Александр Дюма - Записки полицейского (сборник)
Я избежал стычки, не показав, что уклонился от нее, и, предложив руку дрожавшей молодой попутчице, которая умоляла не оставлять ее, устроился в другом вагоне, вдали от двух сорвиголов, оглашавших воздух ругательствами и торопившихся на свои места.
– Госпожа Уотерс здорова? Надеюсь, Эмилия также? – спросила девушка, когда мы уселись на места.
– Слава богу, мадемуазель, а вы знаете мою жену и дочь?
– Как же, конечно, я вас знаю, добрый господин Уотерс, – с улыбкой ответила моя прелестная попутчица, – но если я и сохранила в сердце своем воспоминания о прошлом, то, как вижу, сохранила их одна. Вы, стало быть, совсем забыли малютку Мэри Кингсфорд?
– Мэри Кингсфорд! – с изумлением воскликнул я. – Вы Мэри Кингсфорд?!
В то время когда я оставил Йоркшир, Мэри была восхитительным дитя и, помимо дивной красоты, отличалась нравом настолько кротким и всегда ровным, что сделалась любимицей не только жены моей, но и всех соседей в окрестностях.
Мэри была единственной дочерью садовника, состоявшего в услужении у одного богатого баронета, и благодаря матери, получившей неплохое образование и содержавшей небольшую школу, Мэри получила приличное воспитание.
– Какова же причина того, что вы носите траур, Мэри? – поинтересовался с сочувствием я.
– Как же, господин Уотерс, – проговорила она. – У меня отец умер. В будущий четверг будет шесть недель со дня этой невозвратной утраты. Но, – продолжила молодая попутчица уже с меньшей грустью, – матушка моя, слава богу, здорова. Вы знаете, господин Уотерс, добрая мама моя бедна, я очень хочу помочь ей, поэтому и еду искать счастья в Лондоне.
– Искать счастья? Милое дитя!
– Да, именно так. Вы знаете мою двоюродную сестру, Софию Кларк?
– Как не знать! – отвечал я. – Так что же?
Действительно, я знал эту девушку, она была прислугой в пирожной лавке. Но мне также было известно, что она была не лишена пороков, общих для большинства женщин, а именно – чрезвычайного кокетства и ветрености.
– Я буду помогать Софии в обслуживании покупателей, – продолжила мисс Кингсфорд, – но только зарабатывать буду меньше ее, что и справедливо, ведь мне еще нужно научиться быть искусной торговкой. Не счастье ли, господин Уотерс, что добрая София вспомнила обо мне?
– От души желаю вам удачи, милое дитя, но, если я не ошибаюсь, вы были обручены с одним славным малым, Ричардом Уэстлеком?
– Отец Ричарда, – ответила девушка, – желает, чтоб сын его подобрал себе лучшую партию; между нашими семействами все кончено. – И она почти с грустью прибавила: – Видно, так уж мне суждено.
Я призадумался, почти огорчился, видя это прелестное создание, еще столь юное, чистосердечное и невинное, влекомое несчастной судьбой в это гнездо пороков и суетности, называемое Лондон.
– Где вы встретили наглецов, оскорблявших вас своими нелепыми и наглыми знаками внимания, милая Мэри? – спросил я.
– В сорока милях от Бирмингема, они сели в тот же вагон, где ехала я…
В подобных разговорах мы с Мэри и не заметили, как поезд прибыл на вокзал Эстон, где София Кларк дожидалась приезда Мэри. Взяв с последней слово прийти ко мне в следующее воскресенье на чай, я усадил обеих девушек в почтовую карету, и они отправились в Стрэнд.
Я еще провожал взглядом экипаж, умчавший йоркширские цветки, как вдруг знакомый мне голос закричал:
– Проворнее, что ли, кучер, не то ты их упустишь!
Я живо обернулся и увидел, что почти на меня мчится другая карета. Мужчина, с которого я сбросил парик в Рагби, высунулся почти до половины в дверцу кареты и, указывая на ехавший впереди громоздкий фиакр, уносивший двух молодых девиц, кричал кучеру:
– Смотри не отставай от этой кареты и поезжай вслед за ней!
Я никак не мог воспрепятствовать намерению этих двух негодяев и, оставив два экипажа следовать своим путем, отправился домой.
Как и уговаривались, Мэри пришла навестить нас. На вопрос мой, как живется в доме пирожника, она ответила, что хозяева, господин и госпожа Моррис, очень ласковы с ней, а также и София ее не оставляет.
– София несколько насмешлива и ветрена, – прибавила девушка, – но эти ее недостатки с лихвой искупаются редкими качествами души.
– Случалось ли вам, моя милая, встречать еще раз наших злополучных попутчиков из поезда?
– О да, сударь, дважды, но, к счастью моему, они уже более меня не преследуют, все их внимание обращено на Софию. Это преимущество очень льстит ее самолюбию.
– Не знаете ли вы, как их зовут, Мэри?
– Как же, господин Уотерс, конечно знаю: младшего из них зовут Симпсон, а другого Гартли.
Я дал своей юной гостье несколько полезных советов, но кроткая деревенская жительница до того была простодушна и наивна, что едва понимала мои предостережения. Однако незадолго до своего ухода Мэри взяла меня за руку и доверчиво сказала:
– Я совершенно одинока в Лондоне, господин Уотерс, у меня нет ни родных, ни знакомых, и, если так случится, что какое нибудь происшествие нарушит обыкновенное течение моей жизни, я приду просить вашего совета и помощи.
– Приходите, Мэри, дом мой всегда открыт для вас, и вы всегда найдете во мне расположенного к вам родственника.
Я часто захаживал к пирожнику, как для того, чтобы знать о действительном положении Мэри, так и для того, чтобы наблюдать за ее поведением.
Милое дитя скромным поведением и неутомимыми хлопотами и старанием снискало любовь и расположение господина и госпожи Моррис. К несчастью, неизбежные заботы трудовой жизни, работа допоздна, короткие часы сна и недостаток свежего воздуха заметно истощали здоровье мисс Кингсфорд. Розы, рдевшие на ее щеках, уже сменились бледными красками камелии, и веселая детская улыбка уже не оживляла ее прелестных уст.
Это физическое и духовное опустошение беспокоило меня. Я искал средства к ее излечению. Однажды жена сообщила мне, что в последнем письме, присланном из Йоркшира, мать Мэри извещает молодую девушку о снисходительном решении отца Ричарда. На неотступные просьбы своего страстно влюбленного сына он ответил согласием на его брак с Мэри.
– Как приняла это известие девушка? – спросил я.
– Красноречивым молчанием и еще более красноречивым румянцем, залившим ее лицо.
– Понимаю, – сказал я, улыбнувшись, – надо с нею переговорить, ее здоровье требует отъезда из Лондона.
Однажды вечером, проходя мимо пирожной лавки Морриса, я увидел господ Симпсона и Гартли: оба с какой то удивительной прожорливостью уничтожали целую тарелку пирожков, и, судя по их одежде и довольному выражению на физиономиях, они, должно быть, пребывали в полном благополучии.
Симпсон осыпал обеих молодых продавщиц грубыми любезностями, и я заметил, что холодность и равнодушие мисс Кингсфорд не увлекали примером своим Софию Кларк, потому что последняя отвечала на дерзкие выходки Симпсона милыми улыбками.
Продолжая свои наблюдения, я придумал, как поскорее отправить бедную Мэри домой, к матери, как вдруг неподалеку от лавки встретился с одним знакомым полисменом.
– Милостивый государь, – обратился я к нему, – давайте пройдемся в Стрэнд и заглянем вместе в заведение одного пирожника: проходя мимо, я заметил там двух мужчин, физиономии которых не могут быть не знакомы чиновникам, состоящим по особым поручениям у суперинтенданта полиции.
Полицейский, выслушав эту просьбу, отправился со мной.
– Вы сказали, что их зовут Гартли и Симпсон, любезный господин Уотерс, – это фальшивые имена, я этих молодцов знаю и надеюсь в скором времени поближе свести с ними знакомство. Это два игрока, два негодяя, которые были бы еще ужаснее, если бы фортуна и игра в кости им не благоприятствовали.
– В настоящее время они в ударе, как говорится, – сказал я своему собеседнику, обратив его внимание на изысканность одежды обоих джентльменов.
– Я вижу и подозреваю, что действительно существуют сношения между ними и шайкой шулеров, обобравшей в прошлом месяце молодого Герслада на Сермин-стрит. Я надеюсь, что не пройдет и несколько недель, как эти два щеголя в палевых перчатках будут носить королевскую ливрею серого цвета с желтыми отворотами. До свидания, господин Уотерс!
После этого разговора прошли две недели. Мне не случилось за это время увидеться с Мэри, и я со дня на день дожидался случая поговорить с ней о том, собирается ли она выходить замуж за Ричарда Уэстлека. Как раз в это время жена уговорила меня отвезти детей в Эстли. Я уже давно собирался показать детям чудеса конных состязаний в этом знаменитом амфитеатре. И вот, наконец, исполнил свое обещание.
Это было в конце февраля. Выйдя из театра, мы обнаружили, что идет проливной дождь, и я уговорил жену отправиться домой в карете. Она поместилась в ней с детьми, а я пешком пошел в Скотленд-Ярд, где меня поджидал один из приятелей. Ненастная погода разогнала всех гулявших, и на Вестминстерском мосту изредка показывались лишь крытые кареты.
