Эрл Гарднер - Дело иллюзорной удачи
– Значит, когда вы узнали, что он выходит из тюрьмы, вы решили возместить ему ущерб?
Миссис Уоррен произнесла:
– Мой муж был очень, очень успешным бизнесменом, и я экономила на всем, собирая и наличные, и ценные бумаги, ожидая дня освобождения Коллистера Гидеона. Я хотела пойти к нему и сказать: «Я не выполнила вашего указания, и поэтому вы потеряли возможность после освобождения воспользоваться вашим капиталом. Я собираюсь дать вам сорок семь тысяч долларов. Я знаю, что с вашим талантом делать деньги вы за короткое время значительно приумножите эту сумму. Потом вы вернете мне эту сумму, и мой муж никогда об этом не узнает».
– Продолжайте, – попросил Мейсон. – Что было дальше?
– Я хранила деньги в чемодане у себя в стенном шкафу, но их украли. Вероятно, кто-нибудь из слуг. Но я не могла никому пожаловаться, потому что тогда разразился бы скандал, и… Словом, я чувствовала, что для Хораса было бы невыносимо оказаться втянутым в подобный скандал. Он ценит свое положение в обществе, любит светскую жизнь…
– Хорошо, деньги, которые вы хранили в чемодане, украли. Что вы сделали дальше?
– Я поспешно стала вновь собирать деньги, где только могла, но набрала всего лишь пять тысяч долларов.
– Вы получили какие-нибудь вести от Гидеона?
– Да. Он позвонил мне, дал адрес магазина и попросил приехать туда. Я сообщила ему, что у меня есть для него некоторая сумма денег, а он предупредил, что в этих местах довольно опасно, и спросил, есть ли у меня револьвер. Я ответила, что есть, то есть сказала, что есть дома, у мужа. Он посоветовал, если я поеду с большой суммой денег, захватить с собой оружие, чтобы защититься в случае нападения.
– Продолжайте.
– Я отправилась туда и без труда нашла этот магазин. У меня в сумочке лежал пистолет. Я вошла в заброшенный магазин и увидела Коллистера Гидеона. Меня поразили происшедшие в нем изменения. Я сняла с правой руки перчатку, открыла сумочку, чтобы передать ему деньги, положила пистолет на стол и… Не знаю, мистер Мейсон, то ли это он изменился, то ли у меня раскрылись глаза! Когда я работала на него, я видела в нем ловкого, удачливого, проницательного бизнесмена. Но, поговорив с ним там, в магазине, увидела наглого, бойкого на язык, уверенного в себе пройдоху. В нем не было ни капли искренности, и… он стремился использовать наши отношения для своей выгоды.
– Что вы имеете в виду?
– Когда я работала на него, он знал, что я его уважаю, боготворю и… решил, что сможет обвести меня вокруг пальца. Но это был только один из моментов.
– Что вы сделали?
– Я вдруг увидела всю ситуацию в настоящем свете, – пояснила миссис Уоррен. – Отвратительную ситуацию! Тогда просто схватила сумочку и выбежала из здания.
– А пистолет?
– Оставила его на столе. Моя перчатка с правой руки, полагаю, упала на пол. Я ее не видела. Если честно, даже не подумала о ней. Просто убежала. Мне хотелось убраться оттуда как можно скорее.
– И он был жив, когда вы ушли?
– Разумеется. Очень даже жив.
– Вы помните, в какое время это было?
– Я знаю, что он велел мне приехать в магазин в четверть третьего, и я явилась туда точно ко времени. Мы проговорили всего минуту или две. Ситуация стремительно становилась невыносимой – невыносимой для меня! В такой обстановке трудно следить за временем, мистер Мейсон. Говорят, его убили из моего пистолета?
– По-видимому, – допустил адвокат, – но доказательства этого пока не представлены, а когда будут, я хочу получить право на перекрестный допрос.
– Но другого пистолета там не было!
– Если его застрелил ваш муж, он вполне мог сделать это из того пистолета, что вы оставили на столе, но ваш муж утверждает, что он его не убивал.
– Мой муж не стал бы лгать.
– Убийство во многом отличается от других преступлений, – заметил Мейсон. – Когда на карту поставлена жизнь, человек способен на все.
Миссис Уоррен смахнула слезы:
– Вы действительно думаете, что его жизнь поставлена на карту?
– Да, – ответил Мейсон.
– И это… по моей вине, – прошептала она. – Я…
Адвокат посоветовал:
– Смиритесь с одним, миссис Уоррен. После того как вода пробежала вниз по течению и упала с плотины, ее уже никакими силами не повернуть назад и не заставить снова свергнуться с плотины. Принимайте вещи такими, как они есть. Сосредоточьтесь на настоящем, забудьте о прошлом… Вы не давали Гидеону никаких денег?
– Ни цента.
– Но говорили ему, что у вас для него есть деньги?
– Да. По телефону. Я сказала ему, что у меня есть для него некоторая сумма, не очень большая, но это все, что мне удалось собрать, не привлекая внимания. Я извинилась за то, что не выполнила его указания и не забрала деньги из сейфа, испугавшись, что если их найдут у меня, то мне не поздоровится… На самом деле было так: встретившись с ним на суде, мистер Мейсон, я вдруг поймала его взгляд и поняла, что он хочет втянуть меня в это дело, надеясь, что суд присяжных отнесется к нам с сочувствием и оправдает обоих. Но мое положение в фирме было настолько незначительным, что суд присяжных оправдал меня, а его осудил. Что было бы, если бы я действительно спрятала эти деньги, не знаю… А после этой встречи я внезапно прозрела и перестала чувствовать к нему благоговейное восхищение. Передо мной открылось лицо помпезного лицедея!
– Как долго продолжался ваш разговор на складе?
– Минуту-другую.
– Он не рассказал вам, чем занимался по выходе из тюрьмы?
– Нет.
– Гидеон звонил вам всего один раз?
– Да. Я ничего не слышала о нем с момента суда и его отправки в тюрьму до той поры, пока он не вышел и не позвонил мне. Скажу так: он заботился обо мне – не хотел, чтобы мое имя трепали где попало.
– Конечно, не хотел, – согласился Мейсон, – потому что решил шантажировать вашего мужа!
– Решил что?
– Шантажировать вашего мужа, – повторил адвокат. – Это одна из блестящих идей, пришедших ему в голову. Он…
– Нет, Гидеон не сделал бы ничего подобного! Он не пал бы так низко!
– Не обольщайтесь! – резко остановил ее Мейсон. – Гидеон явился в мой офис и просил меня оказать ему финансовую поддержку, заставив вашего мужа дать ему деньги, чтобы избежать огласки.
У миссис Уоррен буквально отвисла челюсть.
– Как… Как… Не может быть!
– Вы не знали об этом?
– Нет.
– Хорошо. Вы рассказали мне о вашем прошлом и о том, что случилось, когда вы попали в этот магазин. Но больше никому об этом не рассказывайте. Не делайте никаких комментариев, никому, ни о чем!
– Но все равно все всплывет… И моя связь с Гидеоном, и…
– Нет, не всплывет, – пообещал Мейсон. – Вовсе не обязательно. Я буду бороться. Буду настаивать на немедленном предварительном расследовании, и тогда посмотрим, какое дело сумеют возбудить против вашего мужа.
– Боюсь, ситуация безнадежная, – печально констатировала миссис Уоррен, – даже если им неизвестны все подробности.
– На предварительном слушании совсем не обязательно станут докапываться до мотива преступления, – заявил Мейсон. – Где вы взяли пистолет?
– Это пистолет моего мужа.
– Где и когда он его приобрел?
– Купил несколько лет назад.
– У друга или у торговца оружием?
– Думаю, у торговца оружием. Он хотел, чтобы в доме был пистолет.
– Хорошо, мы сделаем все, что сможем. Держитесь стойко, не делайте никаких комментариев. Насколько возможно, говорите всем, что вы слишком обессилены для каких-либо интервью. Не пускайте в дом газетчиков, не отвечайте на телефонные звонки, а если кто-нибудь загонит вас в угол, желая получить у вас информацию, не позволяйте этому человеку заманить вас в ловушку, делая какие-либо заявления, кроме двух слов: «без комментариев». Всякий раз, открывая рот, произносите только эти слова. Как вы думаете, вам удастся это сделать?
– Да, конечно.
– Это будет не так легко, как вам кажется, – предупредил Мейсон. – Вас могут забросать вопросами или ложными утверждениями, будут пытаться застать врасплох. Но вы лишь помните: надо всегда говорить «без комментариев». Только так вы поможете вашему мужу. Иначе ненароком навредите ему.
– Я попытаюсь, – пообещала миссис Уоррен.
Глава 19
Судья Ромни Сакстон занял свое место и провозгласил:
– Штат Калифорния против Хораса Уоррена. Начинаем слушание дела об убийстве. Стороны готовы к слушанию?
– Защита готова, – отозвался Мейсон.
С места поднялся Гамильтон Бергер.
– Позвольте сообщить суду, что обвинение готово. Кроме того, хочу заявить, что в представлении этого дела мне будет помогать мой помощник, Алфиус Рандолф. Я знаю, что на предварительном слушании обычно не делаются открытые заявления. Я также понимаю, что мое появление на предварительном расследовании совершенно необычно, но ведь и дело из ряда вон выходящее. Принимая во внимание чрезвычайные обстоятельства дела, я хочу сделать суду заявление, чтобы суд мог понять значимость доказательств, которые будут предъявлены, и оценить их соответствие общей картине. Нам, например, не удалось определить мотива убийства, разве что косвенно и с помощью косвенных улик. Мы можем предъявить лишь косвенные улики, и пусть суд сам делает выводы. Мы сможем доказать, что в ночь на третье число этого месяца была совершена попытка убийства в связи с ограблением «Пасифик нортерн супермаркет». Убийцу видели два свидетеля. Мистер Перри Мейсон, представляющий на этом слушании защиту, попросил художника сделать портрет подозреваемого; тот выполнил портрет заранее, еще не поговорив со свидетелями и не услышав их описаний. Косвенные улики дают понять, что мистер Мейсон собирался воспользоваться этим портретом, чтобы оказать давление на покойного Коллистера Гидеона. Гидеон раньше был осужден за тяжкое преступление и недавно вышел из федеральной тюрьмы. Зная, что такой влиятельный человек, как мистер Мейсон, намеревается сфабриковать против него ложное обвинение в убийстве, он, понятно, запаниковал.
