Рекс Стаут - Черная гора

— Это правда. Я не знаю, кто убийца.

— Но девять дней назад вы доставили Данило послание от Карлы, в котором говорилось, что убийца находится здесь.

— В послании речь шла совсем о другом.

— Но смысл был такой. Послушайте, мистер Пашич, я не собираюсь мучить вас расспросами. Мне нужно только получить от вас как можно более полные сведения об этом послании и о том, что с ним связано. Данило может за меня поручиться.

— Карла была его дочерью, — подтвердил Данило. — Он имеет право знать.

— Знавал я одного мужика, у которого тоже была дочь, — хмыкнул Пашич. — Только она заложила его полиции.

— Тут дело другое, Йосип. Я сам привел его сюда. Или ты уже и во мне сомневаешься?

Как я ни старался, разглядеть Пашича мне не удавалось. Он был всего лишь расплывчатым пятном в темноте — крупный, повыше меня, голос резкий, озабоченный. Мне показалось, что от него разит потом, но, принюхавшись, я понял, что запах идет от меня — я совершенно взмок от непривычного скалолазания.

— Что ж, — произнес Пашич, — случилось следующее. Карла приехала домой — это большой дом у дороги, который вы видели.

— Знаю, — прервал его Вулф. — Я в нем родился.

— Да, мне уже сказали. Мы не знали, что она приедет, нас не предупредили. Она хотела поговорить с Данило, и я за ним сходил и привел к ней. Они проговорили весь день. О чем они говорили, мне неизвестно.

— Я сказал тебе, о чем мы говорили, — вмешался Данило. — Главным образом, речь шла о том, что Карле удалось выяснить у Марко, что среди вас затесался шпион, и она пыталась выяснить, кто это. В нашем обществе, как в любом другом движении, могут быть шпионы, но, по словам Марко, этот лазутчик приближен к самым сокровенным тайнам. Карле нужно было поговорить с кем-то, кого она знала, и ее выбор пал на меня. Как я тебе уже говорил, помочь я ей не успел. Вот и все.

— Да, я знаю, после твоего ухода, мы тоже с ней разговаривали. И тоже безрезультатно. Она никому из нас не доверяла и поплатилась за это жизнью. — Пашич повернул голову в сторону Вулфа. — Она решила сама разоблачить шпиона, в одиночку. Поскольку вы здесь родились, вам должно быть известно, что всего лишь в двух километрах отсюда проходит албанская граница, а прямо за ней находится старая римская крепость.

— Разумеется. Я гонялся в ней за летучими мышами.

— Сейчас там уже не осталось летучих мышей. Албанцы, которых постоянно понукали русские, вычистили крепость и устроили в башне сторожевой пост, с которого держат границу под наблюдением. Одно время там держали целый взвод, сейчас же там не бывает больше полудюжины. Я сказал Карле, что если к нам затесался вражеский агент, который работает на русских, албанцам должно быть про это известно и они наверняка держат с ним контакт. Теперь я раскаиваюсь в этих словах, потому что они-то и подтолкнули Карлу к этому безрассудному поступку. Она решила, что сама придет в крепость и предложит свои услуги албанцам. Как шпионка. Я уверил ее, что это не просто опасно, но и нелепо, но она меня не послушалась. Тем более что, насколько она знала, я тоже мог оказаться шпионом.

— И она пошла, — сказал Вулф.

— Да. Рано утром в воскресенье. Удержать я ее не смог, но мы кое о чем уговорились. Я достаточно неплохо изучил крепость. В ней есть, где спать и где готовить, но вот канализация полностью отсутствует. Для отправления естественных надобностей у них приспособлена крохотная комнатенка, скорее даже келья, в которую не проникает дневной свет — в ней нет окон.

— Знаю

— Вы, кажется, все знаете. Только в ваше время там, наверное, не стояла деревянная скамья с прорубленными в ней дырами.

— Нет.

— А теперь стоит. Я рассчитывал на то, что если Карле разрешат свободно передвигаться, в эту клетушку она попадет наверняка. В нескольких метрах от уборной по другую сторону коридора расположена другая комната, внешняя стена которой обрушилась, и поэтому комната не используется — впрочем, вам это тоже известно. Мы уговорились, что вечером в девять часов я приду в эту комнату, а Карла пройдет мимо нее в уборную. А дальше — как получится. Решать должна была сама Карла. Мы также договорились, что если она не придет, то я попытаюсь сам выяснить, что ей помешало.

Пашич прокашлялся и продолжил:

— Вскоре после ее ухода — вернее, сразу, буквально по ее пятам — я выслал своего человека, Стана Косора с биноклем. Бинокль, кстати, замечательный — все, что присылал нам из Америки Марко Вукчич, было отменным. Так вот, Стан Косор занял удобный наблюдательный пост на вершине горы и провел там целый день. Сейчас он спит в пещере, но утром вы можете сами поговорить с ним, если захотите. Ничего мало-мальски примечательного он не увидел. Никто в крепость не приехал и, самое главное, никто ее не покидал. Меня просто интересовало, не увезли ли они Карлу в Тирану, до которой от крепости всего полторы сотни километров. Я рассказываю вам все так подробно, потому что вы сами попросили…

— Да, — прервал его Вулф. — Рассказывайте дальше.

— Кроме Стана Косора со мной здесь еще четверо. В воскресенье вечером, едва стемнело, мы спустились по тропе к границе, где нас встретил Косор. Он сказал, что Карла находится в крепости. Мы разулись и дальше шли босиком — не из-за албанцев, которых и пушечным выстрелом не разбудишь, а из-за пса, который, как мы давно выяснили, с наступлением темноты укладывался спать на валуне возле тропы. Я проделал крюк, чтобы обойти валун, и подкрался с подветренной стороны, чтобы пес меня не учуял. Я прирезал его, прежде чем он успел проснуться. Бедняга даже тявкнуть не успел. Потом я приблизился к крепости и прислушался. Свет горел только в четырех окнах, из которых слышались голоса, и мне показалось, что один из голосов принадлежит Карле.

Пашич приумолк, и мы погрузились секунд на десять в самую беззвучную, пустую и давящую тишину, которую я когда-либо слышал. Затем он продолжил:

— После того, как мы избавились от пса, дальше все было просто. Я приблизился к проему в обрушившейся стене и пролез в ту комнату, где мы уговорились встретиться. Девяти еще не было. Я решил ждать до десяти, а потом, если Карла не появится, сходить за своими людьми и привести их на выручку. Насчет албанцев мы не волновались — их было всего трое или четверо.

Однако долго ждать мне не пришлось. Ровно в девять в коридоре послышались шаги и я, заглянув в щель, увидел Карлу, которая приближалась, держа в руке маленький фонарик. Она остановилась напротив двери и шепотом произнесла мое имя. Я отозвался. Она сказала, что все в порядке и что на следующий день она рассчитывает вернуться. После этого она и передала это послание…

— Если не возражаете, — вмешался Вулф, — я хотел бы знать ее точные слова. Постарайтесь вспомнить.

— Мне не нужно стараться. Дословно она сказала вот что: «Со мной все в порядке, не беспокойтесь. Завтра я, наверное, вернусь. Скажите Данило, чтобы он передал Ниро Вулфу, что человек, которого он ищет, находится здесь, неподалеку от горы. Слышите?» Я ответил, что да. Она добавила: «Передайте сегодня же вечером. Вот и все, мне пора возвращаться». Она пересекла коридор и вошла в уборную. Конечно, меня так и распирало от желания расспросить ее, но последовать за ней я не мог. Не только по соображениям приличия, но и потому, что не хотел подвергать ее опасности. Я вернулся к остальным, обулся, и мы двинулись в обратный путь. Я сразу пошел в Подгорику и передал Данило все, что узнал от Карлы. Это то, что вы хотели знать?

— Да, благодарю вас. И больше вы ее не видели?

— Живой уже нет. Вчера утром мы с Данило нашли ее тело.

Я бы тоже хотел задать вам несколько вопросов.

— Пожалуйста.

— Мне сказали, что вы классный сыщик, который в состоянии раскусить любую загадку. Как по-вашему, я виновен в смерти Карлы? Не могли ли они убить ее из-за того, что прирезал собаку?

— Это глупо, Йосип, — сухо произнес Данило. — Я был сам не в себе, когда сказал это. Постарайся выкинуть мои слова из головы.

— Он спрашивает мое мнение, — произнес Вулф. — Вот оно. В смерти Карлы повинны несколько людей, но вам, мистер Пашич, корить себя не в чем. Для меня же теперь ничего другого не остается, как утром самому отправиться в эту крепость… Если я буду в состоянии идти, конечно.

Вулф приподнялся было, потом глухо застонал и бессильно опустился на скалу, на которой сидел.

— Черт побери, я и встать-то не могу. Данило, вы не сможете одолжить мне одеяло?

Со следующей попытки ему все-таки удалось принять вертикальное положение.

12

Продрог я почти до смерти.

Одеял на всех не хватило. Должно быть, в том случае, если бы тайник не перенесли в другое место, их бы хватило, но эта мысль меня не согревала. Пашич уступил свое одеяло Вулфу и, как истый горделивый черногорец, предложил вытащить из-под одного из спящих одеяло для меня, но я отказался. Через толмача, разумеется. Оставшееся до рассвета время я провел в мечтах об этом одеяле. Вулф сказал, что мы находимся на высоте в пять тысяч футов, но он, безусловно, имел в виду метры, а не футы. Охапка соломы, которую любезно выделил мне Пашич, совершенно отсырела, так что, зарывшись в нее, я вообще промерз до костей. Впрочем, на несколько минут я, должно быть, все же задремал — во всяком случае я точно помню, что видел во сне стаю собак, которые тыкались в меня холодными и влажными, как лягушки, носами.