сказал он. — Санитар Клод был наводчиком, а Мариус увел мальца… С ними тоже делиться?
Фантомас захохотал, его веселью не было границ. Отсмеявшись, он проговорил:
— Эх ты, простак! Клод — это то же самое, что Мариус. А Мариус, если хочешь знать, — это я! Так что но волнуйся, делить будем на двоих.
— А деньги-то откуда?
— Ну ладно, слушай! Сегодня я добрый… когда я познакомился с Дропом, я думал использовать его клинику как… как фабрику покойников, что ли! Представляешь: фешенебельное заведение, знаменитый хирург во главе, — комар носу не подточит… А что клиенты умирают, так на то воля Божия… А наследники рады-радешеньки! Вот нам с Дропом и доход, и доход немалый! И делов-то — отправить на тот свет либо старую тетку, либо надоевшего мужа, либо докучную жену… Я думал, Дроп на это легко пойдет — финансовые дела у него были хуже некуда. А он возьми да упрись!
