Дороти Сэйерс - Медовый месяц в улье
– Хо! – сказал мистер Макбрайд. – Удачная сделка.
– В него придется вложить немало денег, – заметил Питер. – Честно говоря, если бы хозяин настаивал на большей сумме, мы бы не торговались – это место понравилось моей жене. Но он принял первое же наше предложение – не нам спрашивать почему. Бизнес есть бизнес.
– Гм! – с уважением сказал мистер Макбрайд. – И после этого аристократию упрекают в мягкотелости. Тогда, как я понимаю, вы не слишком удивлены.
– Ничуть не удивлен, – ответил Питер.
На лице мисс Твиттертон читалось крайнее недоумение.
– Ну, тем хуже нашему клиенту, – заявил мистер Макбрайд. – Шестьсот пятьдесят нас не покрыли бы, даже если бы мы их добыли. А теперь он сбежал с деньгами.
– Увильнул-таки, старый хрыч! – сердито вскричал Крачли.
– Тише, тише, Крачли, – умолял викарий. – Не забывайте, где вы. Подумайте о мисс Твиттертон.
– Еще есть мебель, – сказала Гарриет. – Она принадлежит ему.
– Если она оплачена, – уточнил мистер Макбрайд, окинув обстановку комнаты презрительным взглядом.
– Но ведь это ужасно! – воскликнула мисс Твиттертон. – Я не могу в это поверить! Мы всегда думали, что дядя вполне обеспечен.
– Теперь-то да, – сказал мистер Макбрайд. – И наверное, уже в тысяче миль отсюда. С прошлой среды ничего о нем не слышно? Ну вот, пожалуйста. Ловко выкрутился, ничего не скажешь. Что поделать, такой уж стал транспорт: недобросовестным должникам ничего не стоит смыться.
– Эй! – крикнул Крачли, полностью теряя контроль над собой. – Вы хотите сказать, что, даже если вы его отыщете, я свои сорок фунтов не верну? Это просто свинство, вот что это…
– Не торопитесь, – посоветовал Макбрайд. – Он ведь вас не сделал партнером или кем там еще? Нет? Ну так вам уже повезло. Мы не можем ничего с вас взыскать. Благодарите небеса, что отделались сорока фунтами. Зато приобрели ценный опыт.
– Да пошел ты! – проворчал Крачли. – Я-то свои сорок фунтов кое из кого вытрясу. Эй, ты, Эгги Твиттертон, ты знаешь, что он обещал мне заплатить. Я на тебя в суд подам. Жулик, мошенник.
– Тише, тише, – снова вмешался мистер Гудакр. – Мисс Твиттертон не виновата. Не нужно терять голову. Нам всем надо успокоиться и подумать.
– Вот именно, – сказал Питер. – В точности так. Постараемся сохранить умеренность, которая придавала бы ему мягкость[107]. И кстати, об умеренности, не промочить ли нам горло? Бантер! А, вы здесь. У нас в доме есть что выпить?
– Конечно, милорд. Рейнвейн, херес, виски…
Тут мистер Паффет решил вмешаться. Крепкие напитки были не по его части.
– Мистер Ноукс, – отметил он, ни к кому не обращаясь, – всегда держал в доме добрый бочонок пива. Этого у него не отнять.
– Превосходно. Мистер Макбрайд, как я понимаю, формально это пиво вашего клиента. Но если вы не возражаете.
– Ну, – уступил мистер Макбрайд, – капля пива ведь погоды не сделает?
– Бантер, кувшин пива и виски. И херес для дам.
Бантер отправился выполнять это умиротворяющее поручение, и атмосфера несколько разрядилась. Мистер Гудакр ухватился за последние слова и попытался перевести разговор на менее острую тему.
– Херес, – начал он с оживлением, – всегда казался мне крайне приятным вином. Я с большой радостью прочитал в газетах, что он снова вступает в свои права. И мадера тоже. Я слышал, херес и мадера опять пользуются успехом в Лондоне. И в университетах. Это очень обнадеживает. Не могу поверить, чтобы эти новомодные коктейли могли быть полезны для здоровья и приятны на вкус. Едва ли.
Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы время от времени пропустить стакан старого доброго вина – ради желудка твоего[108], как сказал апостол. Оно очень укрепляет во время треволнений, таких как сейчас. Я боюсь, мисс Твиттертон, это было для вас тяжелым потрясением.
– Я никак не ожидала такого от дяди, – огорченно проговорила мисс Твиттертон. – Он был таким уважаемым человеком. Я не могу в это поверить.
– А я могу – запросто, – прошептал Крачли на ухо трубочисту.
– Заранее не знаешь, – сказал мистер Паффет, влезая в свое пальто. – Я всегда думал, что у мистера Ноукса денег куры не клюют. А он вон что, оказывается.
– Смылся с моими сорока фунтами! – Крачли машинально поднял бумаги с пола. – И даже два процента мне не заплатил, старый ворюга! Мне никогда не нравилась эта его затея с радиолавкой.
– Эх! – вздохнул мистер Паффет. Он схватил конец веревки, торчавший из кучи бумаг, и стал наматывать ее на пальцы: вдвоем с Крачли они смотрелись так, будто дородная старая дева и ее компаньонка сматывают шерсть для вязания. – Подальше положишь – поближе возьмешь, Фрэнк Крачли. Когда откладываешь деньги, никакая предосторожность не будет лишней. Подбирай их, когда попадутся, и клади в надежное место, как я эту бечевку, вот все и будет у тебя под рукой, когда понадобится. – Он засунул веревку в карман.
На это нравоучение Крачли ничего не ответил. Он вышел, пропуская Бантера, который с невозмутимым лицом нес на жестяном подносе черную бутылку, бутылку виски, глиняный кувшин, два вчерашних стакана, три хрустальных бокала (один с отколотым краем ножки), фарфоровую чашку и две оловянных кружки разного размера.
– Боже мой! – сказал Питер. Бантер на миг поднял глаза, несчастные, как у нашкодившего спаниеля. – Прямо-таки нерегулярные части с Бейкер-стрит[109]. Но главное, что у них у всех сверху дырка. Говорят, у Вулворта хороший выбор стекла. А пока, мисс Твиттертон, решайте: херес в “подарке из Маргита” или “Хейг”[110] в кружке?
– Ой! – воскликнула мисс Твиттертон. – В шифоньере точно должны быть бокалы… Спасибо большое, но так рано утром. и с них надо будет стереть пыль, потому что дядя ими не пользовался. Даже не знаю.
– Это только на пользу.
– Я думаю, вам надо чего-нибудь выпить, – сказала Гарриет.
– Вы так думаете, леди Питер? Ну. если вы настаиваете. Тогда только херес и только капельку. Конечно, сейчас уже совсем не так рано, правда? Ой, спасибо большое, это слишком много!
– Поверьте мне, – сказал Питер, – он ничуть не крепче вашего пастернакового вина.
Он с серьезным видом протянул ей кружку и налил немного хереса жене, которая взяла бокал, заметив:
– Ты мастер литот[111].
– Спасибо, Гарриет. Какого вам яда, падре?
– Хереса, спасибо. Хереса. Ваше здоровье, молодые. – Он торжественно чокнулся с кружкой мисс Твиттертон, к чему она была не готова. – Не теряйте духа, мисс Твиттертон. Все может быть не так плохо, как кажется.
– Спасибо, – сказал мистер Макбрайд, отстраняя стакан виски. – Я подожду пива, если вы не возражаете. Мой лозунг: ничего крепкого на работе. Я ничуть не рад, что принес в дом такую тревожную весть. Но дело есть дело, правда, ваша светлость? Надо ведь заботиться об интересах клиентов.
– Вы не виноваты, – сказал Питер. – Мисс Твиттертон понимает, что вы просто исполняете неприятную обязанность. Как говорится, не меньше служит тот высокой воле, кто ходит с исполнительным листом[112].
– Я уверена, – воскликнула мисс Твиттертон, – если бы мы только нашли дядю, он бы все объяснил.
– Если бы мы его нашли, – многозначительно произнес мистер Макбрайд.
– Да, – отозвался Питер, – ваше “если” – великое слово[113]. Если бы мы нашли мистера Ноукса… – Дверь открылась, и он с облегчением отмахнулся от вопроса. – Ах! Пиво, славное пиво!
– Прошу прощения, милорд. – Бантер стоял на пороге с пустыми руками. – Боюсь, мы нашли мистера Ноукса.
– Боитесь, что нашли?
Хозяин и слуга уставились друг на друга, а Гарриет, читая в их глазах непроизнесенные слова, подошла к Питеру и положила руку ему на плечо.
– Бога ради, Бантер, – напряженно проговорил Уимзи, – неужели вы нашли. Где? В подвале?
Напряжение разрядил голос миссис Раддл, похожий на вой банши:
– Фрэнк! Фрэнк Крачли! Это мистер Ноукс!
– Да, милорд, – сказал Бантер.
Мисс Твиттертон, проявив неожиданную сообразительность, вскочила на ноги:
– Он умер! Дядя умер!
Кружка выкатилась из ее рук и разбилась об пол у камина.
– Нет-нет, – сказала Гарриет, – они не об этом.
– Ох, не может быть, – проговорил мистер Гудакр. Он призывно посмотрел на Бантера, который склонил голову.
– Очень боюсь, что это так, сэр.
Крачли, оттолкнув его, ворвался в комнату:
– Что случилось? Чего матушка Раддл кричит? Где?..
– Я знала, я знала! – что было духу завопила мисс Твиттертон. – Я знала, что случилось что-то ужасное! Дядя умер и деньги пропали!
Ее охватил приступ резкого икающего смеха, она рванулась к Крачли, который отшатнулся с открытым ртом, вырвалась из рук поддерживавшего ее викария и истерически бросилась в объятия Гарриет.
– Ну вот! – сказал мистер Паффет. – Пойдемте-ка глянем.
