Элизабет Джордж - Школа ужасов
Линли отодвинул от стола стул и предложил Брайану сесть. Сам он остался стоять у окна, небрежно прислонившись плечом к стене. Из окна он видел небольшую часть лужайки, ольху, начавшую покрываться листвой, и боковой вход в «Калхас-хаус».
– Как вступают в клуб шестиклассников? – поинтересовался Линли.
Этот вопрос, похоже, застал мальчика врасплох. Зрачки его расширились и глаза неопределенного оттенка, не то серые, не то голубые, потемнели. Он медлил с ответом,
– Нужно пройти инициацию? – настаивал Линли.
Уголок рта у Брайана задергался.
– Какое отношение это имеет…
– К смерти Мэттью Уотли? – продолжил за него Линли. – Никакого, – улыбнулся он. – Просто мне хотелось знать. Любопытно, многое ли изменилось с тех пор, как я учился в Итоне.
– Мистер Корнтел тоже был в Итоне.
– Да, мы учились вместе.
– Вы дружили? – Взгляд Брайана метнулся к фотографии Чаза.
– Какое-то время мы были очень близки, но с годами потеряли друг друга из виду. Не слишком-то благоприятно сложились обстоятельства для возобновления старой дружбы, верно?
– Скверно, что приходится «возобновлять» ее, – высказался Брайан. – Друзья должны всегда быть рядом.
– Так складываются отношения у вас с Чазом?
– Он мой лучший друг, – искренне ответил Брайан. – Мы вместе поступим в Кембридж, если удастся. Чаз-то поступит, у него хорошие отметки в следующем семестре он, конечно, успешно сдаст выпускные.
– А ты?
Брайан приподнял кисть и выразительно повертел ей из стороны в сторону.
– Как получится. Мозги у меня есть, но не всегда удается воспользоваться ими. – Похоже, он повторил отзыв кого-то из учителей. Подобная фраза была бы уместнее в характеристике, предназначенной для ушей родителей.
– Полагаю, отец мог бы помочь тебе поступить в Кембридж.
– Если я попрошу. Я не стану просить его.
– Ясно. – Пожалуй, такая решимость пробиться самому, не прибегая к весьма существенному влиянию Джилса Бирна, заслуживала уважения. – Так что насчет вступления в клуб?
Брайан поморщился.
– Четыре пинты горького и… – тут он отчаянно покраснел, – и смазка, сэр.
Линли не слышал прежде о подобном обычае. Он попросил разъяснить, и Брайан, сконфуженно хихикая, продолжал:
– Ну, знаете, надо намазать горячим соусом свой… свой… ну, вы понимаете. – Он смущенно оглянулся на Хейверс.
– А, да. Это и есть смазка? Не слишком-то приятное ощущение, наверное. Ты состоишь в клубе? Ты тоже подвергся этой процедуре?
– Отчасти. В смысле, я прошел инициацию, но мне стало дурно. Тем не менее меня приняли. – Он нахмурился, только теперь осознав, что ему вообще не следовало сообщать посторонним подробности вступительного ритуала. – Это директор поручил вам все выведать?
– Нет, – усмехнулся Линли. – Мне и впрямь самому любопытно.
– Нам ведь не разрешается проделывать такие вещи. Но школа есть школа, тем более такая, как эта. Приходится.
– Что ребята делают в клубе?
– Веселятся. Обычно мы собираемся вечером в пятницу.
– В клуб входят все выпускники?
– Нет, только те, кто сам захотел участвовать. –А остальные?
– Неудачники, вот они кто. Одиночки. Ни с кем не дружат. Знаете, как оно бывает.
– В прошлую пятницу была вечеринка?
– По пятницам всегда бывает вечеринка. Эта оказалась довольно малолюдной. Многие из старшего шестого разъехались на выходные, и из младшего шестого тоже, и даже пятиклассники, а к тому же хоккеисты отправились на север, участвовать в турнире.
– Почему ты не уехал на выходные?
– Много уроков. К тому же сегодня утром мне предстояло сдавать экзамен.
– Господи, я помню, как доводилось зубрить. Эта вечеринка в пятницу, наверное, помешала тебе присматривать за малышней в пансионе? – Задавая этот вопрос, Линли сам себя ненавидел за коварство, с каким подвел мальчика к теме, интересовавшей следователей. Тоже мне хитрость! Он продемонстрировал юнцу общий с ним опыт, наличие схожих воспоминаний, и тем самым установил некую связь, а далее каждый вопрос будет слой за слоем снимать с парня защитный панцирь– за этим панцирем спешит укрыться каждый, виновный и невиновный, при первом же столкновении с полицией.
– Я вернулся к одиннадцати, – сказал Брайан, насторожившись. – Правда, я не заходил к ним. Сразу отправился спать.
– Кто-нибудь из старшеклассников еще оставался в клубе, когда ты уходил?
– Несколько человек.
– Они все время были там? Никто не уходил в течение вечера?
Брайан был неглуп. По выражению его лица Линли понял, что парень сразу же догадался, к чему клонится допрос, и потому медлил с ответом.
– Клив Причард несколько раз выходил. Он из «Калхаса».
– Префект?
Брайан сухо усмехнулся:
– Не из того теста, знаете ли.
– А Чаз? Он участвовал в вечеринке?
– Да, он был там.
– Все время?
Снова Брайан попытался на ходу сообразить, припомнить, сделать выбор между правдой и ложью.
– Все время. – Но тик, исказивший его губы, уличил попытку обмана.
– Ты уверен? Чаз не отлучался ни на минуту? Он еще оставался там, когда ты уходил?
– Да, он оставался в клубе. Конечно. Где же еще?
– Не знаю. Я пытаюсь разобраться, что произошло здесь в пятницу, в день исчезновения Мэттью Уотли.
Брайан недоумевающе поглядел на него:
– Вы что, думаете, Чаз имеет к этому какое-то отношение? С какой стати?
– Если Мэттью сбежал из школы, значит, у него была на то причина, не так ли?
– И вы думаете, причиной послужил Чаз? Извините, сэр, это просто чепуха!
– Возможно, потому-то мне и надо знать, провел ли Чаз весь вечер в клубе. Если он был там, то он не имеет никакого отношения к исчезновению Мэттью Уотли.
– Он был там, он все время был там. Я видел его, я глаз с него не спускал. Мы почти все время провели вместе. А когда он отлучался… – Тут Брайан резко остановился, его правая рука непроизвольно сжалась в кулак, губы побелели.
– Значит, он все-таки выходил, – подытожил Линли.
– Ничего подобного! Его вызывали к телефону, только и всего. Кажется, это было трижды, не помню точно. Кто-то подзывал его, и Чаз уходил к «Иона-хаусу» – перед ним стоит телефонная будка, – там он разговаривал. Но он отлучался ненадолго, он бы просто не успел что-то сделать за это время.
– Ненадолго – это на сколько?
– Не знаю точно. Пять, десять минут, не более того. Что можно сделать за это время? Ничего, верно? Да и потом, все звонки были уже после девяти, а Мэттью Уотли сбежал еще днем.
Линли видел, что мальчик теряет контроль над собой, и решил воспользоваться ситуацией.
– Почему Мэттью сбежал? Что приключилось с ним? Мы с тобой оба прекрасно знаем, что в школе за закрытыми дверями может твориться нечто такое, о чем директор и учителя понятия не имеют или же предпочитают этого не замечать. Что произошло с Мэттью?
– Ничего. Он просто не адаптировался, он не вписывался. Это всем было ясно, всякий вам скажет: Мэттью так и не понял, как важны товарищи. Они важнее всего, важнее, чем… А для него главное были уроки, зубрежка, подготовка в университет– только это, а все остальное побоку.
– Значит, ты был с ним знаком.
– Я знаю всех мальчиков в «Эребе». Это входит в мои обязанности.
– И до той пятницы ты хорошо справлялся со своими обязанностями, да?
– Да! – Теперь он глядел отчужденно.
– Это твой отец добился, чтобы Мэттью получил стипендию попечительского совета. Тебе это известно?
– Да.
– Как ты к этому относишься?
– Никак. Меня это не касается. Он каждый год выдвигает какую-нибудь кандидатуру. На этот ра его протеже прошел. Ну и что с того?
– Может быть, именно по этой причине Мэттью трудно было приспособиться к правилам вашей школы. Он происходил из другой среды, нежели большинство мальчиков. От тебя требовалось больше усилий, чтобы он прижился здесь. – На самом деле вы хотите сказать, что я ревновал к Мэттью из-за того, что отец принимал в нем участие, а потому я и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ему войти в коллектив? Более того, я замучил его, это я довел его до того, что мальчишка не выдержал и сбежал из школы и в итоге его убили? – Брайан покачал головой. – Если б я взялся мстить каждому мальчишке, к которому мой отец проявил интерес, у меня бы вся жизнь ушла на это. Он ищет себе нового Эдди Хсу, инспектор, и не успокоится, пока не найдет ему замену.
– Эдди Хсу?
– Он учился в Бредгаре, отец покровительствовал ему. – Брайан усмехнулся с видом горького превосходства. – А потом Эдди покончил с собой. Б 1975-м, как раз перед выпускными экзаменами. Разве вы не видели памятную доску, которую отец установил в часовне? Ее трудно не заметить: «Эдвард Хсу, любимый ученик». С тех пор отец все ищет кого-то на его место. Он поражен проклятием Мидаса, только все, к чему он прикасается, попросту гибнет.
