Ларри Миллетт - Шерлок Холмс в Америке
– Уму непостижимо, чтобы шериф позволил подобный спектакль, – буркнул Холмс, который, видимо, считал, что только мы будем участвовать в мероприятии (помимо шерифа и Фегельблада, разумеется).
Как он сам планировал замаскировать свое участие в подобном кулуарном собрании, я не понимал, но это вряд ли теперь имело значение.
Кенсингтон, как оказалось, мог ответить на претензию Холмса:
– У Гуса не было другого выбора. Когда просочился слух, что Нильс возвращается, чтобы выкопать рунический камень, все большие шишки города захотели увидеть великое событие своими глазами. В первых двух экипажах едут окружные чиновники, а ведь именно они подписывают Гусу чеки.
– А почему бы им не поприсутствовать? – весело спросил Рафферти, причем ему самому происходящее явно доставляло удовольствие. – Такой чудесный день. Ни облачка! Самое то для поездки за город.
– Ну-ну, – хмыкнул Холмс, откинувшись на сиденье и надвинув шляпу на глаза. – Разбудите меня, когда прибудем.
Как только мы добрались до края города, повозки повернули на юг и двинулись по той же дороге, по которой мы с Холмсом ездили на ферму Олафа Вальгрена после приезда в Александрию. День и правда выдался приятный, и мили пути мы преодолевали без особых усилий. Холмс был не в настроении разговаривать, зато Рафферти жаждал заполнить паузу и потчевал меня продолжением историй о своем житье-бытье на Диком Западе. Всегда сложно было определить, основаны ли истории Рафферти на фактах или же это всего лишь пример приукрашивания действительности. Рассказ о том, как Шэд весь день расстреливал гремучих змей с Бедовой Джейн[23], не показался мне совсем уж неправдоподобным, но я не готов был поверить, что наш друг одним только взглядом привел в замешательство самого Дикого Билла Хикока в салуне Дедвуда за неделю до печально известной гибели стрелка[24]. Однако истории были очень увлекательными, и я даже не заметил, как мы добрались до фермы Фегельблада. Территория выглядела такой же запущенной, как и у соседа, хотя чуть в лучшем состоянии. Вместо дома имелась времянка, к которой притулились тут и там односкатные пристройки – некоторые из них, казалось, и вовсе были из картона. Однако выкрашенный в красный цвет амбар находился в более сносном состоянии, как и несколько маленьких строений вокруг него, да и инструменты, лежавшие на виду, годились к работе.
Я разбудил Холмса, когда мы въехали во двор. Экипаж шерифа и Фегельблада уже остановился перед амбаром. Фегельблад зашел внутрь и через несколько минут вернулся с лопатой на длинной рукоятке. К этому моменту остальные повозки и кареты тоже припарковались, где смогли, и выгрузили нетерпеливых пассажиров.
Когда все собрались во дворе, Бем произнес короткую и неприветливую речь:
– Скажу только один раз, так что вам лучше послушать. Держитесь поодаль и не шумите, пока мистер Фегельблад станет выкапывать камень. После этого вы будете делать только то, что я велю, ни больше ни меньше. Моя бы воля, я отправил бы вас по домам заниматься своими делами, но у некоторых… – он оглянулся на высокого бородатого мужчину, видимо представителя окружных чиновников, – другое мнение на этот счет… Вам ясно?
В группе было около тридцати человек, все они с серьезным видом закивали, словно собирались стать свидетелями сакрального ритуала. Бем обратился к Фегельбладу:
– Ладно, показывайте, где камень, да побыстрее.
– Сюда. – Фермер повел нас вокруг дома к полоске леса, служившей естественной защитой от зимних ветров.
Через рощу вела лишь узкая тропинка, и мы двигались гуськом, пока не дошли до небольшого деревца с отметиной на стволе.
– Теперь поворот, – донесся до меня голос Фегельблада.
Мы последовали за ним прямо в заросли, но это не составляло особого труда, поскольку листва в это время года отсутствовала. Всего в двадцати ярдах от тропинки Фегельблад остановился и показал на необычный дуб, две нижние ветви которого торчали почти горизонтально к стволу, а потом поворачивали вверх под углом чуть ли не в девяносто градусов, благодаря чему дерево напоминало сигнальщика, который стоит с поднятыми руками.
– Подходящая отметка для закопанного сокровища, – одобрил Холмс, пока мы все рассредоточились, образовав неровную окружность вокруг дуба.
Теперь Фегельблад подошел к точке прямо под тем местом, где одна из ветвей устремлялась в небо. Землю под деревом укрывал толстый влажный ковер из листьев с прошлой осени. Фегельблад быстро разгреб листву лопатой, обнажая грунт. Я никогда не участвовал в поисках сокровищ, но явственно ощутил, как по толпе прокатились волнение и предвкушение. Люди жадно следили за каждым движением Фегельблада.
В любую минуту я ожидал услышать лязг металла о камень и наконец увидеть загадочный предмет, из-за которого мы с Холмсом проделали весь этот путь. Пока Фегельблад продолжал копать землю, все инстинктивно подались вперед, чтобы первыми увидеть знаменитый артефакт.
Затем я начал понимать, что дело неладно, поскольку с каждым разом лицо Фегельблада становилось все бледнее. Он начал рыть землю как бешеный, словно пытался спасти погребенного живьем. Наконец лопата обо что-то стукнулась, однако по звуку было не похоже, что это камень. Фегельблад отбросил лопату, сунул руку в дыру и вытащил небольшой кусок деревянной доски, не более фута в ширину, весь покрытый мокрой грязью. С ужасом и недоверием Фегельблад вытер комья земли, и тогда сквозь разводы проступили знакомые угловатые символы – руны, вырезанные на доске.
Фегельблад изучал странный предмет пару минут, а потом выдохнул:
– Боже, камень исчез!
По толпе прокатился ропот. Холмс вышел вперед и оглядел надпись на деревяшке, которую Фегельблад держал в трясущихся руках.
– Можете прочесть?
– О да. Если не ошибаюсь, то послание очень простое: «Всех оставил в дураках».
Глава одиннадцатая
Отдай мне пистолет
Мы не успели переварить этот сюрприз, как Магнус Ларссон, стоявший рядом с Холмсом, выхватил кусок дерева из рук Фегельблада. Он пробежал глазами надпись, нахмурился, потом сломал доску пополам и со злостью швырнул оземь. Особенно напоминавший сейчас древнего викинга, который готов броситься грабить и мародерствовать, писатель смачно выругался, а потом напустился на Холмса.
– Это ваших рук дело? – проревел он, напирая на моего друга, который даже не поморщился.
Шериф Бем, стоявший в паре футов, даже не попытался воспрепятствовать Ларссону; вместо этого он, казалось, полностью погрузился в спектакль, который разворачивался на наших глазах. Хотя я чувствовал идущий от Ларссона запах алкоголя, но на ногах тот держался твердо и говорил без запинки, а значит, был не настолько пьян, как в тот вечер в «Маджестик».
– Вы во всем виноваты! – с нескрываемой ненавистью заорал писатель.
– Почему вы так думаете, сэр? – невозмутимо ответил Холмс, а Рафферти встал позади Ларссона – «на тот случай, если этот джентльмен пустит в ход кулаки», как ирландец объяснил позже.
Стоя вплотную к Холмсу и фактически дыша ему в лицо, Ларссон заговорил так громко, что толпа слышала каждое слово:
– Я думаю, что вы паршивый лжец, вот что я думаю. Я никогда не забуду, какую шутку вы сыграли со мной прошлым вечером. Теперь я раскусил вас, и я во всеоружии. Так что берегитесь!
– Вы мне угрожаете? – поднял бровь великий сыщик. – Если так, то вам самому стоит поберечься.
– Я могу угрожать вам сколько моей душе угодно! – заорал Ларссон. – Но камень мой, и я его себе верну!
Холмс все так же спокойно ответил:
– Интересно, с чего вы решили, что камень ваш, мистер Ларссон, если общеизвестно, что он принадлежит покойном мистеру Олафу Вальгрену.
– Он мой! – повторил Ларссон еще громче. – Я честно купил его у этого пройдохи, и если вы и этот идиот Фегельблад думаете…
Почему-то именно теперь шериф Бем наконец решил вмешаться: он схватил Ларссона за руку и начал оттаскивать от Холмса.
– Отпустите! – рявкнул писатель, вырываясь из рук шерифа, и обернулся к толпе. – Я не знаю, кто из вас, воры, стащил камень, но я найду виновника! Слышите?
– Хватит, – сказал Бем, который встал перед Ларссоном. – Идите лучше домой, Магнус.
– Пошел вон. Я еще не… – начал Ларссон, но его слова прервала пощечина, которую шериф влепил так быстро, что мы даже не поняли, что происходит.
– Я дважды повторять не буду, – произнес Бем тихим, но безошибочно узнаваемым тоном, готовый подтвердить свои слова делом.
Должно быть, Ларссон тоже понял это, поскольку внезапно отшатнулся от Холмса, как пес, которого резко дернули за поводок, а потом без единого слова двинулся через перепуганную толпу.
