Чарлз Тодд - Красная дверь
Но Саттертуэйт покачал головой:
— Я знаю Лоренса с его детства. Если бы он убил ее, то не оставил лежать в дверях, чтобы кто-нибудь ее нашел. Ну, мы предупредили людей, чтобы они присматривали за чужаком. Теперь это наша единственная надежда. Если только он со страху не покинул эту часть страны.
— А зачем постороннему убивать ее? — спросил Ратлидж во второй раз.
— Это озадачивает и меня, но я привык к загадкам и ответам, в которых не больше смысла, чем в загадке. Если, конечно, он не пришел сюда специально, чтобы забрать сундучок с письмами. А она поймала его за кражей. В этом есть какой-то смысл.
— Зачем ему красть старые письма? Важнее запись об их бракосочетании в церкви.
Саттертуэйт рассмеялся:
— Когда доходит до денег, люди меняются. Удивительно, как быстро появляются дальние родственники, когда кто-нибудь умирает, желая получить свою долю. Никто не уделял бедняге времени, пока он был жив, но теперь, когда он мертв, он их любимый кузен, пусть даже самый отдаленный. Они прибывают, чтобы заявить свои права, и в каком-нибудь темном углу Ланкашира натыкаются на жену, с которой приходится разделаться. Насколько мы знаем, завещание Питера Теллера было среди этих писем, и кто-то хотел его уничтожить. Это как поместить кошку среди голубей, не так ли?
Интересное объяснение убийства и исчезновения писем.
— Ферма представляет собой ценность?
— Она принадлежала ей, а не ему. Но откуда мы знаем, что еще ценного он мог где-нибудь приобрести? Флоренс могла не знать об этом. Или она не хотела мириться с фактом, что он мертв и завещание нужно передать поверенному.
Это было возможно при некоторой доле воображения. Все же Ратлидж снова обдумывал это за обедом, отключаясь от сплетен миссис Грили.
Он остался у нее еще на одну ночь и рано утром уехал в Лондон.
Говоря с Саттертуэйтом накануне отъезда, Ратлидж сказал:
— Я хочу попытаться найти родственников Теллера. Они могут пролить больше света на того, кто наследует. У Флоренс Теллер был поверенный?
— Она никогда в нем не нуждалась, — ответил констебль. — Насколько я знаю.
— Тогда, возможно, он был у Питера Теллера. А пока что, если вы найдете какую-нибудь информацию о чужаке, позвоните мне в Ярд. Если меня там нет, спросите сержанта Гибсона.
Во время поездки на юг Джейк вел себя почти спокойно, сидя в клетке на пассажирском сиденье, как если бы понимал, что больше не вернется в коттедж «Восход солнца». Он качался на жердочке, щипля перышки, что-то бормоча себе под нос и не проявляя интереса к окружающему.
Время от времени Ратлидж говорил с ним, как если бы говорил с собакой, едущей в машине. Но за исключением одного момента в кухне миссис Блейн и того, когда коврик накинули на клетку вчера вечером, он не произнес ничего даже отдаленно напоминающего человеческую речь.
«Он вспоминает, что слышал, снова и снова», — сказал Хэмиш.
И это было весьма печально.
Прибыв в Лондон, Ратлидж заехал в Ярд и передал клетку с попугаем удивленному сержанту Гибсону.
— Узнайте, чем его кормить, и проследите, чтобы он вел себя спокойно, пока я не вернусь за ним.
— Чем кормить? — переспросил сержант. — Я не знаю ни одного владельца попугая.
— Справьтесь в зоопарке, — предложил Ратлидж. — И посмотрите, есть ли у нас какая-нибудь информация о Питере Теллере — не родственнике Уолтера Теллера.
После этого он удалился.
Ехать через Дорсет в поисках семьи Питера Теллера — это отняло бы слишком много времени. Но, возможно, существовал более короткий путь. Эдвин Теллер мог знать отдаленного кузена или не родственную семью с такой же фамилией.
Был поздний вечер, когда Ратлидж оказался на Марлборо-стрит, остановившись перед домом Теллеров.
Трехэтажный белый дом стоял среди похожих — улица вызывала мысли о семейных деньгах и древних родах. Она была тихой — почти никого не было видно, — и Ратлидж готовился узнать, что ему слишком поздно говорить с кем-то.
Он поднял дверной молоток и постучал.
Горничная, открывшая дверь, сообщила ему, что мистер Теллер уехал в деревню.
— А миссис Теллер?
— Она сопровождает его.
— Когда он вернется, скажите ему, что заходил инспектор Ратлидж из Скотленд-Ярда и хотел бы поговорить с ним как можно раньше.
— Вы можете зайти к миссис Теллер утром, — неуверенно сказала горничная. — Если это важно.
— Я думал, она тоже в деревне.
— Эта миссис Теллер — бабушка мистера Эдвина Теллера.
— Тогда, если можно, я хотел бы с ней поговорить.
— Я спрошу, сэр.
Горничная быстро вернулась и проводила его в гостиную с окнами, выходящими на улицу.
Женщина, сидевшая в обитом парчой кресле, подняла взгляд, когда он вошел в комнату. Ее волосы были абсолютно седыми, но в голубых глазах светилась улыбка.
— Вы тот красивый молодой человек, который только что прошел мимо моего окна.
— Прошу извинения за поздний визит, миссис Теллер. Я только что вернулся в Лондон, а дело срочное.
— Мне сказали, вы из Скотленд-Ярда.
— Да, это правда. — Он узнал в женщине даму на портрете в доме капитана Теллера.
— Надеюсь, вы не пришли сказать мне, что Уолтер снова исчез? Право, это слишком. Я находилась в деревне и прибыла сюда, когда Эдвин и Эйми уезжали в Эссекс.
— Насколько мне известно, сейчас мистер Теллер с женой и сыном, он поправляется.
— Поправляется от чего, хотела бы я знать? Приличные люди не исчезают без единого слова, всполошив всю семью. Я едва знала, что сказать Джорджу, когда меня попросили остаться с ним еще на неделю. Со стороны Уолтера это было неразумно. Садитесь, молодой человек. Вы очень высокий, и у меня болит шея смотреть на вас.
Ратлидж сел напротив нее.
— Теперь скажите, почему вы здесь, если вы не ищете Уолтера.
— Я здесь, чтобы спросить о другом члене семьи. Мне известно, что у вас есть внук по имени Питер, но, возможно, у вас есть племянник, которого зовут так же.
— Насколько я знаю, нет. А почему он должен у меня быть?
— Мы пытаемся найти лейтенанта Питера Теллера, который служил во Франции и был объявлен пропавшим без вести в конце войны.
— Наш Питер вернулся домой. И он был капитаном.
— Питер Теллер, которого я ищу, вероятно, родом из Дорсета, хотя жил в Ланкашире после брака. Его жену звали Флоренс.
— Какой смысл в этих вопросах? — раздраженно осведомилась она.
— Мы пытаемся разыскать членов семьи лейтенанта Теллера.
— Жену Питера до свадьбы звали Сюзанна Дарли. Она моя внучатая племянница.
— Да, понимаю. Сколько времени они женаты?
Она нахмурилась.
— Я не вполне уверена. Лет двенадцать. Я ответила на ваши вопросы, молодой человек. Теперь вы должны ответить на мои.
— Охотно.
— Вы знаете, что мой внук Уолтер исчезал?
Они уже говорили об этом, но он ответил:
— Да. Я был в клинике вскоре после его возвращения.
— Тогда объясните мне, если можете, почему он исчез. Это меня беспокоит, и никто не желает удовлетворить мое любопытство. В нашей семье не принято вызывать скандалы. По-моему, это было очень эгоистично со стороны Уолтера. Я не могу этого понять.
— Возможно, вам следует спросить его самого, — мягко ответил Ратлидж. — Полиция удовлетворена тем, что он жив и невредим. Теперь я стараюсь найти Питера Теллера, чья жена жила в Ланкашире.
— Он тоже исчез? Какая жалость. Когда это произошло?
— Мне сказали, что он не вернулся с войны.
— Как печально. Конечно, Уолтер тоже был на войне — капелланом. И Питер был в армии — у него до сих пор шрапнель в бедре и ноге. Едва не умер от ран. Эдвин не мог сражаться, но он отвечал за кораблестроение и материалы. Я не спала по ночам, беспокоясь за Питера. А когда стали прилетать цеппелины, меня послали в деревню оставаться с Джорджем и Энни. Но я по-прежнему не могла спать.
«Она не отвечает на твои вопросы», — сказал Хэмиш.
— Кто такие Джордж и Энни? — спросил Ратлидж.
— Джордж Дарли — внук моей сестры Эвелин. Брат Сюзанны. А Энни — его жена. Эвелин и я были близнецами. Мне до сих пор ее ужасно не хватает. Говорят, с близнецами всегда так.
Еще одна нить, которая не привела никуда.
— Когда был ранен Питер?
— Весной, перед перемирием. Я хорошо это помню. Одиннадцатый час одиннадцатого числа одиннадцатого месяца. Должно быть, немцы специально выбрали. Это очень похоже на них. У них такой упорядоченный ум. Мы все еще соблюдаем две минуты молчания в эту дату.
— У Питера были тезки в семье?
— Нет. Сына Уолтера назвали в честь его прадеда — моего мужа.
Ратлидж чувствовал растерянность.
— Конечно, дед моего мужа был паршивой овцой в семье. Он убил на дуэли трех человек и был вынужден на несколько лет бежать на континент. Моя свекровь говорила мне, что боялись, как бы он не вернулся домой с женой-итальянкой, потому что он много времени провел в Венеции. Но, в конце концов, ему хватило ума жениться на девушке из Дорсета и из хорошей семьи. Все были удивлены, что она приняла предложение такого негодяя.
