Жорж Сименон - Ночь на перекрестке
Теперь надо, не мешкая, замести следы, что и делается: машину Андерсена бросают в нескольких сотнях метров от бельгийской границы.
Тут полиция делает роковое для Андерсена заключение: раз, мол, бросил машину, значит, пересек границу, сбежал и, следовательно, виновен.
Убийца возвращается в другом автомобиле. Но в кювете тела Андерсена уже нет. Следы позволяют предположить, что он остался жив. Мужчина, которому поручили убийство, звонит Оскару из Парижа и сообщает об этом. Он и слышать не желает о дальнейшем пребывании в стране, кишащей шпиками.
Любовь Карла к его жене стала легендой. И все знают: раз Карл жив, значит, вернется. А коли вернется, то, вероятно, расскажет, как все было. Значит, надо его убрать. Но господин Оскар недостаточно хладнокровен для этого и вообще не желает брать эту заботу на себя.
Тут самое время прибегнуть к услугам Мишонне. Чем он только не пожертвовал во имя любви к Эльзе!
Так почему же не заставить его сделать последний прыжок?
План разрабатывается с большой тщательностью. Господин Оскар с женой на виду у всех отправляется в Париж и информирует обо всех своих, даже самых незначительных, перемещениях.
Мишонне просит меня прийти к нему и говорит, что подагра, мол, приковала его к креслу. Видно, начитавшись детективных романов, он проводит эту операцию с теми же хитростями, к которым прибегал в страховом деле.
Едва я покинул его дом, как в кресле вместо него оказывается палка от метлы и тряпичный шар, изображающий голову. Режиссура и оформление сцены безукоризненны: если смотреть снаружи, получается полная иллюзия. Запуганная госпожа Мишонне соглашается сыграть в этой комедии отведенную ей роль: за занавеской она изображает уход за больным. Ей известно, что в этом деле замешана другая женщина, но, вопреки охватившему ее чувству острой ревности, она все же хочет спасти мужа, потому что надеется вернуть его в лоно семьи.
И она не ошиблась. Увидев, что над ним посмеялись, Мишонне уже и сам не понимает — любит он Эльзу или ненавидит. Но он желает ее смерти, это несомненно.
Ему хорошо знаком дом, парк, все входы и выходы. Известно ему и то, что по вечерам Эльза обычно выпивает немного пива. Поэтому, пробравшись на кухню, он подсыпает яду в бутылку. Потом, притаившись в кустах, подстерегает Карла.
Наконец тот появляется. Предельно взволнованный, Мишонне стреляет. Везде расставлены полицейские агенты, и он прячется на дне колодца. Все это произошло несколько часов назад, и в течение этого времени госпожа Мишонне старательно играла свою роль. У нее была инструкция: если около авторемонтной мастерской случится что-либо необычное, ей надлежит звонить по телефону в парижскую ресторацию «Шоп-Сен-Мартен».
Между тем, я нахожусь в гараже — она видела, как я вошел туда. Я несколько раз стреляю.
Погасшая лампа — сигнал для машин сообщников не останавливаться.
Госпожа Мишонне дозванивается в Париж, и тогда господин Оскар, его жена и сопровождающий их Гвидо прыгают в машину и вихрем мчатся сюда, где, открыв пальбу, пытаются обезвредить меня: я — единственный, кто все-таки кое-что знает про их дела.
Они едут по дороге на Этамп и Орлеан. Почему же именно по ней, если вполне могут удрать и по другой, в другом направлении? Да просто потому, что как раз по этой дороге и в этот момент катится грузовик, водителю которого механик Жожо передал запасное колесо. А в запаске спрятаны бриллианты. Значит, надо нагнать грузовик и лишь тогда двинуться к Границе, с карманами, набитыми «камушками».
Так это все или нет? Впрочем, вас я ни о чем не спрашиваю. Молчите и слушайте дальше… Итак, Мишонне торчит в колодце. Эльза, знающая здесь каждый закоулок, почти не сомневается в местонахождении Мишонне — он, скорее всего, на дне высохшего колодца. Она уже знает, что он пытался отравить ее, и не строит никаких иллюзий насчет этого типа. Если его арестуют, он выдаст всех. Значит, надо его прикончить. И вот она вместе с ним в колодце. В руке у нее пистолет. Но Мишонне извернулся, вцепился ей в горло, сжал запястье. Схватка между ними разыгрывается в почти полной темноте. Раздается выстрел, из колодца вылетает пуля. Эльза невольно кричит, ее одолевает страх смерти.
Мегрэ вновь раскурил погасшую было трубку.
— Что вы на это скажете, господин Оскар?
Насупившись, тот ответил:
— Я буду защищаться. А так ничего не скажу. Или скажу, что виновен только в хранении краденого.
— Неправда! — тявкнул стоявший рядом с ним Гвидо Феррари.
— То есть как это «неправда»? Вот так здорово! Я ведь ждал. Ждал тебя, мой дорогой! Потому что стрелял-то ты. Все три раза. Сперва в Гольдберга, потом в его жену и, наконец, в машине в Карла. Все именно так и было: ты — профессиональный убийца. По всем статьям.
— Врешь ты все!
— Полегче, полегче…
— Врешь! Не хочу!
— Хочешь шкуру свою спасти, но сейчас Карл Андерсен опознает тебя. А твои дружки наверняка не станут вытаскивать из болота: им грозит только каторга.
Гвидо выпрямился и, тыча пальцем в Оскара, прошипел:
— Он всем заправлял.
— Как бы не так!
Мегрэ не успел и глазом моргнуть, как Оскар трахнул обоими кулаками, соединенными наручниками, итальянца по черепу и рявкнул:
— Ты мне заплатишь, сволочь!
Потеряв равновесие, оба повалились на пол и, задыхаясь от ненависти, стесненные в движениях, продолжали наносить друг другу удары.
Именно в этот момент хирург спустился вниз. На нем были светло-серая шляпа и такие же перчатки.
— Прошу прощения, мне сказали, что здесь есть комиссар полиции.
— Это я.
— Речь идет о раненом. Полагаю, мне удалось его спасти. Но теперь ему необходимы полный покой и тишина. Я было предложил свою клинику, но это, похоже, невозможно. Через полчаса, не позже, он придет в себя, и было бы желательно, чтобы…
Его прервал истошный вопль: итальянец впился зубами «гаражисту» в нос, а жена последнего устремилась к комиссару.
— Скорей! Скорей! Смотрите, что он делает!
Дерущихся разняли пинками ног. Столичный хирург, брезгливо скривив губы, вышел из дома, сел в машину и запустил мотор.
Мишонне тихонько скулил в своем углу, стараясь не смотреть вокруг.
Вошел инспектор Гранжан и объявил:
— Прибыл полицейский фургон. Сейчас заберет голубчиков.
Одного за другим их вытолкали наружу. Теперь уже никто и не думал зубоскалить или петушиться. У дверцы в тюремный фургон едва не завязалась новая потасовка между итальянцем и его ближайшим соседом механиком Жожо.
— Воры! Апаши! — орал итальянец, обезумев от страха. — Мне даже не заплатили, сколько договорились!
Эльза вышла последней. Когда она нехотя ступила на залитое солнцем крыльцо, Мегрэ остановил ее:
— Ну так что же в итоге?
Она повернулась к нему, посмотрела в потолок — там, наверху, лежал Карл — и самым естественным голосом отчеканила:
— А что вы, собственно, хотите? Он тоже виноват.
Наступила долгая пауза. Мегрэ молча глядел ей в глаза.
— Впрочем, в сущности, нет… — продолжала она. — Не буду говорить о нем плохо.
— Нет уж, говорите до конца.
— Да вы же сами все понимаете, комиссар. Он маньяк. Не знаю почему, но его определенно возбуждало, что мой отец вор, что я связана с бандой. Только из-за этого он меня и любил. А стань я умницей-разумницей, в которую он хотел меня превратить, я ему очень скоро надоела бы и он бросил бы меня.
Она опустила глаза и, словно стыдясь, добавила:
— И все же мне очень хочется, чтобы с ним не случилось ничего плохого. Он… Как бы вам это сказать? Он все-таки шикарный мужчина. Правда, немного чокнутый.
И в заключение, улыбнувшись, добавила:
— Надеюсь, мы еще увидимся.
— Значит, убивал Гвидо?
Вопрос ей явно не понравился, и она словно преобразилась: перед ним снова стояла бывалая продажная девка.
— Не стоит брать меня на пушку, комиссар!
Мегрэ проводил ее взглядом. Она подошла к фургону, обернулась, в последний раз посмотрела на дом Трех вдов, передернула плечами, бросила что-то шутливо подсадившему ее жандарму.
— Все это можно назвать «Делом о трех ошибках», — сказал Мегрэ стоявшему рядом бригадиру Люкасу.
— О каких ошибках?
— Во-первых, ошибается Эльза: поправляет висящую криво картину, с заснеженным пейзажем; курит на первом этаже, уносит отсюда патефон наверх, к себе в комнату, где она якобы заперта. Чувствуя, что ей грозит опасность, она обвиняет Карла, делая вид, будто защищает его. Все это назовем ошибкой Эльзы.
Во-вторых, ошибается страховой агент: вызывает меня к себе, хочет мне внушить, что проведет всю ночь у окна. Это вторая ошибка.
И, в-третьих, ошибся механик Жожо. Внезапно увидев меня и опасаясь как бы все не вскрылось, он передает какому-то водителю слишком маленькое запасное колесо, в котором спрятаны брильянты. А без всего этого…
