Марджори Аллингхэм - Смерть в Галерее
— Ты?! Бедняжка, конечно, нет. Ты совсем потеряла голову. Возвращайся в постель. Тебе все это кажется, потому что сейчас ночь. Ночью всегда в голову лезут какие-то кошмары.
— Нет, ты не понимаешь. Я не истеричка, — она говорила серьезно, и потому убедительно. — Не удивляйся. Разве ты не видишь, что для него все это как бы игра. Он все еще наполовину в своих джунглях. Он еще не вернулся в цивилизацию. В этом вся причина. Он думает, что я могла это сделать.
Что-то в ее голосе насторожило Фрэнсис, и она села.
— Филлида, не хочешь же ты сказать, что…
— Что я это сделала? Нет, я не могла это сделать. Конечно, не могла, — она с трудом встала. — Но послушай. Даже ты, единственный человек, который знает, что я не могла убить Роберта, если бы даже и захотела, ты можешь меня заподозрить. Все меня подозревают. Доктор подозревает, Габриель, Долли. Вот и ты, Фрэнсис, а ведь ты знаешь, что я этого не делала. Даже ты начинаешь задумываться. Глупая! Ты сама была со мной, пока не спустилась вниз и не увидела, как Роберт разговаривает с Дэвидом. А потом, как ты сама говоришь, ты слышала, как кто-то вышел из дома, а потом долго бродила по дому. Ты видишь, я не могла этого сделать. Скажи, могла? Могла?!
Могла ли она? Фрэнсис почувствовала, что старается спокойно, рассудительно и объективно ответить на этот вопрос. Все, что она сама делала в ночь исчезновения Роберта, отчетливо врезалось в память. Она влетела в свою комнату со двора и оставалась там до того, как Дэвид просунул голову в дверь. Между этими двумя событиями прошло довольно много времени, поэтому у Филлиды была куча возможностей выскользнуть из своей спальни, спрятаться в одной из комнат внизу и потом, когда Дэвид ушел…
Но если человеком, который тогда разговаривал с Робертом, была Филлида, Дэвид не только не стал бы им мешать, но и, конечно, потом бы все отрицал.
Филлида наклонилась, и положила руки ей на плечи. Ее лицо было расстроенным.
— Могла я это сделать? — все повторяла она. — Скажи, могла?
Фрэнсис колебалась, а весь дом, казалось, прислушивался к тайному совещанию, и беспокойная лондонская ночь прильнула к маленькому островку розового света. Тогда это и произошло.
Огромный медный гонг, который по случаю первой женитьбы подарил Мэйрику Ли Ченг, король Лондонских дилеров, и который тридцать пять лет простоял в углу холла как роскошное, но бесполезное украшение, рухнул с грохотом горного обвала. Падающие посреди ночи вещи могут испугать кого угодно, но это было нечто особенное. Шум был не только ужасный, но и какой-то необычный. В мгновение ока Фрэнсис оказалась посреди комнаты. Филлида не отставала. И вдруг поднялся крик. Он начался где-то внизу, и полетел вверх, удваиваясь и утраиваясь в силе. Наконец, он достиг высочайшей своей ноты и так и продолжался, громкий, во весь объем крепких, здоровых легких, на ровном fortissimo.
Они выскочили на полуосвещенную лестничную площадку. Дверные петли скрипели, как живые, по комнатам загуляли сквозняки.
— Что случилось? Что такое? Что это? — пронзительно кричал чей-то голос, и Фрэнсис не сразу поняла, что голос ее собственный.
Звонкое эхо мощного удара все еще продолжало звучать, и когда смолк пятый крик, предварительно достигнув самых высот запредельного ужаса, внизу на ступенях раздалось шарканье, и во второй раз в своей жизни Фрэнсис услышала этот звук, отчетливый звук быстрых, уверенных шагов. Кто-то прошел внизу через холл.
Это был тот же звук, помимо ее воли продолжавший жить в памяти. Он настолько ее потряс, что подавил все другие мысли и образы. Из ее горла вырвался глубокий, сдавленный, нечленораздельный стон, и это, наверное, спасло ее рассудок.
Филлида встряхнула ее за плечи.
— Кто это?
Фрэнсис не ответила. Они обе почувствовали волну холодного воздуха и услышали, как открылась дверь черного хода. И опять начались крики.
— Ради Бога, заставьте эту чертову женщину замолчать! Он убегает. Остановите его!
Голос Годолфина, разъяренный, но все-таки живой и человеческий, гремел в темноте, и они слышали, как стучит, приближаясь по коридору, его палка.
— Отрежьте ему главный выход. Быстрее, Норрис! За ним! Я буду рядом, как только мне позволит эта чертова нога.
— Хорошо, сэр, хорошо, — голос Норриса дрожал. Входная дверь открылась, впустив поток сырого холодного ветра. Он вскрикнул, споткнувшись на ступеньках, и на него налетел Годолфин.
Еще один крик, но испуганный, раздался из гостиной, и Фрэнсис узнала голос.
— Миссис Сандерсон! — позвала она, сбегая вниз по ступенькам. — Миссис Сандерсон, с вами все в порядке? Вы не ранены? Я иду! Я уже иду!
Когда Фрэнсис прибежала в холл, массивная потная фигура в пестром ситцевом халате со страшным хрипом рухнула ей на руки.
— Он здесь, — шептала женщина. — Он опять здесь. Убийца вернулся.
Фрэнсис поддерживала ее из последних сил, чтобы обе они не покатились по ступенькам.
— Вы не ранены? — повторила она.
— Нет, он меня не заметил.
— А почему вы кричите? Включите свет, — резко и строго приказала она, и это возымело действие. Миссис Сандерсон испуганно выпрямилась, с упреком глядя на нее.
— Что?
— Включите свет. Почему вы копошитесь в темноте?
Она пошла к выключателю рядом со служебной дверью и без труда нашла его. Если живешь в доме с детства, в нем нет для тебя никаких секретов, даже если вокруг совсем темно. Люстры вспыхнули, и миссис Сандерс заморгала от яркого света. Гонг оказался именно в том положении, в котором Фрэнсис и ожидала его увидеть. Он небрежно рассыпался в углу бесформенной грудой железных колонн и медных драконов. А совсем рядом со своим лицом Фрэнсис чувствовала изумленный блеск глаз миссис Сандерсон, готовой опять завопить, если появится хоть малейший повод.
— Там, — прошептала она, трагически устремив палец в никуда. — Он был именно там.
Фрэнсис посмотрела мимо нее на раскрытую входную дверь, откуда дул ледяной ветер. Через мгновение вошел Годолфин. На нем был клетчатый халат. Желтая трость, на которую он опирался, совершенно с ним не гармонировала.
— Этот дурак его упустил, — сердито сказал он. — Я сам его видел, но он, как заяц, пронесся за угол к плошали. Чертова нога! Я вынужден был отстать. Это было безнадежно, я бы его все равно не догнал. — Он с сожалением посмотрел на свою ногу и повернулся навстречу Норрису. — Вы совсем потеряли форму, — обругал он дворецкого. — Неужели не могли его догнать?
— Нет, сэр, не мог. Я его видел, но не смог догнать.
Посиневший от холода Норрис, тоже в халате, смотрел с таким же упреком, как и миссис Сандерсон.
— Он пронесся, как молния.
— Вы бы смогли его узнать?
— Не уверен, сэр. Я не смог хорошо рассмотреть его лицо. На улице туман, а он бежал, держась в тени домов. Мне его было плохо видно. Это все, что я могу сказать.
По мнению Норриса, Годолфина должны были успокоить ссылки на драматизм ситуации, но Долли продолжал злиться.
— Не думаю, что он много успел натворить, — сказал он. — Мы все сразу выскочили. Вы осмотрели дом? Что-нибудь пропало?
Маленькие глазки Норриса изумленно распахнулись.
— А я не думал, что это простой грабеж, — это предположение его заметно успокоило.
Было ясно, что Годолфину и в голову не пришло, что это может быть что-то другое, но сейчас он ухватился за мысль Норриса.
— Боже мой! — вскричал он и быстро добавил, выдавая эту мысль за свою. — Боже мой! Я не успел рассмотреть этого человека. Люди так меняются, когда бегут. Даже рост у них другой. — Он прервал свою речь и посмотрел на Фрэнсис долгим изучающим взглядом. Она поняла, о чем он думает, и вспомнила слова Филлиды: «Все это для него игра. Это для него так же захватывающе, как какая-то новая экспедиция».
— Вы думаете, это был Дэвид?
Опасный вопрос витал в воздухе, и она вынуждена была его задать, хотя рядом и была миссис Сандерсон. Экономка и сейчас стояла совершенно потерянная, беспомощно сложив перед собой руки и тупо глядя на них обоих, как будто не узнавая. И вдруг миссис Сандерсон подала признаки жизни.
— Это был негр, — истерично завопила она. — Это был негр. И он опять вернулся, чтобы убить кого-то еще.
— Придержите язык, миссис Сандерсон. Полиция вам приказала придержать язык. — Норрис шагнул к ней по ступенькам и пристально посмотрел в глаза.
— Это был он, — твердила женщина. — Я по твоим глазам вижу, ты его видел. Это опять был негр. — Она раскрыла рот, готовая опять закричать, но Норрис ее утихомирил, закрыв ей рукой рот, а вместе с ним и добрую половину лица.
— Она в истерике, — сказал он, с удивительной легкостью управляясь с копной пестрых ситцев. — Ей показалось, что в ночь убийства она видела негра, и ее бедный рассудок совершенно помутился. Полицейские сами приказали ей об этом молчать. Она ведет себя как помешанная, вот что она делает. Тихо, миссис Сандерсон, тихо.
