Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия

— Бедный дядя Генри, — улыбнулась Вероника, продолжая лежать вверх ногами. — Он был великолепен. Все под впечатлением.

— Если никто не возражает… — начал Генри.

— Дядя Генри, я так старалась, проводя для тебя расследование, ты даже не представляешь.

— Моя дорогая Вероника, — произнес Генри, — уверен, что Скотленд-Ярд будет тебе весьма благодарен. Но все, что интересует меня сейчас, — это еда, виски, ванна и кровать.

— Но, дядя Генри, ты же сам сказал…

— Милая Ронни, я уверен, ты нам очень поможешь. Но, прошу тебя, не сейчас.

— Свинство, — фыркнула Вероника. — Я как раз рассказывала тете Эмми о том, как герцогиня Бейсингстокская появилась на балу в точно таком же платье, как у…

— Я слышал, — отозвался Генри.

— Вот твое виски, дорогой, — сказала Эмми. — Ужасный день?

— Довольно мерзкий, — ответил Генри, чувствуя себя значительно лучше. Он рухнул в свое любимое кресло и сбросил ботинки.

— И самое странное, дядя Генри, это то…

— Ронни, — оборвала ее Эмми.

— О, ну ладно, — обиженно ответила Вероника, — если ты не хочешь слушать, что мне удалось для тебя разузнать, это твои проблемы. Мне все равно пора идти. Доналд обещал заехать за мной в восемь.

— Доналд Маккей? — поинтересовался Генри из бархатных глубин кресла.

— Разумеется. — Вероника резко опустила ноги на пол и встала.

— Ты его знаешь, Генри? — спросила Эмми с ноткой беспокойства в голосе.

— Видел.

— И что он собой представляет?

— Я бы сказал, что он очень толковый молодой человек.

— Он такой лапочка, просто ангел. — Вероника поцеловала Генри в нос и быстро исчезла, только у двери промелькнули сетчатые колготки.

Эмми принялась убирать свое рукоделие с пола.

— Ронни рассказывала мне… — начала она, но Генри ее прервал:

— Эмми, родная, я вымотан до смерти. Давай просто поедим и ляжем спать.

Поступив так, он обеспечил себе намного больше работы и дальнейших переживаний. К сожалению, никогда не знаешь заранее, что может произойти.

На следующий день, проведя небольшое совещание у себя в кабинете в Скотленд-Ярде, Генри позвонил в «Барримода» и договорился о встрече с мистером Хорасом Барри. На Поуп-стрит инспектор поехал на такси и был очень доволен своим решением, поскольку вряд ли он смог бы найти нужное место самостоятельно. Генри не приходилось раньше тут бывать, несмотря на то что улица располагалась совсем рядом с Оксфорд-стрит. Его поразило обилие маленьких, но загруженных улочек и переулков, каждый дом в которых вмещал как минимум одну контору компании, связанной с торговлей готовой одеждой. Если тут и обнаруживались витрины, то в них были выставлены манекены или другое «оборудование для демонстрации» — плетеные стенды для шляп, белые проволочные стойки для обуви и не совсем приличные отрубленные ноги из прозрачного пластика, предназначенные для демонстрации чулок. Там же были небольшие магазинчики, в которых торговали исключительно бесформенными войлочными колпаками, которые при помощи пара и мастерства портнихи станут стильными шляпами. В других продавалась подкладка, пуговицы всех мыслимых размеров, формы и цвета, а также тесьма, кружево, ленты и галуны — все, что мода считает необходимыми аксессуарами.

Маленькие улочки заполняли мальчишки-посыльные с рулонами ткани, и у многих зданий стояли фургоны с громкими названиями фирм на бортах. Заглянув в один из них, Генри выяснил, что на самом деле эти фургоны представляли собой огромные передвижные гардеробы, где аккуратно висели на вешалках ряды платьев и ждали, пока их развезут по магазинам Англии. Этот район заявлял о своем предназначении так же однозначно, как Биллингсгейт или Ковент-Гарден.

Дом под номером 286 на Поуп-стрит оказался высоким и старым. На стенах унылого холла висело множество табличек, из которых Генри узнал, что по всем вопросам, имеющим отношение к «Барримода», следует обращаться на второй этаж, на пятом этаже располагается «Марсель Миллинери лимитед», а на шестом — «Ремни от Бидкрафта и Саймона». Кроме этого, он прочитал, что попрошайкам и торговцам вразнос вход воспрещен. Покончив с чтением табличек, Генри поднялся на первый этаж.

Демонстрационный зал «Барримода» в точности повторял сотни других по соседству. Большая комната с бежевым ковром на полу занимала большую часть второго этажа и была заставлена длинными стеллажами с образцами моделей из последней коллекции «Барримода». Две стильные женщины средних лет с очень деловым выражением лица сидели в креслах, прихлебывая кофе и делая заметки, пока толпа усталых манекенщиц крутилась перед ними в соответствии с их пожеланиями. Время от времени одна из женщин наклонялась вперед, чтобы поймать край юбки и со знанием дела потереть пальцами ткань. Очень стильный молодой человек с гвоздикой в петлице с почтительным видом стоял между ними, щедро угощая их сигаретами и кофе, осыпая комплиментами и расхваливая достоинства новой коллекции. Генри заключил, что женщины скорее всего представляют магазины из провинции. Очевидно, они были весьма ценными клиентами и привыкли к тому, что их окружают вниманием и заботой. Они выслушивали молодого человека с безразличием, от которого у Генри пробежал мороз по коже. По всей видимости, впрочем, такой защитный механизм жизненно необходим людям, обязанность которых принимать взвешенные решения в атмосфере постоянной лести.

Девушка в темно-синем костюме подошла к Генри и поприветствовала его.

— Ах да, — сказала она, взглянув на его визитную карточку, — мистер Барри вас ждет. Сюда, пожалуйста.

Она провела Генри из демонстрационного зала на третий этаж. Собственно говоря, помещение, в котором он оказался, представляло собой склад, заполненный вешалками с одеждой. Девушка вместе с Генри прошла между рядами стеллажей и постучала в дверь с надписью «Вход воспрещен».

— Входите, — прозвучал глубокий бархатный голос с сильным центральноевропейским акцентом.

Девушка открыла дверь.

— Мистер Барри, это главный инспектор Тиббет, — сказала она и отошла в сторону, позволяя Генри пройти.

Хорас Барри оказался невысоким полным человеком с редкими седыми волосами, носившим очки в широкой роговой оправе. Он был больше похож на банкира или держателя большого пакета акций, чем на законодателя мод.

— Ах, инспектор. Проходите. Садитесь, прошу. Ужасное происшествие, так? Вы пришли из-за убийства в «Стиле», так?

— Да, — ответил Генри, — извините, что пришлось вас побеспокоить…

— Никакого беспокойства, инспектор. Никаких проблем. Боюсь, я мало чем сумею вам помочь, но все, что в моих силах…

Генри сел напротив него за большой, до блеска отполированный стол и задал вопрос:

— Вы, очевидно, слышали, что случилось.

— Читал в газете. — Барри бурно жестикулировал, и его похожие на обрубки пальцы напомнили Генри кисти музыканта — сила в них сочеталась с артистизмом.

— Мисс Пэнкгерст была отравлена, — произнес Генри, — я пришел к вам потому, что во вторник вечером вы ужинали с мистером Горингом, а потом поехали к нему домой. Я подумал, что вы сможете поделиться впечатлениями о людях, которые были на той вечеринке.

— Разумеется… Могу я предложить вам чашечку кофе? Или что-нибудь покрепче, инспектор?

— Нет, спасибо, — отказался Генри. — Просто опишите мне вечер вторника.

— Ну, сначала я ужинал с Горингом, и мы довели до ума мои планы насчет цветной рекламы в майском номере. Потом к нам присоединился Николас — Николас Найт. Вы его знаете?

— Я говорил с ним.

— Талантливый юноша. Невероятно талантливый. У него есть интуиция. Он способен понять суть парижских коллекций.

— Он сказал мне, что работает на вас.

— Верно. Он сделал часть моей осенней коллекции, и у меня большие планы насчет летней. Моя новая рекламная кампания будет построена вокруг его имени. Я собираюсь выпустить новую, более дорогую линию одежды, с другим логотипом — очень скромным и стильным. Представьте… черный атлас и белый шрифт: «Николас Найт для “Барримода”». Просто. Со вкусом. Мои рекламщики хотели, чтобы я использовал какой-нибудь дешевенький слоган: «Больше чем Париж от “Барримода”»… или какую-то чушь в этом роде. Я отказался. Теперь я хочу поймать покупателей при помощи стиля «Николас Найт для “Барримода”» — ничего больше. Я вам надоедаю?