Гай Бутби - Тайна доктора Николя (сборник)
— Добрый вечер, мистер Гаттерас, я восхищен, что вижу вас. Значит, вы уже знакомы с моим старым другом Бакстером! Присаживайтесь.
Я уселся напротив него. Мистер Бакстер смотрел на нас с таким видом, точно не знал, уйти ему или остаться. Наконец, видимо, приняв какое-то решение, он направился к доктору и сказал:
— Итак, я не могу рассчитывать на вашу поддержку в этом предприятии?
— Если бы у меня было лишних пять тысяч фунтов, я бы еще подумал об этом, — ответил Николя, — но поскольку у меня их нет, то вы сами понимаете, что это невозможно.
Затем, видя, что его собеседник хочет уйти, он продолжал:
— Но вы, кажется, торопитесь? Всего хорошего.
Мистер Бакстер с неестественной сердечностью пожал нам руки и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Николя обратился ко мне:
— По-видимому, есть что-то притягивающее в жизни миссионера. Несмотря на то что мистер Бакстер занимает великолепное место воспитателя при молодом Бекингеме, он опять хочет поехать в Новую Гвинею и подвергнуться тем же лишениям, которые испытал раньше.
— Разве он был в Новой Гвинее?
— Он провел там пять лет, как сам мне сообщил.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно.
— В таком случае я должен вам сказать, что мистер Бакстер, несмотря на занимаемый им пост, не всегда говорит правду.
— Крайне неприятно это слышать. Какие у вас основания так думать?
— Очень простые: когда я разговаривал с ним в Борнмуте, он совершенно ясно сказал мне, что никогда в жизни там не был.
— Вы, должно быть, не поняли его. Впрочем, это нас не касается.
Доктор Николя позвонил и приказал слуге подать еще вина. Затем, закурив папиросу, откинулся на спинку стула и поглядел на меня прищуренными глазами. Едва он принял вышеуказанную позу, как под столом послышалось легкое царапанье, и в следующий момент громадный черный кот прыгнул на стол. Много я видал различных кошек — китайских, персидских, ангорских, но ничего подобного не встречал. Потершись о рукав доктора, кот вспрыгнул к нему на плечо. Заметив мое удивление, Николя улыбнулся и начал гладить животное.
— Итак, мистер Гаттерас, вы собираетесь нас покинуть?
— Да, — ответил я со вполне понятным изумлением, — но откуда вы это знаете?
— Вспомните те фокусы — назовем их фокусами, — которые я показал вам неделю или две тому назад, и вы поймете, что этот вопрос лишний. Билет лежит у вас в кармане.
В продолжение всей этой тирады он ни на минуту не спускал с меня своих удивительных глаз, чем-то неуловимо похожих на сверкающие глаза кота, сидевшего у него на плече. Казалось, он читал каждую мою мысль.
— Кстати, я хотел бы задать вам несколько вопросов по поводу этих самых фокусов. Знаете, в прошлый раз вы сделали мне удивительное предсказание.
— Очень рад слышать это. Надеюсь, что оно пошло вам на пользу? — ответил Николя.
— Скорее, наоборот. Оно причинило мне массу неприятностей. Но я хотел бы знать, как вы это делаете.
— Я быстро лишился бы своей славы провидца, если бы открыл свой метод предсказаний. Тем не менее сейчас я дам вам новое доказательство того, что я в известной степени могу читать будущее. Достаточно ли вы доверяете мне, чтобы принять его?
— Посмотрим сначала, что вы скажете, — ответил я, стараясь не смотреть в его пронизывающие насквозь глаза.
— Хорошо. Вы собираетесь в следующую пятницу отправиться в Австралию на пароходе, носящем название «Саратога». Не делайте этого, не делайте, если вам дорога жизнь.
— Господи боже мой, почему же мне не следует ехать?
Доктор пристально смотрел на меня в продолжение по крайней мере полуминуты, прежде чем ответить. Под влиянием его проницательного взгляда и этих белых пальцев, непрерывно скользящих по черной шерсти кота, я начал чувствовать странную расслабленность.
— Вы не поедете. Вы не можете ехать. Я запрещаю вам!
Я с усилием вскочил на ноги и воскликнул:
— Какое вы имеете право мне запрещать? Я поеду во что бы то ни стало! И никто — слышите? — никто не сможет мне помешать!
Он, по-видимому, понял, что его попытка подвергнуть меня действию гипноза (так как попытка, несомненно, была) не удалась.
— Послушайте, мой дорогой, — сказал провидец, спокойно стряхивая пепел со своей папиросы, — никто и не думает вам препятствовать. Я, со своей стороны, только исполнил ваше желание. Остальное — ваше дело. Вы собираетесь уходить? Прощайте.
Я пожал ему руку и вышел. По правде сказать, я был рад, что расстался с ним, по-видимому, навсегда. Это был единственный человек, перед которым я испытывал суеверный страх. Сидя в поезде, я обдумывал свою встречу с доктором Николя. В моей голове роилась масса вопросов: откуда Николя известно мое имя? Как он узнал о Ветерелле? Был ли он тем самым загадочным человеком, встреча с которым заставила Ветерелля покинуть Англию? Почему Бакстер телеграфировал ему? Почему он был так смущен моим появлением? Почему Николя предостерегал меня от поездки на «Саратоге»? И наконец, с какой целью он пытался меня загипнотизировать? Напрасно я искал удовлетворительное объяснение всем этим загадкам. Здесь скрывалась какая-то страшная тайна. Но, что бы там ни было, я уезжал в пятницу, и, таким образом, мое участие во всей этой истории само собой прекращалось.
Вернувшись в гостиницу, я нашел два письма на мое имя. Одно из них было из Порт-Саида от моей невесты. Можете себе представить, с каким жгучим нетерпением я разорвал конверт. Из письма я узнал, что они благополучно достигли Суэцкого канала и что ее отец с каждым днем чувствует себя все лучше. Затем следовали слова, сильно меня взволновавшие: «Все пассажиры с виду чрезвычайно симпатичные люди, за исключением одного невыносимого субъекта. Его зовут Прендергаст. Его наружность так же эксцентрична, как и поведение. У него белоснежные волосы и все лицо покрыто глубокими рытвинами. Он внушает мне непередаваемое отвращение. К несчастью, мы познакомились с ним в Неаполе, и теперь он ни на минуту не отходит от меня. Отец не совсем разделяет мое мнение, но сама я искренно благодарю Бога, что он выходит в Порт-Саиде и я наконец буду избавлена от его общества».
Остальная часть письма ни для кого, кроме меня, не представляет интереса. Я сложил его и убрал в карман. Чувствую, что, будь я на борту парохода, я сумел бы указать мистеру Прендергасту его место. Я и не подозревал, что через две недели буду иметь сомнительное удовольствие находиться в обществе этого самого джентльмена, и притом в таких обстоятельствах, где речь зайдет о жизни или смерти.
Почерк, которым был подписан другой конверт, показался мне совершенно незнакомым. Вскрыв его, я обнаружил, что на письме стоит подпись Бекингема-младшего. Оно гласило следующее:
«Борнмут. Вечер вторника.
Дорогой мистер Гаттерас!
Я должен сообщить вам поразительную новость: неожиданно мой отец решил, что я должен отправиться путешествовать. Все сборы были быстро закончены, и я отправляюсь вместе с мистером Бакстером в Сидней на пароходе „Саратога“. Мой отец телеграфировал мистеру Бакстеру, который в данный момент находится в Лондоне, чтобы тот купил билеты. Мы отправляемся в Неаполь, где и сядем на пароход. Наш маршрут чрезвычайно интересен. Мы посетим Австралию, Новую Зеландию, оттуда проедем в Гонолулу, потом через Сан-Франциско, Соединенные Штаты и Канаду вернемся в Ливерпуль. Можете себе представить, как я доволен, что моя заветная мечта наконец исполнится! Еще раз считаю своим долгом поблагодарить вас, так как и в этом отношении я многим вам обязан. Преданный вам Бекингем».
Теперь я понял, как Николя узнал, что я уезжаю в пятницу: Бакстер прочел мое имя в списке пассажиров и сообщил ему это. Я не знал, как мне поступить. Я чувствовал, что против молодого лорда затевается какой-то заговор, и не знал, следует ли мне предупредить его отца или нет. У меня не было никаких доказательств того, что мои подозрения справедливы, так что, если бы все обошлось благополучно, я причинил бы Бекингемам совершенно напрасное беспокойство.
Ночью я почти не спал. Спустившись утром в общую залу к завтраку, я нашел еще одно письмо на мое имя, на этот раз от Бекингема-отца:
«Дорогой мистер Гаттерас!
Мой сын уже писал вам, что он собирается в Австралию. Мое решение отправить его в путешествие было вызвано тем, что я получил письмо от графа Эмберли, который, как вам известно, в продолжение последних лет был губернатором Нового Южного Уэльса. Из него я узнал, что срок его службы истекает через четыре месяца, а мне бы очень хотелось, чтобы мой сын застал его там. Я с большим удовольствием поехал бы сам, но важные дела вынуждают меня остаться в Англии. Поэтому я отправляю сына с мистером Бакстером, которого наделил широкими полномочиями. Надеюсь, что в случае необходимости вы окажете им свое содействие, чем очень меня обяжете. Весь к вашим услугам,
