Энтони Беркли - Попрыгунья

Поэтому я хотел бы внушить вам следующее: для вас — как и для всех нас — насущно необходимо, чтобы ваши показания полиции были как можно более простыми, чтобы их легко могли подтвердить другие и чтобы из них стало понятно, что, когда ваша жена выбежала из зала, вы не последовали за ней на крышу и не ссорились там.

— Все понятно, — отрывисто бросил Дэвид. — Я…

— Погодите. Я вас сейчас объясню. Я-то ведь знаю, что на крышу вы за ней не пошли, потому что был вместе с вами в баре — по меньшей мере десять минут. Помните? Мы обсуждали систему отборочных матчей и шумиху, поднятую австралийцами по этому поводу. Потом к нам присоединился Колин Николсон, а сам я вышел на крышу на минутку-другую, покурить, — и там, смею заверить, вашей жены не обнаружил. Наверное, она была в зимнем саду.

— С какой стати? — бросил Дэвид.

— С какой стати? — не понял Роджер.

— Да. С какой стати ей находиться в зимнем саду? Прошло десять минут, а то и больше — ей вполне хватило времени сделать это.

— Конечно, — согласился Роджер. — Не знаю, почему я подумал, что она была в зимнем саду. Скорее всего, она это уже сделала. И все же дополнительный запас прочности вам не повредит, так что давайте все четко сформулируем. Я вас оставил, и вы были с Николсоном еще минуты три-четыре. После чего, добавил он со значением, — вы следом за ним сразу же пошли в зал — ведь так?где вас видели и ваш брат, и остальные.

— Не сразу, — глухо отозвался Дэвид. — Сперва я спустился в ванную.

— Нет, не спускались, — отрезал Роджер с ожесточением. — И даже мимо этой ванной не проходили. Вы следом за Николсоном направились прямиком в зал. На самом деле вы вошли туда вместе. Он это помнит.

Едва заметная улыбка показалась на бледном лице Дэвида.

— Да, правильно. Теперь я и сам вспомнил. Если хотите знать, я сразу же подошел к Агате и пригласил на танец, потому что прежде просто не имел возможности с ней потанцевать. Жена, — объяснил Дэвид бесцветным голосом, — не любила ее. Бог знает почему.

— Точно. Миссис Лефрой тоже это вспомнит. И вы конечно же пробыли с ней какое-то время и потом все время были на людях, пока Рональд не проводил вас…

— Рональд не провожал, я сам…

— Нет, проводил.

— О, ну хорошо. По-моему, все это излишне, — проговорил Дэвид устало, но вы, по-видимому, правы.

Роджер хмыкнул.

Едва выйдя из кабинета, Роджер кинулся искать миссис Лефрой. Заловил ее в гостиной и, отбив от остальных, вывел за дверь, — времени мало, и церемониться некогда.

— Помните, когда я увел Дэвида в бар немножко выпить — после того как его жена вылетела из зала? Так вот, я ведь с ним не вернулся. Его привел Колин Николсон. Вы помните, как они вошли, верно же?

— Нет, — миссис Лефрой засомневалась. — Я помню, как Дэвид пришел и сел рядом, но, по-моему, это было позже.

— Это было ровно через тринадцать минут после того, как я его вывел, но вы этого не знаете. А вы знаете только, что видели, как Дэвид и Колин вместе вошли в зал, причем Дэвид прямиком направился к вам.

Миссис Лефрой была редкостная женщина.

— Да, — сразу же сказала она, — я это прекрасно помню.

— Ну, награди вас бог! А где Рональд?

Рональд обнаружился в кабинете вместе с Дэвидом. Оба молчали.

— Идите домой, Дэвид, — сказал Роджер. — Вы не должны тут задерживаться. Мы же не хотим, чтобы подумали, будто мы сговорились — не важно, как оно обстоит на самом деле. Идите домой и твердо держитесь ваших показаний.

Дэвид ушел.

— Полиция уехала, — сообщил Рональд. — Может, мы…

— Эта чертова полиция, — воскликнул Роджер, — скоро вернется.

— Боюсь, что так. Кстати, дознание решили проводить в другом месте. В Уэстерфорде, а не тут.

Роджер кивнул.

— Я этого ожидал. Теперь слушай меня внимательно, Рональд, поскольку говорить я буду крайне осторожно, — и он повторил ему вводную, уже испробованную на Дэвиде.

— Да, — ответил Рональд. — Я все прекрасно понял. Но ты, боюсь, нет.

— А я и не желаю понимать, — тут же ответил Роджер. — А от тебя я хочу только одного: чтобы ты сам нашел себе алиби, потому что у меня нет времени, и будь готов присягнуть, что спустился с братом до парадной двери и проводил его из дому.

— О, мое алиби в полном порядке, — беззаботно усмехнулся Рональд. — Я не выходил из зала с того момента, как оттуда выскочила Ина, и до того, как Дэвид собрался домой, — тогда я был в баре вместе с тобой.

— Разве? — вырвалось у Роджера.

Значит, это все-таки Дэвид.

— Был. Куча народа видела меня и может подтвердить мое алиби. Но послушай, Роджер, — обеспокоенно спросил Рональд, — как, по-твоему, с этим у Дэвида? Оно у него крепкое? Чугун?

— Еще бы! Только не чугун, не такое хрупкое. Кованое железо. Я только что, — улыбнулся Роджер, — сам его выковал.

— А! Ладно, послушай, Роджер, — медленно произнес Рональд. — Я тоже буду говорить очень осторожно. Я не сказал Дэвиду ни слова, а он ни слова не сказал мне. Я совершенно с тобой согласен, что куда лучше не знать. Как я понимаю, ты выбрал именно такую линию поведения, и она правильная. Но я все-таки хочу сказать одну вещь: эта женщина вполне заслужила — ну, того, что получила.

— Это я понимаю, — не без чувства проговорил Роджер. — Вот почему я ничего не знаю и знать не желаю. Но уверяю тебя, Рональд, — все будет в порядке.

— Уверен?

— Уверен. В конце-то концов никаких доказательств нет. Уж какие там доказательства!

И не позволяя себе больше никаких эмоций, Роджер помчался на поиски Колина. Полиция может вернуться в любую минуту, и надо успеть нарисовать для нее ясную и четкую картину того, что произошло.

Колин курил трубку на лужайке перед домом в обществе Уильямсона. Роджер, отозвав его в сторонку, дал очередную вводную.

— Колин, после того как я вчера вечером поднялся на крышу и оставил тебя с Дэвидом, ты вернулся в зал не один. С тобой был Дэвид.

— Но я же тебе уже объяснял. Я…

— Колин, у меня мало времени. Слушай. Дэвид вошел вместе с тобой. Миссис Лефрой помнит, как вы вместе входили. И, — с ударением добавил он, Дэвид сам помнит, что вошел вместе с тобой. Дэвид сам это помнит, Колин.

Тот еле слышно охнул.

— Вот именно — боюсь, ты был не прав. Но парень в полной безопасности, пока ты помнишь, что я тебе сказал.

— Конечно. Помню, как мы вошли вместе, — с твердостью произнес Колин. Разве я тебе раньше не говорил?

— Тогда, слава богу, с этим улажено, — Роджер потер бровь и облегченно вздохнул.

— Но Роджер, ты объясни мне, что полиция? Хочешь сказать, они учуяли жареное? Что они там возятся, крышу фотографируют?

— Не знаю, — признался Роджер. — Именно это, похоже, станет моим очередным занятием. Вот уж не думал, что Великому Сыщику придется опуститься до расследования того, что профессиональные ищейки, возможно, уже разнюхали. Ничего себе.

— Как по-твоему, это серьезно?

— Да не думаю, чтобы уж настолько, — говорил Роджер, пока оба шли обратно к дому. — Все это настораживает, конечно, но ничего такого серьезного я не вижу. У них ничего нет, одни смутные подозрения; а на основании одного только подозрения, не подкрепленного доказательствами, даже арестовать нельзя, не говоря о том, чтобы повесить. Как бы то ни было, пока что небо над нами чисто, а мы еще попробуем сообразить, что они там надумали.

Небо и правда было чисто и крыша не охранялась. Даже могучего констебля сняли с поста.

— Ага! — сказал Роджер и огляделся.

На первый взгляд все казалось таким же, как раньше.

— Уж не знаю, какой чертовщиной они тут занимались, кроме как этим самым креслом, — и Роджер направился к виселице. — Эгей! — изумленно воскликнул он. — Его нету! — он снова поглядел по сторонам. Кресло, несомненно, исчезло. Три остальных по-прежнему стояли на крыше, причем в точности так, как прежде. Четвертое, то, что было под виселицей, исчезло. — Посмотрим, нет ли в зимнем саду.

И в зимнем саду его не было.

— Да, но какого черта было его забирать? — спросил Колин, изумленный не меньше.

— Одному богу известно, — Роджер ощутил нарастающее беспокойство, как бывает при встрече с необъяснимым. — Я ничего не могу понять. Единственный смысл этого кресла для них — это его расположение относительно виселицы. А взятое со своего места — не понимаю, что оно им может дать.

Даже такое вполне обычное вроде бы действие, как изъятие кресла, предстало вдруг зловещим. Роджер мог как равный ответить на любой понятный ему шаг противника — но этот был ему непонятен, а как на такой ответишь?

— Да ну, — Колин попытался его успокоить, — просто они малахольные. Вот и мудрят, чтобы умнее казаться.

— Нет, — тревожился Роджер. — Нет, не думаю. У них наверняка есть какая-то причина.

Он уставился на пятачок крыши, где раньше лежало кресло.