Джон Карр - За красными ставнями
Морин и Альварес переглянулись.
Удушливая атмосфера темной лавки, с ее рядами костюмов и пальто, увенчанных шляпами, и запахом старой одежды, начинала действовать на нервы Морин. Она могла бы поклясться, что слышит едва различимые звуки — шепот, бормотание, движение, — источник которых ей не удавалось определить.
— И наконец, — внезапно заявил Г. М., так внезапно изменив тон, что Морин вздрогнула, — я сделал то, что обещал.
— Что именно, сэр Генри? — вежливо осведомился Альварес.
— Я пришел в офис полковника Дюрока, сынок, и рассказал ему все. Я объяснил, каким образом Железный Сундук исчез на брюссельской улице, как он смог незаметно пронести сундук и снаряжение взломщика через таможенный контроль, как исчезли в Париже и здесь алмазы со стола, да и тот же сундук. Поняв, насколько это просто, полковник полминуты молча глазел на меня, а потом начал крушить мебель. — Г. М. медленно покачал головой, тряся бородищей. — И в самом деле, как же это просто! — со стоном добавил он.
Глава 11
— Просто, говорите? — переспросил Альварес тем же вежливым тоном. — Сегодня утром, в течение трех часов, мисс Холмс, миссис Бентли и я — не говоря уже о полковнике Дюроке и его людях — проходили через сущий ад, так как не могли найти упомянутые вами предметы. Сэр, даже если мне придется использовать пытки инквизиции, я узнаю правду!
Позади кто-то негромко, но многозначительно кашлянул.
Круто повернувшись, Альварес обнаружил, что месье Рене Топен, владелец магазина, терпеливо ждет, когда на него обратят внимание. Это был тощий француз с черными волосами и бакенбардами, на шее которого висела измерительная лента.
— Месье портной, — заговорил Альварес по-французски настолько вежливо, что месье Топен невольно поклонился, — мы нуждаемся в помощи. Этот джентльмен, — он кивнул в сторону Г. М., — английский милорд, который замаскировался ради шутки.
— Ах вот оно что! — Портной облегченно вздохнул.
— И его халат…
Г. М. громко топнул ногой.
— Если какой-нибудь бабуин попытается отобрать у меня халат или бороду, — предупредил он, — то начнется такая драка, что по всей улице камня на камне не останется. Понятно, сынок?
Альварес сделал жест отчаяния:
— Но с зеленой феской вам придется расстаться, сэр Генри. И с коричневой краской на лице.
— Ну-у… — неуверенно протянул великий человек, которому феска начала надоедать, так как он не мог толком пристроить ее на своем объемистом черепе. Повернувшись, он посмотрел в зеркало, и его осенило вдохновение. — Цилиндр! — воскликнул Г. М. по-французски. — У вас есть цилиндр?
Месье Топен содрогнулся, представив себе это кошмарное зрелище.
— Милорд англичанин получит шляпу, которая ему подойдет, — пообещал он. — Прошу прощения!
Отойдя налево от столов, портной полез на стремянку к полке с шляпами. Альварес посмотрел через стол с рубашками на сэра Генри Мерривейла, повернувшегося спиной к зеркалу.
— Пожалуйста, — попросил он, — объясните хотя бы то, каким образом сегодня утром алмазы и железный сундук исчезли из запечатанной квартиры.
Лицо Г. М. приняло упрямое выражение.
— И не подумаю, — заявил он.
— Хуан, с ним невозможно иметь дело! — воскликнула Морин. — Только блеснет надежда, что это не так, как он опять…
Но Альварес остановил ее знаком.
— Сэр, можете назвать мне хоть одну вескую причину, не позволяющую вам говорить? Ваша таинственность, о которой я читал раньше, серьезно препятствует нам… полиции…
— Нет-нет, — прервал Г. М. — Я пришел к полковнику Дюроку и сообщил ему все, что знаю. Таким образом, я выбил почву из-под ног у тех, которые утверждают, будто я всегда посмеиваюсь, глядя в хрустальный шар. Что еще вам нужно?
Альварес печально улыбнулся:
— Но вы не хотите поделиться информацией со мной. Что ж, я не могу порицать вас — это достаточно справедливо.
Поведение Г. М. внезапно изменилось. Он сердито уставился в пол, но Морин чувствовала, что старик пытается справиться со смущением.
— Знаете, сынок, — заговорил Г. М. почти умоляющим голосом, — полковник Дюрок — отличный парень.
— Я никогда в этом не сомневался, сэр Генри.
— Конечно, иногда он заходит слишком далеко в вопросах дисциплины или дипломатических обязанностей, хотя «красных» русских любит не больше, чем вы, я или любой нормальный человек. Но и вы перегибаете палку.
— Это мне тоже известно, сэр.
«Патриарх» пригладил бороду.
— Слушайте! — продолжал он, словно делая деловое предложение. — Дюрок так же расстроен из-за вашего заявления об уходе, как наверняка и вы. Почему бы вам не повидать его, сынок? Скажите ему, что вы немного поторопились. Он похлопает вас по спине, вольет вам в глотку бокал шампанского и велит порвать это чертово заявление. Вам обоим это пойдет на пользу.
— Сэр Генри. — Альварес судорожно глотнул. — Сколько раз я должен признавать за собой проступок?
— Не знаю, сынок. Но в квартире вы отлично поработали.
— Слава богу, хоть кто-то с этим согласен! — воскликнула Морин.
Стройная и прямая в своем белом шелковом платье, Морин смотрела на Альвареса сияющими зелеными глазами. Но Альварес, казалось, едва замечал ее, и Морин подавила стон при виде выражения его лица. Она почти читала его мысли.
— Сэр, я не буду извиняться. — Альварес прикрыл глаза ладонью. — Не спрашивайте почему, так как я сам этого не знаю. Но я не могу и не буду этого делать.
Г. М. внимательно взглянул на него.
— Конкистадор, — пробормотал он.
— Прошу прощения? — Альварес выпрямился.
— Ничего, сынок. — Голос Г. М. звучал успокаивающе. — Я просто размышлял.
— И даже если бы не это, — настаивал Альварес, — есть еще одна причина, которая… — На двадцатую долю секунды его взгляд метнулся к Морин и тут же вернулся к Г. М. — Ну, мне не следовало об этом упоминать, так как тут мне не на что надеяться. Пожалуйста, забудьте об этом.
Морин догадывалась, о чем он хотел сказать. Она знала, что Альварес влюблен в нее. Но внезапно она с тоской почувствовала, что он даже не думает о ней, глядя через стол на Г. М.
— Сэр, у меня к вам спортивное предложение.
— Вот как? — осведомился патриарх, вытянув шею.
— Да. Я все еще схожу с ума из-за исчезновения алмазов и сундука из этой квартиры. Вероятно, я упустил из виду какие-то возможности. Вы не хотите рассказать мне об этом…
— Полегче, сынок! — смущенно пробормотал Г. М. — Я не имею права рассказать вам, потому что полковник взял с меня слово не делать этого. Он сказал, что вы сами должны до этого додуматься.
— Опять полковник! Разве он сам смог это сделать?
— Ну… нет.
— Тогда вот мое предложение. Я признаю перед полковником, что вел себя неправильно — хотя извиняться не буду ни при каких обстоятельствах, — если вы ответите на вопросы об исчезновении алмазов и железного сундука, причем без всяких ложных указаний и трюков.
— Трюков?
— Я многое слышал от старшего инспектора Мастерса, — вежливо объяснил Альварес.
— От этой змеи подколодной? Он наговорил вам кучу вранья!..
— Вы даете слово, сэр, что будете отвечать честно?
Г. М. разглядывал его, задумчиво поглаживая бороду.
— Ладно, — буркнул он.
— Вот и отлично!
Бывший комендант склонился над столом, опираясь обеими руками на стопку рубашек. Казалось, его мысли блуждают далеко. Ощутив какое-то препятствие под ладонями, он толкнул его в сторону. Рубашки одна за другой посыпались на пол.
— Первый вопрос, — начал Альварес.
— Валяйте! — отозвался Г. М., зловеще подкрутив фальшивые усы.
— Проглядели ли мы какой-нибудь тайник? Возможно, тщательно скрытую полость в стенах, полу или на потолке?
— Нет, — сказал Г. М.
— Вы ни о чем не умалчиваете? Вещи не были спрятаны в каком-нибудь из мест, которое мы обыскивали? Например, в мебели?
— Нет, сынок, не были. — Патриарх с торжественным видом перекрестился и поднял правую руку. — Никаких трюков! Я скажу вам, если станет «теплее».
— Выходит, они не были спрятаны ни в тайнике, который мы не обнаружили, — пробормотал Альварес, — ни там, где мы искали.
— Верно, сынок, — согласился Г. М., хотя он казался чем-то обеспокоенным. — Но уже «теплее»!
Альварес мысленно вновь бродил по квартире с красными ставнями. Вызывало сомнение, слышал ли он последние слова Г. М.
— Тогда остается только одно! — воскликнул Альварес, с триумфом хлопнув ладонью по столу.
— Вы так думаете? — усмехнулся Г. М., склонившись над остатками стопки рубашек.
Стоявший на верху стремянки месье Рене Топен смертельно побледнел.
Но свойственная его нации вежливость или практичность в отношении с клиентами заставляла его молчать. Дрожащими руками он исследовал сооружение, где находились шляпы, которые при менее осторожном обращении могли бы свалиться на пол.
