Дороти Сэйерс - Сильный яд

— Да я никогда застенчивостью не страдала, — призналась Ханна, — и потом, мы столько раз все обговорили с хозяином и с полицией, что я уже наперед знала все вопросы и была, так сказать, подготовлена.

— Но как вам удалось так точно описать все детали и ни разу не сбиться! — восхитился Бантер.

— Понимаете, мистер Бантер, на следующее утро после того, как мистеру Бойзу стало плохо, хозяин спустился к нам вниз, сел в это самое кресло и сказал нам очень любезно, прямо как вы разговариваете: «Боюсь, мистер Бойз тяжело болен. Видимо, что-то из еды вызвало расстройство, — говорит он, — и возможно, это курица. Поэтому я хочу, чтобы вы с кухаркой, — говорит он, — подробно описали мне все, что мы вчера ели на ужин, чтобы понять, что же это может быть». «По-моему, сэр, — говорю я, — мистер Бойз не мог вчера съесть ничего вредного, потому что мы с кухаркой — если не говорить о вас — ели то же самое, и все было в наилучшем виде».

— И я так же сказала, — добавила кухарка. — Ужин-то был самый незатейливый — никаких тебе устриц, или мидий, или еще чего, а моллюски, известное дело, для некоторых хуже яда. Но нет, был только добрый крепкий бульончик, немножко рыбы и тушеной курочки с репой и морковкой в подливке да омлет — что может быть легче и полезней? Есть, конечно, люди, которые яйца не выносят ни в каком виде — моя мать, например, как съедала хоть кусочек пирога, в который добавили яйцо, так сразу вся покрывалась пятнами, будто у нее крапивница, представляете? Но мистер Бойз был большой охотник до яиц, а уж омлет просто обожал.

— И в тот вечер он ведь сам и приготовил омлет, да?

— Да, — подтвердила Ханна, — я еще хорошо запомнила, потому что мистер Эркарт меня спросил, есть ли свежие яйца, и я ему напомнила, что он сам днем принес яиц из магазина на углу Лэм-Кондуит-стрит, а у них там всегда яйца свежие, прямо с фермы. И еще я ему напомнила, что одно было треснутое, а он сказал: «Мы из него сегодня же сделаем омлет, Ханна», — и я принесла с кухни чистую миску и туда как раз положила яйца, одно треснутое и три целых, и больше к ним не прикасалась до самого ужина. «И кроме того, — сказала я потом, — на кухне от дюжины яиц осталось еще восемь — отличные, свежие, проверьте сами, если хотите». Можете спросить у кухарки, все так и было.

— Да, Ханна. А уж курица была просто прелесть. Я еще сказала Ханне: такая молоденькая, свежая, что просто грех ее тушить — как бы она красиво зажарилась! Но мистер Эркарт всегда настаивает на тушеной курице, он говорит, так она получается ароматнее, а ему, конечно, виднее.

— Приготовленная с крепким говяжьим бульоном, — рассудительно произнес Бантер, — с овощами, уложенными плотными слоями, с нежирным беконом в самом низу и сдобренная солью, перцем и паприкой, тушеная курица может превзойти почти любое блюдо. Я бы от себя порекомендовал еще soupçon[54] чеснока, но сознаю, что это не каждому по вкусу.

— Я его не то что нюхать — видеть не могу, — призналась миссис Петтикан, — но в остальном полностью с вами согласна. Я еще всегда добавляю в бульон гусиные потроха, а как наступает сезон, люблю еще подсыпать грибов, но только ни в коем случае не маринованных: на вид симпатичные, а попробуешь, так в сапожных клепках вкуса и то больше. Но главный секрет, как вы прекрасно знаете, мистер Бантер, он в том, как готовить — плотно закрыть крышку, чтобы удержать запах, и хорошенько потомить, чтобы все как следует пропиталось соками. Не спорю, блюдо очень приятное, нам с Ханной нравится, хотя мы любим и хорошо зажаренную птицу, особенно если сбрызнуть жиром да набить доброй начинкой, чтобы не пересушить. Но мистер Эркарт и слышать не желает о жареной птице, а раз он платит по счетам, то ему и командовать.

— Что ж, — сказал Бантер, — если эта тушеная курица и могла чем-то навредить здоровью, то вас с мисс Вестлок это бы точно не миновало.

— Конечно нет, — сказала Ханна, — потому что, не стану скрывать, аппетит у нас, слава богу, отменный, и съели мы все до последней ложки, кроме одного кусочка, который я дала кошке. На следующий день мистер Эркарт захотел посмотреть на остатки блюда и был очень удивлен, узнав, что все уже съедено, а блюдо давно вымыто — как будто в этой кухне грязную посуду хоть раз оставляли на ночь.

— Начинать день с мытья грязной посуды — это не по мне, — сказала миссис Петтикан. — А супа, кстати, все-таки немного осталось, самая капелька, и мистер Эркарт отнес его показать доктору, тот попробовал и сказал, что суп очень хороший. Это нам передала сестра Уильямс — она сама слышала, хотя супа и не пробовала.

— А что до бургундского, — добавила Ханна, — это единственное, к чему притронулся один только мистер Бойз, и мистер Эркарт велел мне бутылку оставить и закупорить. Мы так и сделали, потому что потом полиция, конечно, захотела проверить вино.

— Мистер Эркарт проявил редкую дальновидность, приняв такие предосторожности, — сказал Бантер, — учитывая, что на тот момент никто не сомневался, что несчастный умер естественной смертью.

— Вот и сестра Уильямс то же самое сказала, — ответила Ханна, — но мы подумали, мистер Эркарт ведь адвокат, ему виднее, что полагается делать, если кто внезапно умирает. И он подошел к делу очень тщательно: велел мне горлышко бутылки залепить пластырем и написать мои инициалы, чтобы ее случайно не открыли. Сестра Уильямс считает, он с самого начала предвидел судебное разбирательство, но так как доктор Уэр узнал от мистера Бойза, что тот всю жизнь мучился от разлития желчи, то свидетельство о смерти выдали без лишних разговоров.

— Естественно, — сказал Бантер, — но как удачно, что мистер Эркарт так хорошо понял свои обязанности в этих обстоятельствах. Его светлость знавал немало случаев, когда из-за простой неосмотрительности невинному человеку грозила виселица.

— Я как подумаю, что мистера Эркарта ведь могло тогда и не быть дома, — сказала миссис Петтикан, — у меня сердце так и заходится. Его снова вызвали к этой утомительной старой леди, которая все умирает и никак не умрет. Как же ее… а, миссис Рейберн, из Уиндла. Денег у нее куры не клюют, ничего не скажешь, да только кому от этого прок — по слухам, она совсем впала в детство. В молодые годы она, говорят, была дурного поведения, и вся родня, кроме мистера Эркарта, ее знать не желает, да и он, может, не особо рад, но куда ему деваться — он ее адвокат, это его обязанность.

— Как нам с вами известно, миссис Петтикан, обязанности не всегда бывают приятными, — заметил мистер Бантер.

— Богатые легко могут найти тех, кто будет исполнять их обязанности вместо них, — сказала Ханна. — И позволю себе смелость заметить, что если б миссис Рейберн жила в бедности, то хоть мистер Эркарт ей и внучатый племянник, а пришлось бы ей обходиться своими силами.

— О! — удивился Бантер.

— Больше я ничего не скажу, но мы с вами, мистер Бантер, знаем, как устроен мир, — заметила Ханна.

— Полагаю, мистер Эркарт должен что-то получить, когда старушка прикажет долго жить, — сказал Бантер.

— Может, и так. Он, знаете ли, неразговорчив, — ответила Ханна, — но ведь не стал бы тратить столько времени и срываться по первому зову в Вестмор-ленд просто так. Хотя мне самой не хотелось бы получить деньги, заработанные нечестным путем. Такие деньги счастья не принесут, мистер Бантер.

— Легко говорить, милая, когда нет никакого соблазна, — сказала миссис Петтикан. — В Англии немало знатных семей, о которых никто и не слыхал бы никогда, если б некоторые из членов семьи не отбрасывали щепетильность, которую нам всем прививают с детства. Если правда выйдет наружу, во многих шкафах отыщутся скелеты.

— Вы совершенно правы, миссис Петтикан, — согласился Бантер. — Я видел бриллиантовые колье и дорогие меха, на которых горели бы надписи «добытое грехом», если бы о темных делах заявляли во всеуслышание. Есть семейства, что высоко держат голову, но где бы они были, если бы тот или другой король не искал развлечений, как тогда выражались, вне королевской опочивальни.

— Поговаривают, что самые вышестоящие стояли недостаточно высоко, чтобы не снизойти до миссис Рейберн, когда она еще была молода, — со значением произнесла Ханна. — Королева Виктория ни разу не позволила ей выступить перед королевской семьей — она-то знала, что за птица эта миссис Рейберн.

— Она, кажется, была актрисой?

— И, говорят, очень красивой, хотя я что-то не могу припомнить ее сценического имени, — задумчиво протянула миссис Петтикан. — Такое еще странное было имя, Гайд Парк или вроде того… Рейберн, за которого она вышла замуж, был неизвестно кто — ей просто нужно было замять большой скандал. У нее было двое детей — не берусь судить, от кого, — и оба умерли от холеры — бог наказал, ясное дело.

— Мистер Бойз говорил по-другому, — самодовольно усмехнулась Ханна. — Дьявол заботится о своих подопечных — вот как он выражался.