Найо Марш - Выпить и умереть
— Почти. Мой последний вопрос — видели ли вы, как мисс Мур наливала коньяк для мистера Уочмена?
Последовало гробовое молчание. Себастьян Периш потер ладонью лоб и взглянул на Аллейна отчасти испуганно, отчасти жалобно…
— Я… я за ней не следил, но… Думаю, вам не стоит углубляться в этот вопрос… Дессима Мур такая девушка, что…
— Себастьян! — спокойно прервал друга Кьюбитт. — Пойми, что мистер Аллейн потом сам поговорит с Дессимой и поймет, что она не представляет интереса для следствия. Но ведь задавать эти вопросы — его обязанность! Это будни расследования, я уверен! Видите, я читаю иногда детективные романы. Не правда ли, мистер Аллейн?
— Совершенно точно! Будни — вот то самое слово! Но их авторы, думаю, представляют себе рутину и будни исключительно по полицейским справочникам и газетной хронике. Конечно, писатель может назвать главу «Будни расследования», и там у него в шесть фраз будет описано шесть недель нуднейшей и противнейшей работы. Ему бы поскорее разделаться с этой рутиной, о которой читателю будет тоскливо читать, и приступить ко всяким пикантным деталям. Хотел бы, чтобы мы в жизни могли поступать так же. Но — увы и ах!
— Ну что ж, я буду следовать правилам жизни, — сардонически усмехнулся Кьюбитт. — Итак, Дессима Мур наливала коньяк. Я не очень-то разобрал как, потому что сделала она это довольно стремительно. Она, вероятно, просто плеснула немного коньяку в стакан и прямиком побежала с ним к Уочмену. И должен отметить, что Дессима была с Уочменом в самых… самых прекрасных отношениях и никоим образом не могла желать ему смерти.
— Господи боже! — воскликнул Периш. — Ну конечно, конечно! Никоим образом!
— Хорошо, — сказал Аллейн. — Но я понял так, что, поскольку мистер Периш стоял рядом со столиком, он просто обязан был видеть, что делалось со стаканом коньяка, не правда ли? Стакан ведь взяли со столика? А вся остальная группа сгрудилась вокруг Легга… Я правильно понимаю, мистер Кьюбитт?
— Да, но… кроме Билла Помроя. Он стоял в сторонке, вот так, но тоже не мог дотянуться до столика… Никто…
Кьюбитт осекся.
— И что же?
— По-моему, стакана никто не мог трогать, ни до, ни тем более после того как его взяла Дессима Мур. Никто.
— Хорошо. Спасибо, джентльмены, — вздохнул Аллейн. — На сегодня это все.
* * *— Сколько там натикало, Фокс? — спросил Аллейн, подымая глаза от своих записей.
— Половина десятого, сэр.
— Легг появился?
— Нет еще.
Фокс слегка нагнулся и осторожно прикрыл дверь. Он всегда закрывал дверь крайне тщательным образом, словно обычный поворот ручки представлял собой невероятно тонкую операцию.
— Легг, — медленно продолжал Фокс, — здесь, вероятно, здорово страдает и не слишком склонен торчать дома. Я только что был в баре, говорил с людьми, да и кружечку выпил… И встретил там этого. Который Нарк. Правда, хотя он и надирается до полного остекленения, его уж никак нельзя назвать алкашом или, если ближе к его фамилии, Наркошом! На редкость занудливый джентльмен! И рассудителен до тошноты! Понимаю, почему его так невзлюбил Эйб…
— А что такое?
— Он всякий раз вытирает кружку изнутри своим сопливым и заскорузлым носовым платком и только после этого подставляет ее под пиво. Говорит, что так оно будет надежнее в этом гнезде отравителей. Представляете, каково это слушать старику Помрою? А ведь Нарк еще и разглагольствует на всякие темы!
— На какие же?
— О юриспруденции и уголовном праве, — мрачно буркнул Фокс с гримасой отвращения. — Он сел на этого конька, как только узнал, кто я такой и где работаю… Собственно, за те полчаса, что я провел в пивной, человеческое существо не способно высказать больше глупостей, чем это удалось мистеру Нарку. Вы с ним только начните говорить, шеф. Он и вам мозги вправит.
— Нет уж, спасибо, — засмеялся Аллейн. — А почему вы сказали, что Леггу тут несладко?
Фокс грузно опустился в кресло. Кресло жалобно пискнуло, но выдержало.
— Да все дело в старике Помрое, — махнул он рукой. — Эйб думает, что Легг — убийца, и стал давить на него, чтобы тот поскорее искал себе другую квартиру. Но Билл вступился за приятеля, и в результате Леггу позволили остаться здесь, в «Перышках». Но Легг все-таки нашел себе квартирку в Иллингтоне и собирается переезжать туда в понедельник. В баре к нему тут все неплохо относятся, я имею в виду завсегдатаев, но они люди простецкие, мало что понимают в преступлениях… Там сейчас был этот Оутс, местный констебль, очень хочет вас видеть, сэр.
— А-а-а… Ну ладно, давайте с ним потолкуем, рано или поздно придется. Все равно мы пока ждем Легга. Ведите сюда этого деревенского Пинкертона.
Фокс вышел и через минуту вернулся.
— Констебль Оутс, сэр, — провозгласил он.
В комнату втиснулся Оутс, красный, как кирпичная стена, и прямой, как пушечный ствол, от напряжения и осознания важности момента. Взяв шлем под мышку, он отдал честь по всем правилам.
— Добрый вечер, Оутс, — поприветствовал Аллейн коллегу.
— Добрый вечер, сэр!
— Мистер Харпер говорил мне, будто вы дежурили в ту ночь, когда умер мистер Уочмен. Это вы там делали пометки мелом на полу?
Констебль понимающе прищурился.
— Некоторые из них, сэр! — отвечал он. — Ну там место, где дротик нашли, и на диване, куда мистер Уочмен свалился… Я использовал мел от доски, где счет записывают.
— Это у вас первый такой случай в практике?
— Да, сэр!
— Похоже, вы в этакой обстановке не растерялись, а?
Перед внутренним взором констебля Оутса пронеслись яркие картины, вычитанные им из дешевых детективов и виденные в боевиках, когда Молодому Констеблю удавалось подметить детали, ускользнувшие от Старшего Офицера, и тогда мудрый Старший Офицер, милостиво глядя на своего не по годам разумного помощника, покровительственно говорил что-то вроде: «Черт меня подери, парень, ты здорово сделал свою работу!» После этого Молодой Констебль непременно начинал невероятно быстро продвигаться по службе… Причем сам Оутс вообразил себя как две капли воды похожим на молодого удачливого полисмена из фильма…
— Рад стараться! — рявкнул Оутс, выпячивая грудь, хотя до этого казалось, что грудь его выпячена уже до последнего предела анатомических возможностей.
— Я хотел бы узнать, как вы появились на месте происшествия? — спросил Аллейн.
— Сказать своими словами, сэр?
— Вот именно, Оутс, пожалуйста, — кивнул Аллейн, пряча улыбку.
Дик Оутс втянул в себя побольше воздуха, быстренько собрался с теми немногими мыслями, которые удалось обнаружить в голове, и отчеканил:
— Вечером в пятницу, второго августа… — Тут его голос взмыл вверх до дисканта. Заело! Оутс в ужасе замолк, потом прочистил горло и начал снова, уже громовым басом:
— Вечером в пятницу, второго августа сего года, примерно в девять шестнадцать, будучи на своем дежурстве, я следовал патрульным обходом вверх по Оттеркомбской лестнице, когда услышал, что меня зовут. Дважды прозвучало имя «Оутс», из дверей «Перышек», постоялого двора, владелец Эйб Помрой… Проследовав к двери заведения, я был встречен Биллом Помроем и проинформирован им, что произошел несчастный случай. Мисс Дессима Мур изнутри комнаты выдвинулась на позицию у двери и сказала: «Нет сомнений, он мертв». Я переспросил, будучи удивлен: «Боже мой, кто мертв?» Мисс Мур ответила: «Уочмен». Тогда я проследовал в отдельный зал бара, сэр…
Оутс сделал эффектную паузу. Аллейн уже ждал реверанса или чего-то в этом роде.
— Послушайте, Оутс, — взмолился Аллейн, не дождавшись, — когда я просил рассказать своими словами, я имел в виду, что вы передадите нам свои ощущения от случившегося… Не подумайте, эти сведения не будут использованы против вас. Мы уже видели ваш формальный отчет в отделении, у Харпера.
— Есть, сэр! — ухнул Оутс, выпуская из ноздрей набранный прежде воздух с мощностью проколотой шины.
— Ну так что вам показалось — люди там были сильно пьяными, тепленькими, умеренно тепленькими или трезвыми и холодными, как непьющий покойник?
— Я понял так, сэр, что они здорово вмазали, но враз протрезвели, сэр.
— Все?
— Ну, как вам сказать, сэр, когда я уходил из бара прямо перед девятью часами, там все были не то чтобы вдребодан, но, так сказать, под мухой…
— Все, включая Легга?
— Да, сэр, — отвечал Оутс. — Он был протрезвевший, но страшно сконфужен. Даже не мог в рот трубкой попасть.
— Однако с дротиками он управлялся ловко, — заметил Фокс.
— Ну да, сэр, в общем-то так… Но ведь это уж такой навык, который от выпитого не исчезает, правда? А ведь он выпил два бокала коньяку…
— Но сразу протрезвел от потрясения? — спросил Аллейн.
— Я так и прикинул для себя, сэр.
— Было ли что-то в поведении Легга или кого-нибудь еще, что могло вызвать у вас мысль, будто это вовсе не несчастный случай?
