Жорж Сименон - Новый человек в городе
Понятно также, почему твой шериф, решив проявить усердие, получил от ФБР письмо, рекомендующее оставить Уорда в покое.
Это все, старина Чарли. Не сердись на меня. Люди, говорившие со мной, не из тех, с кем шутят. Им любой ценой нужен был адрес, а я же не мог утверждать, что фотография сама собой пришпилилась к стене моего бара.
Я пытался выиграть время, чтобы позвонить тебе, но они не отпускали меня ни на шаг и начали проявлять нетерпение.
Я рассказал им все. А так как они по-прежнему отказывались зайти и выпить со мной, дал им твое последнее, только что пришедшее письмо, и они убедились, что им не пудрят мозги.
Может быть, я и поступил бы по-другому, если бы Фрэнки этого стоил, но, признаюсь честно: случившееся не слишком меня огорчает.
Мы позавтракали вместе. Один из них зашел в кабину и долго звонил — сперва в Лас-Вегас, потом в Нью-Йорк.
Полчаса назад они убрались.
Они не сказали, что собираются делать. Сами поедут или кого-нибудь пошлют — тоже не знаю. Несомненно одно: скоро в твоих краях что-то произойдет.
Не даю тебе никаких советов. Если мое письмо поспеет вовремя, у тебя еще останется выбор. От вас до границы — рукой подать, но, сказать по правде, я буду удивлен, если его рано или поздно не накроют и в Канаде. На мой взгляд, по этой птичке давно кошка плачет.
Как только будут новости, пиши. Не забудь немедленно сжечь это письмо. Не рассказывай о нем никому, даже Джулии. Поцелуй ее за меня.
Твой Луиджи».
— Что он пишет?
— Расскажу после. Ничего особенного. Помоги мне одеться.
— Еще чего! Будешь лежать и сегодня, и завтра, если нужно. Ты даже не представляешь, какой у тебя вид.
Но Чарли уже встал и взглянул на жену так, что она не осмелилась возражать.
— Значит, не скажешь, что он пишет?
— Нет, Джулия. Потом.
— Насчет Джастина?
— Это очень запутанная история. Спускайся вниз! Он вот-вот появится.
Когда она уже спускалась, муж позвал ее обратно.
— Вот что, Джулия. Очень важно, чтобы ты вела себя с ним совершенно непринужденно. Поняла? Не вздумай цепляться к нему. Потерпи еще несколько часов.
— Почему несколько часов?
— Потому что я собираюсь занять свое место в баре.
Мне следовало бы сказать — несколько минут.
— Врешь. У тебя совсем другое на уме.
— Нет.
— Поклянись хотя бы, что тебе не грозит опасность.
— Клянусь.
Она поверила, Чарли побрился, хотя, нервничая, порезал щеку, потом, прислушиваясь к каждому звуку, принял ванну, оделся, сжег над унитазом письмо Луиджи вместе с конвертом, и вода смыла пепел.
По лестнице итальянец спустился, слегка пошатываясь: ему хотелось прилечь, ноги плохо слушались, и у входа в бар он на секунду остановился, словно перед тем, как взять разбег.
— Свари мне кофе, ладно?
Чарли не сразу взглянул туда, где, как он знал, сидит Джастин. Наклонился, взял тряпку и протер стойку, хотя Джулия уже проделала это до него.
— Пошли на поправку, Чарли?
Повернуть голову и посмотреть Уорду в глаза оказалось еще трудней, чем предполагал бармен. И вот что любопытно: лицо у Джастина опухло, нос покраснел, глаза блестели. Грипп у него только начинался, тогда как у бледного, осунувшегося Чарли уже проходил.
— А вы почему не в постели? — вопросом на вопрос ответил итальянец.
— Я не собираюсь ложиться.
Что переменится, если он сляжет? Разве эти ребята побоятся проникнуть в дом Элинор? Ну, потеряют несколько часов, пока наводят справки, но потом будет то же самое, только шуму, грязи и мерзости больше.
— Надеюсь, вам известно, что кто-то вернул начальнику полиции украденный пистолет?
Чарли затруднился бы сказать, почему он с озабоченным видом завел этот разговор; тем не менее немногие фразы, которыми он обменялся с Уордом, имели, видимо, для него глубокий смысл, капитальную важность.
— Слышал.
— У людей есть сыновья, — медленно продолжал Чарли. — У меня тоже, но мне беспокоиться рано: мой еще мал. Бывают моменты, когда отцы дрожат за детей.
У вас никогда не было сына, Уорд?
На этот раз он лишь чудом не брякнул: «Фрэнки».
— Я считаю, что не стоит плодить детей.
— Да? Так считаете?
У Чарли перехватило горло. Плотная завеса дождя отделяла его от бильярдной напротив, по окнам которой струилась вода.
В одиннадцать от муниципалитета отходит автобус на Кале, и остановится он там у пограничного шлагбаума. А под телефоном у Чарли приколот кусочек картона с номером для вызова трех городских такси.
«Не злобься на Фрэнки».
— Не люблю я вас, Уорд.
— Знаю. Я вас — тоже.
— Но вы же делаете все, чтобы внушить неприязнь к себе.
— Тут вы, пожалуй, правы.
— Вы никого не любите. Мало того, вы всех ненавидите.
— Не смею утверждать противное.
— И делаете сколько можете зла даже незнакомым людям.
Уорд ограничился тем, что перевел на него свой неподвижный взгляд.
— В каком возрасте вы это почувствовали, Джастин?
— Что — это?
— Ненависть.
— Вы вроде заинтересовались мной?
В последних словах Уорда как будто зазвучала настороженность.
— Да, сегодня вы меня интересуете.
— Уж не собираетесь ли вы меня перевоспитывать?
Что ж, хотите знать — извольте. Насколько помнится, я всегда был дурного мнения о людях.
— Даже ребенком?
— Даже ребенком.
— Вы намерены остаться у нас в городе?
— И останусь, пока не придет охота уехать.
— А она еще не пришла? И не придет?
— Нет.
— Решили гнуть свое до конца?
— Это касается только меня.
И все. Вокруг них как бы возникла ледяная пустота.
Это было настолько ощутимо, что Джастин несколько раз обернулся, проверяя, закрыта ли дверь. Затем обстоятельно высморкался, обследовал платок, скомкал его и развернул чикагскую газету.
— Вот тебе кофе, Чарли. Может, приляжешь?
— Нет.
Чуточку позже у бара остановилась машина шерифа.
Кеннет торопливо пересек тротуар.
— Рад видеть тебя на ногах, Чарли! Двойной бурбон, с твоего позволения. Итак, опять впрягся? Прошла простуда?
Это могло произойти и сейчас, при Бруксе, поэтому Чарли прислушивался к машинам.
— Знаешь, если так пойдет дальше, мы скоро вернем владельцу все украденное оружие.
— Полиция опять что-нибудь получила?
— Нет, сегодня я сам нашел у дверей офиса незавернутый пистолет, судя по номеру — один из тех, что украли у Гольдмана.
Шериф повернулся к Уорду.
— Похоже, вы были правы, Джастин. Простые люди выбросили бы оружие в реку — на их взгляд, так безопаснее. Я потолковал с моим городским коллегой, и он составил список молодых ребят определенного круга.
В обращении осталось четыре пистолета.
— Четыре лишних! — вставил Чарли и, не удержавшись, взглянул на Уорда.
Кеннет, видимо, что-то почувствовал: не то, что действительно происходило между барменом и клиентом, но какую-то трудноуловимую связь между ними. Однако предпочел не ломать себе голову, допил свою порцию и утер губы.
— Словом, поглядим. До скорого, Чарли. Может быть, до вечера.
— Пожалуй, что так.
При этих словах Джастин тоже что-то почуял. Он нахмурился, и во взгляде его, устремленном на Чарли, мелькнула тревога.
К счастью для бармена, нервы которого были напряжены до предела, всех отвлек телефон. Звонили насчет скачек. Итальянец с ходу запомнил ставку и занес ее потом в ученическую тетрадь. Когда он поднял голову, Джастин в упор смотрел на него, и в его больших глазах читался вопрос. Он даже раскрыл рот, словно собираясь заговорить, и Чарли с радостью помог бы ему. Бармен уже больше часа ждал от Уорда хоть слова, да что там — слова, просто взгляда, который, возможно, все изменил бы.
Он чуть ли не молил Уорда об этом, но тот лишь бросил мелочь на стойку: утро кончилось, и Джастину наступало время съесть рубленый бифштекс и яблочный пирог в кафетерии напротив, где белокурая официанточка ввиду сырой погоды была завита особенно старательно.
— Ты ничего не ешь, Чарли?
— Аппетита нет.
— Тебе надо поесть. Посмотри, на кого ты похож!..
Признайся, от Луиджи плохие вести?
Бармен подумал, потом честно ответил:
— Нет, не плохие.
— Но ты встревожен?
— Нет, не встревожен. Мне просто не терпится, чтобы поскорей настал вечер, а лучше — завтрашний день.
— Чего ты ожидаешь?
Неожиданно, беспричинно его потянуло уйти на кухню и выплакаться перед женой, потому что он чувствовал: нервы у него вот-вот сдадут, голова — кругом, а Джастин упорно не идет навстречу. Ему захотелось услышать добрый грубый голос Кэнкеннена — это его подбодрит. И Чарли позвонил Бобу.
— А, это вы! — встретила его в штыки старая экономка. — Поздравляю и благодарю: по вашей, так сказать, милости я больше не вижу Боба. Если он вам нужен, думайте сами, где его найти.
Не сконфузься он так в тот раз, когда ездил на Холм к Честеру Норделу, Чарли отправился бы, пожалуй, в типографию потолковать с издателем. Вероятно, не сказал бы ему ничего, во всяком случае, ничего существенного, но, может быть, нашел бы там видимость поддержки и это облегчило бы ожидание.
