Лилиан Браун - Кот, который играл в слова
– Можно ехать на запад, направляясь на восток, – заметила Коки.
Квиллер нагнулся и потрепал её по руке:
– Умница,
– Вы думаете, он доверил бы мальчику нефрит?
– Вы угодили в точку. Может быть, Паоло не брал награбленного. Может быть, он был отослан в Мехико в качестве подсадной утки. А если это так, где же спрятан нефрит?
В ответ комнату наполнило долгое молчание. Квиллер пощёлкивал трубкой по зубам. Коки пощёлкивала вязальными спицами. Проигрыватель пощёлкивал следующей пластинкой, опускавшейся на вращающийся круг. Теперь это был Брамс.
– Вы помните, – спросил наконец Квиллер, – об игре, в которую мы с Коко играем со словарём? Недавно Коко вытащил несколько любопытных слов… Мне не следовало бы об этом рассказывать. Это слишком неправдоподобно.
– Вам известны мои чувства к котам, – возразила Коки. – Я чему угодно поверю.
– Впервые я это заметил в прошлое воскресенье утром. Забыл приготовить ему завтрак, и, когда мы играли, он вытащил слово голодание.
– Какой умник! – захлопала в ладоши Коки.
– В следующем коне он вытащил слово пища, но до меня не дошло, пока он не отыскал полевку. Видимо, пришёл в отчаяние. Не думаю, что он и впрямь мечтал о мышах.
– Ой, это прямо как на спиритическом сеансе!
– У меня от этого мурашки бегают, – признался Квиллер. – С тех пор как возникла тайна Тёплой Топи, он вылавливает слова, указывающие на Джорджа Вернига Тейта, вроде плеши или радикулита . Он вытащил радикулит дважды за одну игру, а это чрезвычайное совпадение для словаря о трёх тысячах страниц.
– Мистер Тейт плешивый?
– Ни волосинки на голове. А ещё он страдает радикулитом… Вы знаете, что такое кулокемба?
Коки покачала головой:
– Обезьяна с плешивой головой и чёрными руками. Коко и её отрыл.
– Чёрные руки! Да это поэтический символ! воскликнула Коки. – Чего же вам ещё?
– Не каждое слово относится к этой ситуации. Иногда это высокопреосвященство или калориметрия . Но однажды он закогтил на одной странице сразу два подходящих слова: краснощёкий и красный зверь . Могу добавить, что Тейт румян и крепко сложен.
– Ох, Квилл, ваш кот и впрямь словно на это настроен! – взволновалась Коки. – Вы можете с этим что-нибудь поделать?
– Увы. – Квиллер выглядел подавленным. – Не могу же я пойти в полицию и рассказать им, что мой кот подозревает отпрыска прекрасной старинной фамилии! К тому же есть и ещё одна возможность…
– Какая же?
– Может быть, – сказал Квиллер, – полиция тоже подозревает Тейта и опубликовала версию с мальчиком-слугой для прикрытия.
ДЕВЯТНАДЦАТЬ
Квиллер пришёл домой от Коки раньше, чем рассчитывал. Коки его выставила. Сказала, что у них обоих завтра – работа, а ей ещё надо уложить волосы и прогладить блузку.
Когда он прибыл на «Виллу Веранда», Коко приветствовал его традиционными прыжками, которые окончились на письменном столе. На телефонном аппарате мерцал красный свет. Коко, казалось, говорил: вот, телефон тут без тебя названивал, а ответить было некому.
Квиллер набрал номер коммутатора.
– Мистер Банзен звонил вам в девять вечера, сказал ему дежурный. – Просил вас позвонить ему домой, если вы вернетесь до часа ночи.
Квиллер взглянул на часы. Часа ещё не было, и он принялся набирать банзеновский номер. Но потом передумал. Решил, что Коки была права насчёт имиджа, и подумал, что не мешало бы и ему поработать на свой собственный имидж – завидный имидж холостяка, куролесящего до утра раннего.
Квиллер вытащил всё из карманов пальто, повесил его на спинку кресла и уселся за стол – листать газетные вырезки в досье Тейта. Коко наблюдал за ним, бездельничая в позе, общепринятой у львов и тигров, – обвив хвостом шведское хрустальное пресс-папье.
Газетные вырезки были разных оттенков желтоватого и коричневатого цветов – в зависимости от давности статей. На каждой вырезке стоял штамп с датой публикации. Необходимости читать штампы не было: устаревшие оттиски, как и ветхость бумаги, свидетельствовали о датах.
Сначала Квиллер наскоро пробежался по вырезкам, надеясь ухватить скандальный заголовок. Ничего не обнаружив, он принялся читать систематически: история трех поколений Тейтов в хронологическом беспорядке.
Пять лет назад Тейт произнёс речь на собрании Ювелирного общества. Одиннадцать лет назад умер его отец. Нашлась многословная статья о производственной компании Тейтов, видимо одной из серии давно основанных фамильных фирм; организованная в 1883 году для выделки кучерских кнутов, компания производила теперь автомобильные радиоантенны. Старая великосветская хроника показывала Тейта-старшего то в опере, то на благотворительной ниве. Три года назад Джордж Верниг Тейт объявил о своём намерении изготавливать антенны, с виду похожие на кучерские кнуты. Годом позже новости заявляли, что производство Тейтов закрыто, а судебное дело о банкротстве – открыто.
Засим последовало брачное объявление двадцатичетырехгодичной давности. Мистер Джордж Верниг Тейт, сын мистера и миссис Верниг X. Тейт с Тёплой Топи, собирался жениться. Вся семья Тейтов в полном составе отбыла в Европу на церемонию. Бракосочетание праздновалось в доме отца невесты, Виктора Торвальдсона из…
У Квиллера глаза вылезли на лоб, когда он прочел: «…Виктора Торвальдсона из Орхуса, Дания».
Он откинулся на спинку кресла и пыхнул себе в усы.
– Коко, – спросил он, – как по-твоему, чего Гарри Нойтон добивается в Орхусе?
Кот раскрыл было пасть для ответа, но его объяснениям не хватило воздуху, чтобы прозвучать.
Квиллеровы часы показывали час ночи, и он заторопился, листая оставшиеся вырезки, пока не нашёл то, что искал. Затем взволнованно набрал номер Одда Банзена.
– Надеюсь, я тебя не вытащил из кровати, – сказал он фотографу.
– Как твоя свиданка, старый котяра?
– Неплохо. Неплохо.
– А что ты делал нынче утром на Мерчент-стрит?
– Откуда ты знаешь, что я был на Мерчент-стрит?
– Ага! Я видел, как ты ждал автобуса на юго-западном углу Мерчент и Стэйт в одиннадцать пятьдесят пять.
– Ты у нас ничего не проворонишь, а? – съязвил Квиллер. – Что ж ты не остановился и не подвёз меня?
– Я ехал в другую сторону. Браток! А ты, видать, рановато встал. Было ещё даже не время ленча!..
– Я ехал на приём к доктору.
– На Мерчент-стрит? Хо-хо-хо! Хо-хо-хо! – И это всё, насчёт чего ты мне звонил? Пронырливая старушенция!
– Чёрта с два. Я добыл для тебя кое-какую информацию.
– И я добыл кое-какие новости – для тебя. Как говорят в старушке Англии, нашёл скелет в Тейтовом чулане.
– Какой же это?
– Судебное следствие. Джордж Верниг Тейт привлекался по делу об установлении отцовства.
– Хо-хо-хо! Этот старый козел! А кто была та девчонка?
– Одна из служанок. Она к тому же добилась компенсации. Если верить этим старым вырезкам, процесс наверняка был громким.
– Этакая штука может быть жёстокой встряской.
– Представляю себе, как семья с такими деньгами и положением старается избежать суда – любой ценой, – сказал Квиллер. – Несколько лет назад, в Чикаго, я собирал материалы, касающиеся установления отцовства, и на свет божий вылезло довольно много грязи… Ну а что на уме у тебя? Что за информацию ты для меня откопал?
– Ничего особенного, – ответил Банзен, – но, если ты намерен отослать Тейту те фотографии, тебе стоит поторопиться. Он через пару дней покидает страну.
– Откуда ты знаешь?
– Я столкнулся в пресс-клубе с Лоджем Кендалом. Тейт уезжает в воскресенье утром,
– В Мехико? – спросил Квиллер, усы которого дёрнулись от напряженного внимания.
– Как бы не так. Ничуть не бывало. А ты уж и раззадорился бы, направляйся он в Мехико, а? – поддразнил фотограф.
– Ну так куда же он?!
– В Данию!
На следующее утро Квиллер легко пробудился – после ночи дурацких сновидений, с которыми рад был покончить. В одном из эпизодов этих грёз он летел в Орхус, чтобы стать свадебным генералом на великосветском бракосочетании двух кастрированных кошек.
Перед уходом в офис он позвонил Тейту и предложил на следующий день доставить ему фотографии нефрита. Поинтересовался он и кошечкой и ужаснулся, услышав, что Тейт выгнал её из дому – на самостоятельный прокорм.
– Вы могли бы взять её назад? – спросил Квиллер, сдерживая гнев. Он питал особое отвращение к людям, которые плохо обращаются с животными.
– Она ещё на участке, в саду, – ответил Тейт. – Всю ночь выла. Я впущу её в дом, так и быть… А много ли у вас фотографий?
В этот день Квиллер усердно и быстро работал в офисе, а клерк отдела публицистики избавлял его от телефонных звонков и непрошеных посетителей на том простом основании, что ни похвалы, ни споры, ни исключения из правил не разрешаются.
– Извините, у него дедлайн.
