Агата Кристи - Расследует Паркер Пайн
— Наверное, леди Эстер ее и убила. Она же совсем сумасшедшая, я вам говорил.
Он снова вздохнул, и мистер Паркер Пайн заказал два бенедиктина.
— Хороший выбор, — согласился грузинский официант и почему-то принес им два кюрасо.
На следующий день, вскоре после полудня, мистер Паркер Пайн впервые увидел Шираз. Самолет летел над горными грядами, между которыми скрывались глубокие сумрачные долины, дышащие зноем и смертью, когда неожиданно впереди и внизу показался Шираз — изумрудно-зеленая жемчужина среди нагромождения безжизненных раскаленных камней.
Шираз понравился мистеру Паркеру Пайну куда больше, чем Тегеран. Пещерное убранство отеля пугало его не больше, чем первобытное состояние улиц.
Как оказалось, в Шираз он попал в самый разгар веселья, поскольку прошлым вечером начался Hay Руз — пятнадцать дней, в течение которых в Иране празднуют новый год. Побродив по пустым базарам, мистер Паркер Пайн обнаружил наконец центр веселья, где собрался весь город: огромный участок общинной земли на северной окраине.
В один из дней мистер Пайн выбрался за город, чтобы осмотреть гробницу великого персидского поэта Хафиза. Он уже возвращался, когда увидел дом, совершенно его очаровавший. Дом, выложенный голубой, желтой и розовой плиткой, казался редким самоцветом, вставленным в оправу зеленого сада с фонтанами, розами и апельсиновыми деревьями. Просто сказочный домик.
Вечером, ужиная с английским консулом, он упомянул об этом в доме.
— Очаровательное место, не правда ли? — отозвался консул. — Его построил прежний губернатор Луристана, недурно попользовавшийся своим служебным положением. Теперь он принадлежит англичанке. Леди Эстер Карр — вы, должно быть, слышали. Совершенно свихнулась. Полностью ассимилировалась и слышать не хочет ни об Англии, ни тем более об англичанах.
— Молода?
— Даже слишком для подобных штучек. Ей нет и тридцати.
— Кажется, она приехала сюда не одна? Была еще одна англичанка, которая потом умерла?
— Да, с тех пор прошло уже почти три года. Это случилось вскоре после того, как я принял дела после неожиданной кончины своего предшественника, Барэхема. Собственно говоря, на следующий же день.
— А как она умерла? — поинтересовался мистер Паркер Пайн.
— Упала во внутренний двор с балкона второго этажа. Она была то ли служанкой леди Эстер, то ли ее компаньонкой — не помню точно. Как бы там ни было, она несла ей поднос с завтраком и оступилась. Грустная история. Ничем нельзя было помочь — голова раскололась о камни.
— А как ее звали?
— Кинг, кажется — или Уилз? Нет, это миссионерка. Очень, кстати, была милая привлекательная особа.
— Леди Эстер была сильно расстроена?
— Не знаю. Очень уж она странная. Я ее так и не раскусил. Она очень.., властная натура. Чувствуется, знаете, порода — если вы понимаете, что я имею в виду. Я, честно говоря, ее просто побаиваюсь. Стоит ей только глянуть на меня своими черными сверкающими глазищами…
Он смущенно засмеялся, потом с любопытством взглянул на собеседника. Мистер Паркер Пайн явно его не слышал. Он невидяще смотрел вдаль, а в его пальцах догорала так и не использованная спичка. Когда она догорела до самых пальцев, мистер Паркер Пайн, чертыхнувшись, выронил ее и, увидев изумленное лицо консула, улыбнулся.
— Прошу прощения.
— Витаете в облаках? — добродушно поинтересовался консул.
— Три полных круга, — загадочно ответил мистер Паркер Пайн, и они заговорили о другом.
Вечером, вернувшись в отель, мистер Паркер Пайн зажег маленькую масляную лампу и принялся сочинять письмо. Изрядно помучившись над композицией, он остановился в конце концов на следующем лаконичном варианте:
«Мистер Паркер Пайн выражает свое почтение леди Эстер Карр и на случай, если ей потребуются его услуги, сообщает, что ближайшие три дня пробудет в отеле „Фарс“.
К этому посланию он приложил вырезку со знаменитым объявлением:
ЧАСТНЫЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ
Счастливы ли вы? Если нет — обращайтесь к мистеру Паркеру Пайну, Ричмонд-стрит, 17.
ФЛОРА. — Я так устала ждать! — Д.
ФРАНЦУЗСКАЯ СЕМЬЯ ПРЕДОСТАВИТ обеспеченным гостям жилье в пятнадцати минутах езды от Парижа. Большой особняк, современные удобства, превосходная кухня. Возможны уроки французского.
— Должно сработать, — пробормотал он, осторожно взбираясь на свое шаткое ложе. — Учитывая обстоятельства… Почти три года…. Да, должно сработать.
На следующий день около четырех он получил ответ. Принес его слуга-перс, не понимавший по-английски ни слова.
«Леди Эстер Карр будет рада видеть мистера Паркера Панна у себя нынче же в девять часов вечера».
Мистер Паркер Пайн улыбнулся.
В назначенное время он был на месте. Все тот же слуга встретил его и провел через темный уже сад, потом по наружной лестнице внутрь и, наконец, то ли на открытый балкон, то ли во внутренний двор. На балконе, возле стены, находился большой диван, на котором полулежала хозяйка.
При виде леди Эстер закрадывалось подозрение, что восточные одеяния выбраны ею далеко не случайно, а как единственно подходящие к ее жгучему, восточному типу красоты. «Властная женщина», — сказал о ней консул, и, чтобы убедиться в его правоте, достаточно было только взглянуть на ее гордо вскинутый подбородок и надменный изгиб бровей.
— Вы мистер Паркер Пайн? Садитесь туда.
Ее рука, сверкнув на миг большим изумрудом с вырезанным на нем фамильным гербом, повелительно указала в сторону сваленных на полу подушек. Изумруд был фамильной драгоценностью и — как мысленно прикинул мистер Паркер Пайн — стоил целое состояние.
Он послушно, хоть и не без усилий, уселся. Впрочем, усаживая человека подобной комплекции на землю, никто и не ожидает, что это будет выполнено сколько-нибудь грациозно.
Появился слуга, неся на подносе кофе. Мистер Паркер Пайн принял свою чашку и с видом знатока пригубил.
Казалось, его хозяйка — как, впрочем, и все на Востоке — обладает бесконечным запасом времени. Она совершенно не торопилась начинать разговор и, прикрыв глаза, медленно потягивала кофе. Наконец она заговорила.
— Итак, вы помогаете тем, кто несчастлив, — проговорила она. — По крайней мере, так значится в вашем объявлении.
— Да.
— Почему же вы послали его мне? Или это у вас в обычае — совмещать путешествия с бизнесом?
Мистер Паркер Пайн проигнорировал оскорбительный смысл этого замечания и невозмутимо ответил:
— Нет. В моем представлении это вещи несовместимые.
— Зачем же тогда вы послали мне это?
— Затем, что вы, по-моему, несчастны.
Последовала пауза. Мистер Паркер Пайн с интересом ждал реакции на свои слова. Леди Эстер, в свою очередь, ее обдумывала. Через минуту она рассмеялась.
— Вы, видно, думаете, что каждый, кто, подобно мне, покидает свет и живет вдали от своей страны и своей расы, делает так потому, что несчастлив? Разочарование, печаль — вот, по-вашему, единственно стоящие причины для уединения? О, ну когда же вы это поймете? Там — в Англии — я чувствовала себя чужой. Здесь я дома. Порой мне кажется, что сердцем я была здесь всегда. Мне нравится это уединение. Впрочем, боюсь, вам этого не понять. Вам, вероятно, это должно казаться… — она чуть запнулась, — безумием.
— Вы отнюдь не безумны, — сказал мистер Паркер Пайн. Его голос прозвучал так уверенно и спокойно, что женщина взглянула на него с любопытством.
— Однако же, как я слышала, многие считают иначе. Глупцы! Впрочем, чем был бы без них этот мир? Я абсолютно счастлива!
— И тем не менее вы пригласили меня прийти.
— Признаюсь, мне было любопытно посмотреть на вас. И потом, — продолжила она, чуть поколебавшись, — хотя я и не собираюсь возвращаться туда — в Англию, порой мне нравится послушать, что нового происходит в мире…
— Который вы покинули? — закончил за нее мистер Паркер Пайн.
Леди Эстер слегка кивнула, и мистер Паркер Пайн принялся рассказывать. Его мягкий спокойный голос звучал тихо и ровно, изредка повышаясь в местах, требующих акцента.
Он рассказывал о Лондоне, о городских новостях, о знаменитостях, об открывшихся ресторанах и новых ночных клубах, о скачках, о приемах, охоте и сельских сплетнях. Он говорил о новых тканях, о последней парижской моде, о маленьких магазинчиках вдали от фешенебельных улиц, ухитряющихся поддерживать нереально низкие цены.
Он говорил о кино и театрах, о последних фильмах и постановках, о новых пригородных парках, о саженцах и садоводстве, об уютном ночном Лондоне — со всеми его автобусами и трамваями, с толпами, спешащими после работы домой в маленькие уютные домики, где их ждет семья. Как-то незаметно он успел даже расписать все прелести и особенности английской семейной жизни.
Это был необыкновенный рассказ, и не рассказ даже, а целое представление, обнаружившее поистине удивительный кругозор и знание человеческой природы. Подбородок леди Эстер опускался все ниже и ниже, ее надменность таяла как воск, и вскоре по ее щекам медленно покатились слезы. Когда мистер Паркер Пайн наконец умолк, она уже рыдала.
