Чарльз Сноу - Смерть под парусом
— Любопытнейшая? — возмутился я. Мне хотелось спать, но я все рано не успокоился бы, не узнав цель его разговора с Эвис. — Зачем было так долго беседовать с ней? Разве вы не заметили, как она устала?
— Я разговаривал с ней именно потому, что видел, как она устала, — ответил Финбоу.
— Это нечестно — развлекаться, не давая ей спать.
— Мой дорогой Йен, — мягко возразил Финбоу, — такие развлечения не в моем стиле. Я беседовал с Эвис лишь для того, чтобы лучше узнать ее, — совершенно очевидно, что сделать это гораздо легче, когда она устала. Понимаете, на большинство людей сильная усталость действует так же, как алкоголь, — развязывает язык. Не очень известный факт, однако способный принести пользу тому, кто стремится понять, как устроен человеческий мозг. После нескольких коктейлей люди становятся болтливыми, потому что перестают себя контролировать, и в этом смысле предрассветные часы похожи на коктейли. Вспомните о признаниях, выслушанных при лунном свете. Вспомните, в чем сами признавались после полуночи! Вспомните, как вам было стыдно на следующее утро, когда вы снова обретали способность критически мыслить!
Он умолк на секунду, затем продолжил:
— Немного странно, что люди редко обращают внимание на циклические изменения сознания в течение суток. Полагаю, причина заключается в следующем: они до такой степени не осознают свой мыслительный процесс, что просто не замечают разницы. Я знаю одного писателя — он единственный из моих знакомых действительно извлекает пользу из этого цикла, — который всегда сочиняет поздно ночью, когда становится активным подсознание, а наутро правит текст, используя проснувшуюся способность критически мыслить. По его словам, так работа продвигается в три раза быстрее. Тем не менее он очень плохой писатель.
Тут мое терпение истощилось.
— Ради всего святого, друг мой, перестаньте рассуждать на общие темы и объясните, зачем вы беседовали с Эвис. И что вам удалось выяснить. Разве вы не видите: я сгораю от любопытства. И что она искала, когда мы случайно наткнулись на нее? Что все это значит?
— Простите, Йен, — сказал Финбоу, присаживаясь на кровать напротив меня. — Я понимаю ваше волнение. Можете успокоиться на пару дней. Мне все еще неизвестно, кто убийца. И я не знаю, что делала Эвис, когда мы вернулись. Полагаю, хотела что-то сжечь — вспомните, как она требовала зажечь камин вчера вечером.
Меня снова охватило волнение.
— По-вашему, это означает…
— Это может означать все, что угодно, или ничего, — прервал меня Финбоу. — Не забывайте о разного рода эмоциональных конфликтах в вашей маленькой компании, причем некоторые из них, вероятно, не имеют никакого отношения к преступлению. И Тоня, и Эвис не исключены из круга подозреваемых — но обе не способны убить. Тем не менее обе ведут себя так, словно им есть что скрывать. Я пытаюсь распутать этот клубок. Именно поэтому я сегодня беседовал с Эвис. Довольно искусный разговор, хотя вы его не оценили. Я начал с театра, полагая, что у такой женщины, как Эвис, иногда должно возникать тайное желание играть на сцене. Затем я перешел к любовной мелодраме, уверенный, что ей нравится этот жанр — подобно всем нам в ее возрасте. Будь она музыкальна, я завел бы разговор об опере. Мне хотелось создать атмосферу романтической влюбленности. Потом намек на собственный роман — и мне осталось лишь откинуться в кресле и слушать, как Эвис рассказывает историю своей жизни, уделяя особое внимание всем мужчинам, которых она не любила!
— Вы очень умный человек, Финбоу, — с невольным восхищением воскликнул я.
Он улыбнулся:
— Кроме того, я падок на лесть — большое спасибо. Подобно большинству людей, которым часто приходится прибегать к лести, я сам не могу устоять, когда процесс направлен в мою сторону. Однако на сей раз похвала заслуженная. Я бы узнал от Эвис все, что хотел, если бы не появилась проклятая миссис Тафтс и все не испортила. А значит, завтра мне нужно еще раз поболтать с Эвис. В любом случае кое-что я выяснил. Хотя не знаю, насколько ей можно верить. Выглядит все так: она не любила Роджера…
— Это для меня не новость.
— Мне казалось, что она может его любить и одновременно ненавидеть. Такие люди, как Роджер, часто вызывают противоречивые чувства. Я ошибался, — признал Финбоу. — Но еще важнее, что Эвис не любит Кристофера. Я должен обдумать, что это значит. Боже милосердный, какие любопытные взаимоотношения в вашей маленькой компании, собравшейся отдохнуть на яхте! Роджер любит Эвис, Эвис помолвлена с Кристофером, но не любит его, Филипп и Тоня любят друг друга — хотя я уверен: Тоня что-то скрывает, — а Уильям ненавидит Роджера. Необходимо выяснить, что Кристофер думает о своей помолвке с Эвис.
— Мне кажется, он страстно влюблен в нее. В противном случае он хочет жениться на ней из-за денег. И тогда, Финбоу, убить Роджера мог он — чтобы Эвис получила наследство.
— Гениально, Йен, — заметил Финбоу. — Возможно, вы даже правы. Пока не знаю. Думаю, лучше нам лечь спать. — Он взглянул на часы. — Уже почти половина пятого.
Я улегся в постель, когда вдруг вспомнил.
— Финбоу, — окликнул я. — А как насчет Филиппа и Тони? Мы не можем допустить, чтобы они оставались на улице всю ночь.
— Не можем, — согласился Финбоу, готовясь лечь. — А они и не останутся.
— Как это? Кто им откроет дверь?
— Никто, — ответил Финбоу. — Им не нужно открывать дверь. Они в доме.
— Откуда вы знаете? — удивился я. — Вы их видели?
— Нет. Но было бы безумием целый час болтаться на улице в такой туман. Они, конечно, влюблены, но не сошли с ума.
— Тогда где они? Мы везде смотрели, — настаивал я.
— Если не снаружи, значит, где-то внутри. — Финбоу зевнул. — Йен, вы действительно хотите, чтобы я встал и занялся поисками? Придется рисовать план бунгало, а это такая морока. Обещаю, что за завтраком вы увидите Филиппа и Тоню целыми и невредимыми.
— Мы не знаем, что с ними могло произойти, — возразил я. — Нам ни к чему еще одно…
Я умолк.
Финбоу добродушно улыбнулся:
— Черт возьми, пожалуй, я должен вас успокоить. — Он сел на постели, потянулся к пиджаку, достал из кармана карандаш и бумагу и принялся рисовать. Закончив, задумчиво посмотрел на план бунгало. Из своего угла я наблюдал, как Финбоу нетерпеливо постукивает карандашом по колену. Внезапно он рассмеялся: — Все в порядке. Я уж было подумал, что они действительно могут быть снаружи. Разумеется, нет. Снимаю шляпу перед мисс Тоней — в определенном смысле эта девушка умнее всех нас.
— Где они?
— Кажется, я знаю. Однако совершенно очевидно — они не хотят, чтобы их беспокоили.
Мне никак не удавалось справиться с тревогой.
— Лучше побеспокоить их, чем найти Филиппа так, как мы нашли Роджера.
— Глупости, — сказал Финбоу. — Хотя Тоня вполне способна прикончить мужчину, но скорее убьет себя, чем Филиппа. Послушайте, Йен, вас убедит, если я проделаю следующее: подойду к комнате Эвис и спрошу, купалась ли Тоня после обеда? Если она ответит «да», значит, Филипп и Тоня в доме и вы пообещаете успокоиться и идти спать.
Вероятность того, что кто-то купался в реке после обеда, была настолько мала, что я согласился. Финбоу встал, взял свечу и вышел; я остался один.
В комнате было абсолютно темно. Я слишком устал, чтобы пытаться найти ответы на вопросы, которые теснились в моей голове. Что делала Эвис? Где Тоня? Ждет ли нас очередной ужас, еще страшнее первого? Мои глаза постепенно привыкли к темноте, и проем окна наполнился тусклым серым светом. Гнетущий мрак лишь усилил мою тревогу, и, повинуясь внезапному импульсу, я сел на постели, вцепился в подушку и стал прислушиваться.
Сначала до меня донеслось какое-то бормотание — мне удалось убедить себя, что это Финбоу разговаривает с Эвис. А потом, лишь только я начал успокаиваться, послышался стон; эффект был ошеломляющим — словно от пронзительного звука скрипки лопнуло стекло. Я вздрогнул, но тут же засомневался: не померещилось ли мне? Звук длился всего лишь мгновение, и я стал убеждать себя, что это результат переутомления и безмолвной, гнетущей тьмы.
В двери показался Финбоу, и я обрадовался его ироничной улыбке, которую выхватывало из темноты пламя свечи.
— Вы слышали? — взволнованно спросил я.
— Что?
— Нечто вроде стона. Какого-то хриплого стона.
— Нет, — с улыбкой сказал Финбоу. — Не слышал. Но в любом случае не стал бы волноваться.
Я не понял, что он имеет в виду, однако пытался убедить себя, что могу доверять Финбоу.
— Что сказала Эвис? — спросил я.
— Я спросил ее, купалась ли Тоня перед сном, — ответил Финбоу.
— Что она ответила? — повторил я.
— Тоня действительно ходила купаться, перед тем как лечь спать. — С лица Финбоу не сходила самодовольная улыбка.
