Эрл Гарднер - Иллюзорная удача

— Вы тут размахивали статьями уголовного кодекса, господин окружной прокурор, — заявил Мейсон. — Если вы считаете, что обнаружили нарушения кодекса, выдайте ордер на арест, и я предстану перед судом присяжных. Они подвергнут свидетелей перекрестному допросу, и вы там не сможете задавать им эти наводящие вопросы. Тогда увидите, что останется от ваших обвинений.

— Как раз это я и собираюсь сделать, — прорычал Бергер.

— Действуйте, — сказал Мейсон.

Он поднялся и гордо вышел из комнаты.

Глава XVIII

Перри Мейсон сидел в гостиной Уорренов на 2420 Бригамор-стрит. Перед ним сидела Лорна Уоррен. Ее глаза были сухими, но очень утомленными.

— У нас немного времени, — говорил Лорне Мейсон. — Я хочу, чтобы вы точно рассказали, как все случилось. Расскажите о связях с Холлистером Гидеоном; что произошло, когда вы пришли в тот пустой склад. Не упускайте ничего и не жалейте себя.

— Это убьет меня, — проговорила Лорна. — После того, как станет все известно, я не смогу смотреть в глаза Горасу.

— Не говорите глупостей, — сказал Мейсон. — Горас верит вам.

— После этого не будет.

— Будет, — проговорил Мейсон. — Он знал обо всем еще до того, как женился на вас.

Ее глаза округлились:

— О чем он знает?

— О суде и о том, что вас оправдали.

— Он знает и об этом?

— Да.

— Боже мой, каким образом?

— Джадсон Олни выяснил все о вашем прошлом. Когда Горас Уоррен понял, что влюбляется в вас, он почувствовал, что вы скрываете свое прошлое, и решил все узнать.

— Он никогда не говорил мне об этом! — прошептала Лорна.

— Он полагал, что вам будет лучше, если все останется в секрете.

— Вы не пытаетесь облегчить мою участь, господин Мейсон.

— Я говорю вам правду.

— О, этот прекрасный, замечательный человек, — проговорила Лорна, и слезы полились из ее глаз.

— Перестаньте, пожалуйста. У вас нет времени на слезы, нет времени, чтобы растравлять себя, вызывать к себе сожаление.

— Я не пытаюсь вызвать к себе сожаление, я думаю об этом прекрасном человеке, о Горасе.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Горас прекрасный человек. Теперь сообщайте мне только факты. Это лучшее, что вы сейчас можете сделать, чтобы помочь вашему мужу.

— Я всегда чувствовала, — начала Лорна Уоррен, — себя морально обязанной перед Холлистером Гидеоном за эти 47 тысяч долларов.

— Вы хранили эти деньги для него?

— Боже мой, конечно нет.

— Что же случилось?

— У него было предчувствие, что власти сделают на его контору внезапный налет. У Гидеона на счету в банке было 47 тысяч долларов. Он снял их и положил к себе в сейф. Он хотел, чтобы я хранила их у себя. Но я боялась это делать. Я знала, что некоторые дела Гидеон вел неправильно, но я верила ему. Он представлялся мне самым замечательным, широкомыслящим бизнесменом, динамичной личностью. Я никогда не думала, что он может оказаться мошенником.

Он положил 47 тысяч долларов к себе в сейф. Потом попросил меня взять их и спрятать. Я не сделала это. В ту ночь офис был взломан, воры нашли шифр сейфа и забрали 47 тысяч.

— Если бы деньги были у Гидеона, — сказал Мейсон, — власти конфисковали бы их как полученные незаконным путем.

— Им бы было несколько трудно доказать это, во всяком случае, я не последовала данным мне Гидеоном инструкциям. Я боялась. В результате он потерял все шансы спасти какую-то часть из этих 47 тысяч.

— И когда вы узнали, что Гидеон выходит из тюрьмы, — сказал Мейсон, вы подумали о возмещении ущерба.

— Да, — сказала Лорна. — Мой муж — довольно преуспевающий бизнесмен, поэтому я старалась сберечь деньги, вкладывала их в ценные бумаги, готовилась к выходу Гидеона из тюрьмы. Я хотела прийти к нему и сказать: «Я нарушила ваши инструкции, поэтому вы потеряли оборотный капитал, с которого могли бы начать дело. Я хочу дать вам взаймы 47 тысяч долларов. Знаю, что с вашим талантом делать деньги вы быстро превратите эту сумму в целое состояние. Затем вы выплатите мне эти 47 тысяч, и мой муж ничего не будет знать об этом».

— Продолжайте, — сказал Мейсон, — что произошло дальше?

— Я положила деньги в чемоданчик в шкафу моей спальни, но их украли. Один из слуг, вероятно. Но я не могла подать заявление в полицию, потому что в этом случае весь прошлый скандал всплыл бы наружу. Я считала, что имя Гораса нельзя связывать с подобными историями. Он дорожит своим положением в обществе.

— Хорошо, — откликнулся Мейсон, — у вас украли деньги. Что вы предприняли дальше?

— Я собрала все, что смогла. Оказалось около пяти тысяч долларов.

— Вы что-нибудь слышали о Гидеоне?

— Он позвонил мне, дал адрес этого склада и сказал прийти туда.

— Я ответила ему, что собрала некоторую сумму. По его словам, район, где он находился, довольно непригляден. Он спросил, есть ли у меня револьвер. Я ответила утвердительно, сказала, что муж держит его дома. Поскольку я должна была везти крупную сумму денег, Гидеон посоветовал взять револьвер с собой.

— Продолжайте, — сказал Мейсон.

— Я поехала в этот район и без труда нашла склад. Револьвер лежал в сумке. Я вошла в пустой склад и встретилась с Гидеоном. Произошедшие с ним изменения напугали меня.

Я сняла правую перчатку, открыла сумочку, чтобы передать ему деньги, положила револьвер на стол и… Я не знаю, господин Мейсон, я ли так повзрослела, или он настолько изменился! Когда я у него работала, он казался мне обаятельным человеком, бизнесменом с живым, творческим мышлением. Когда же я начала говорить с ним в складе, увидела самоуверенного, бесстыдного, бойкого на язык человека. В нем не было ни капли искренности, и… он пытался воспользоваться нашими отношениями.

— Что вы имеете в виду?

— Он знал, что нравился мне, когда я у него работала, и полагал, что легко может сделать со мной что угодно. Вот что я имела в виду, — пояснила Лорна.

— И что вы сделали?

— Внезапно я увидела все в реальном свете, — ответила она. — Мне была отвратительна эта ситуация. Я схватила сумку и бросилась вон из склада.

— А что с револьвером?

— Я оставила его на столе. Моя правая перчатка упала на пол. Так мне показалось. Честно говоря, в тот момент я не думала. Я просто действовала. Я убегала из склада так быстро, как могла.

— Он был жив, когда это случилось?

— Конечно, даже слишком деятелен.

— Вы помните, в котором часу это произошло?

— Гидеон сказал мне быть в складе пятнадцать минут третьего, я пришла точно вовремя. Мы разговаривали всего одну-две минуты. Ситуация очень быстро стала невыносимой для меня. Трудно следить за временем в подобной ситуации, господин Мейсон. Говорят, его убили из револьвера.

— Очевидно, так, — сказал Мейсон, — но у полиции нет еще доказательств, и когда они добудут их, я буду иметь право устроить свидетелям перекрестный допрос.

— Но там был только один револьвер.

— Если его застрелил ваш муж, — сказал Мейсон, — он мог бы это сделать из этого револьвера, но муж говорит, что он не убивал его.

— О таких вещах муж не будет говорить неправду.

— В таких случаях многое происходит совершенно по-другому, — заявил Мейсон. — Когда жизнь человека в опасности, он идет на все.

Слезы появились в глазах госпожи Уоррен.

— Вы, действительно, считаете, что жизнь его в опасности, — спросила она.

— Да, считаю, — ответил Мейсон.

— И это… и это моя вина, — всхлипывала Лорна. — Я…

— Поймите одну вещь, госпожа Уоррен, — сказал Мейсон. — Когда вода течет вниз через дамбу, вряд ли можно заставить ее двигаться в обратном направлении. Принимайте события такими, какими они есть. Концентрируйтесь на настоящем, забудьте прошлое.

— Деньги вы Гидеону не отдавали?

— Ни цента.

— Вы говорили, что у вас есть для него некоторая сумма?

— Да, по телефону. Я сказала, что у меня есть для него деньги, не так много, как хотелось бы. Но больше, не привлекая других, я собрать не могла. Я начала говорить ему о своем сожалении по поводу невыполнения его инструкций относительно изъятия денег из сейфа и скрытого хранения их. Я сказала, что, если бы полиция нашла у меня эти деньги, я попала бы в большую беду. И затем, когда я встретила его, господин Мейсон, я прочитала в его взгляде, что он тогда надеялся полностью запутать меня, чтобы у присяжных появились симпатии к нам обоим и они освободили бы нас.

И на самом деле, дела против нас были настолько несхожи, что присяжные освободили меня и осудили его. Но если бы наши дела более тесно переплетались, я не знаю, что бы случилось. Внезапно у меня пропало к нему чувство непомерного восхищения, и передо мной открылся красноречивый мошенник.

— Не помните, как долго вы с ним разговаривали!

— Минуту или две.

— Он вам не рассказывал, что он делал после выхода из тюрьмы?