Марджори Аллингхэм - Смерть в Галерее
— Старайтесь не обращать на него внимания, — сказал Бриди с шутливой улыбкой, которая ее немного испугала. — Бедный парень вынужден здесь сидеть и записывать каждый перл, который сорвется с моих губ.
Он засмеялся, довольный собственным остроумием, и посмотрел на нее с веселой симпатией.
— А сейчас, — сказал он, устраиваясь поудобнее, — может, вы посчитаете меня сумасшедшим суетливым стариком, который любит посреди ночи беспокоить молодых девушек, но я должен вам еще раз задать вопрос, который мы уже обсуждали раньше. Не волнуйтесь, через полчаса вы уже будете спать в своей постели. Не могли бы вы еще раз точно повторить, что вы делали той ночью, когда бедного покойного мужа вашей сестры… простите, сводной сестры… последний раз видели живым?
Он улыбался весело, даже радостно. Но Фрэнсис не потеряла бдительность. Она почувствовала, как по спине пробежали мурашки, а дыхание стало предательски частым и прерывистым.
— Я разговаривала с Филлидой, — осторожно начала она, стараясь припомнить, что она говорила в прошлый раз.
— В котором часу?
— Точно не помню. Я поднялась к ней около половины десятого. По радио как раз передавали девятичасовые новости. А потом приехал Дэвид, и они с Робертом пошли в зеленую гостиную. Роберт меня туда не пустил, поэтому я поднялась к Филлиде.
— Все понятно, — с энтузиазмом поддержал ее Бриди, а констебль сделал пометку.
Фрэнсис продолжала. Не было видимой причины бояться, но мрачные стены комнаты и лампы без абажуров поплыли перед ее глазами. Ей нечего было скрывать, как, собственно, нечего и сказать. Во рту у нее пересохло, а свет резал глаза.
— Я пробыла у нее совсем недолго, наверное, полчаса, а потом опять спустилась вниз, как я уже вам рассказывала.
— А-а, вы рассказывали, очень хорошо и подробно рассказывали, — с ласковой улыбкой заверил он ее. — Но я бы хотел еще раз услышать. Полчаса. Значит, это было в одиннадцатом часу.
В одиннадцатом часу. Дэвид тогда тоже произнес эту фразу. Она помолчала в нерешительности. Где-то рядом притаилась опасность. Опасность висела в воздухе, но Фрэнсис не могла определить, где она. Бриди просто сиял отеческой улыбкой, и она решилась. В конце концов, все это была чистая правда и не было никакой опасности в том, что она будет придерживаться этой версии.
— А-а, — сказала она. — Около десяти. Я встретила в коридоре мистера Лукара, а потом вышла во двор, как уже говорила.
— Подождите минуточку. Вы уверены, что встретили мистера Лукара именно в это время?
— Да, уверена.
— Ага, — сказал Бриди, и констебль сделал еще одну пометку.
— А потом вы вышли во двор, и что вы увидели?
А вот здесь и таилась опасность. Это была ложь. Она прекрасно помнила, что случилось на самом деле: Дэвид, один в комнате, смотрит вниз без всякого выражения на лице. Наверное, Роберт тогда лежал на полу, тупо глядя на него, а по его лицу медленно разливался синяк. Это была такая маленькая увертка, такая незаметная оговорка. Она слово в слово помнила все, что тогда сказала инспектору. И сейчас повторила все в точности.
— Я видела, как Дэвид и Роберт разговаривали.
— Разговаривали?
— Да.
— Разговаривали, — сказал Бриди. — Ну хорошо. Мистер Лукар будет очень рад. Сегодня ночью он сможет спать в своей кровати.
— Мистер Лукар здесь? Он кивнул.
— Именно, — сказал он, кивнув в сторону внутренней двери. — Ему просто повезло. К счастью для него, той ночью в Галерее допоздна работала одна очень добросовестная сотрудница. Она рассказала, что в десять часов он зашел за пальто и шляпой, а потом они вместе спустились в метро и уехали. Его слуга клянется, что ночью он был дома. А потом мы сами проследили за каждым его движением после той ночи. Эта женщина предоставила ему грандиозное алиби.
— Мисс Дорсет?
— Да, она. Мисс Дорсет просто великолепна. Честная, сознательная, чуткая женщина. Вы согласны?
В последнем вопросе был намек на нее, но Фрэнсис его не заметила.
— О да, — рассеянно сказала она. — Она замечательная. Железная леди. Если она говорит, значит, так оно и было. Так и было, — повторила она, и результат одной маленькой лжи предстал перед ней во всей своей красе. Дэвид и Роберт разговаривали. Дэвид и Роберт. Роберта видели вместе с Дэвидом, он был жив, когда Лукар благополучно покинул дом и ушел под надзором мисс Дорсет. А потом Роберта никто уже не видел живым.
Она резко выпрямилась. Бриди с интересом рассматривал ее изменившееся лицо.
— О чем вы думаете?
— Ни о чем, — сказала она. — Абсолютно ни о чем.
Сейчас в ее сознании водоворот предположений, загадок, догадок, потрясающих деталей и необъяснимых случайностей, нахлынувший после событий той ночи, начал выстраиваться в более или менее стройную цепь пугающих вопросов. Если Лукар той ночью не возвращался в зеленую гостиную, значит Дэвид лгал ей в такси, что слышал, как за дверью Роберт с ним разговаривал.
14
Фрэнсис разбудил звук открывающейся двери. Вокруг было темно, дом спал. Она села в постели, вглядываясь в темные тени вокруг. Дом замер. Тяжелые шторы не пропускали ни единого лучика света, а единственным долетавшим с площади звуком был глухой грохот подземки.
— Фрэнсис?
Шепот прозвучал в ушах Фрэнсис пожарной сиреной. Она лихорадочно нащупала шнур ночника. Слабый розовый свет протянулся к двери, и от портьеры отступила тонкая фигура. Это была Филлида. Она была в темно-лиловом бархатном ночном халате, на фоне которого пугающе белели ее изможденное лицо и светлые волосы.
— Что случилось?
Фрэнсис не хотела ее испугать, но резкий вопрос вырвался сам собой.
— Ничего. Я просто хотела с тобой поговорить.
— Понимаю. Хорошо, иди сюда. Который час?
— Почти четыре. Мне нужно было сюда прийти. Я больше ни минуты не могла оставаться одна в комнате. Фрэнсис, ты должна меня выслушать. Ты должна мне помочь. Я так боюсь, просто не знаю, что делать.
— Тише, все хорошо, успокойся. Конечно, я тебя слушаю. Не стой там и не дрожи, накинь одеяло. Что случилось?
Филлида подошла к краю кровати, но не села.
— Долли, — измученно сказала она. — Если бы только мы могли заставить его уехать.
Глаза Фрэнсис расширились от изумления.
— Сегодня вечером мне показалось, что вы прекрасно поладили, — помолчав, сказала она.
— Когда он обвинял Дэвида? Именно об этом я и говорю. Этого-то я и боюсь. Тебе не кажется, что он ринулся в это… дело, как будто это какая-то новая экспедиция. Он не думает ни о наших чувствах, ни даже о нашей безопасности. Он всем этим просто загипнотизирован и совсем ослеп. Долли, по-моему, даже не чувствует, что все это произошло не в его фантазиях, а на самом деле.
Фрэнсис стало ее очень жаль.
— Ты ему предлагала уехать?
— Я намекнула. Я не решилась сказать об этом прямо. Я боялась, что он заупрямится. Ты его не знаешь. Он всегда был таким. Точно так все случилось и с нашим тайным венчанием. Он настаивал, уговаривал, изводил меня, раздражался и как-то ненормально воодушевлялся, пока я не согласилась. Когда я его увидела после возвращения, жалкого, хромого, я подумала, что весь ужас, который он там пережил, хоть немного умерил его пыл. Но не тут-то было. Они сломали его физически, но не духовно. В душе он остался таким же, как и был. Что же мне теперь делать?
Фрэнсис легла на подушки, подложив руки под голову и, прищурившись, смотрела на свет.
— Я не вижу, дорогая, никакого выхода. Нужно терпеть, — грустно сказала она. — У него на руках все козыри. Я имею в виду, ты не можешь его выгнать. При нашем нынешнем положении мы вынуждены позволить ему играть в детектива столько, сколько он захочет.
— Но, Фрэнсис, ты не понимаешь, — Филлида все еще говорила шепотом, но голос ее звучал все более страстно: — Ты, кажется, и не догадываешься, что он за человек. Разве ты не понимаешь, что он совершенно помешался на этой тайне? Она им просто завладела. Мне кажется, он думает только об этом, днем и ночью. Долли будет копаться в этом всем до тех пор, пока вся эта ужасная грязь не выплывет на свет божий.
— Пусть, — Фрэнсис закрыла лицо руками, — Бога молю, пусть все так и будет. Мы не можем продолжать так жить.
— Но послушай, — Филлида склонилась над ней. — Он так яростно доискивается до правды, как рассерженный мужчина, который утром ищет заколку для галстука, переворачивая всю комнату вверх дном. У него иногда появляются бредовые идеи. Вспомни, как он обвинял Дэвида, не имея ни одного разумного доказательства.
Фрэнсис молчала, она наклонилась еще ближе.
— Фрэнсис, я никому этого не говорила, но я так боюсь, что не могу этого больше выносить. Конечно, он не говорил этого прямо, но я ясно вижу, в каком направлении работают его мозги. И судя по тому, как он на меня смотрит, я думаю… это постоянно вертится в моей голове… что… О, Боже, Фрэнсис, тебе не кажется, что он может настолько помешаться… вбить себе в голову, что все это сделала я?
