Эмиль Габорио - Убийство в Орсивале
«Дурак! — говорил он, мысленно обращаясь к Соврези. — Ты думаешь, что жена от тебя без ума, а она тебя презирает!»
И Берта, со своей стороны, не старалась скрывать от Гектора свое отвращение к мужу. Она уже больше не следила за своими чувствами и любила Тремореля, обожала его. В ее прелестных глазах он был воплощением идеала ее грешных мечтаний. Но в то же время ее раздражало отсутствие любви с его стороны. С ней он был очень вежлив, предупредителен — и больше ничего.
«Если бы он, такой наглый с женщинами, любил меня, — не без гнева думала она, — то сказал бы мне об этом прямо».
Берта стала ненавидеть эту женщину, соперницу, которую он ходил встречать в Корбейль каждую неделю. Ей хотелось познакомиться с ней, увидеть ее. Что это за женщина? Хороша ли она? Но во всем, что касалось мисс Фанси, Гектор был скрытен. На вопросы, заданные будто бы невзначай, он отвечал очень неопределенно.
Наконец настал день, когда Берта уже не могла больше бороться со своим любопытством. Она оделась в простенькое черное платье, закрылась густой вуалью и бросилась в Корбейль, на вокзал, где рассчитывала встретить незнакомку.
Ей не пришлось долго ожидать ее. Очень скоро на дальнем краю платформы она увидела графа Тремореля и его подругу, идущих навстречу друг другу. Они взялись под руки, от них так и шло сияние счастья и любви. Они прошли мимо нее в каких-то трех шагах, и так как не спешили, то она могла отлично разглядеть мисс Фанси. Она нашла ее хорошенькой, но не изящной.
Увидев то, что желала увидеть, и убедившись, что Дженни не может быть опасной, Берта решила как можно скорее отправиться назад. Но тут ее ожидала неудача. В тот самый момент, когда она вышла из-за вагонов, которые скрывали ее, она столкнулась с Гектором. Глаза их встретились.
Узнал ли он ее? На лице его вдруг отразилось огромное удивление, однако он не раскланялся.
«Да, он узнал меня», — думала Берта, возвратившись в Вальфелю другой дорогой.
Минут через десять после нее вернулся и Гектор.
— Она любит меня, — повторял он всю дорогу. — Она в меня влюблена!
Он еще не знал, на что ему решиться. Уехать? Остаться ли с ней таким же, каким он был до сих пор, сделав вид, что ничего не знает? Тем не менее и медлить ему не стоило. Он уедет тотчас же, сегодня же вечером. Он убежит так, точно сам дом готов на него обрушиться. Это было его первой мыслью. Но она тотчас же исчезла под влиянием тех низменных, диких инстинктов, которыми так полна была его душа.
И он не уехал. Его нельзя было оправдать в этом ни страстью, ни даже увлечением, он не любил, да никогда и не полюбил бы жены своего друга, и ее падение было им предвидено и совершено с заранее обдуманным намерением.
Но между ней и им появились вдруг узы более крепкие, чем хрупкие связи адюльтера: их общий стыд перед Соврези. Оба они многим были обязаны ему. Его рука вытащила обоих из грязи, в которой они непременно остались бы навеки, потому что Гектор все равно не застрелился бы никогда, а Берту никто не взял бы замуж. И не попадись он им на пути, Треморель поймался бы на каком-нибудь бесчестном деле, а она продавала бы свою красоту на скамейках бульвара.
Первые их свидания скорее походили на ссоры, чем на любовные излияния. Они слишком глубоко, слишком жестоко чувствовали весь позор своего поведения, чтобы не искать утешения от угрызений совести. Берта не была счастлива. Эта любовь не давала ей небесных радостей, которых она ожидала. Она рассчитывала, что будет находиться в эмпиреях, на седьмом небе, а все еще оставалась на земле, с головой погрязнув в вульгарной обстановке страхов и лжи. К тому же она еще и ревновала! В течение нескольких месяцев она никак не могла добиться от Тремореля, чтобы он порвал с мисс Фанси. Всякий раз, как она снисходила до этого унизительного для нее вопроса, она получала от него, быть может, благоразумный, но обидный и раздражающий ответ:
— Подумай, Берта, ведь мисс Фанси для нас с тобой — ширма.
На самом же деле он всеми силами стремился к тому, чтобы как-нибудь отделаться от Дженни. Дело представлялось очень трудным. Впав в сравнительную нищету, бедная девушка сделалась цепкой, как плющ, и не выпускала Гектора из своих рук. Она часто устраивала ему сцены, обвиняя в том, что он с ней уже не тот, что был прежде, что он изменился; она часто плакала и появлялась с красными глазами. А один раз, прождав своего друга напрасно, она в приступе гнева стала ему угрожать.
— У тебя есть другая любовница, — сказала она. — Я это знаю и имею этому доказательства. Берегись! Если ты меня бросишь, то я не остановлюсь ни перед чем. Поверь моему слову!
«Она невыносима, — думал он. — И если я хоть один раз не приеду к ней, то она сама прискачет в Вальфелю и устроит мне скандал. С нее станется!»
Вот почему, устав выслушивать жалобы и видеть слезы Берты, он набрался храбрости и отправился в Корбейль, решив во что бы то ни стало отделаться от Фанси.
Чтобы объявить ей о своих намерениях, он принял все меры предосторожности, придумал доводы, уважительные причины.
— Нужно быть умными, Дженни, — сказал он, — и на некоторое время прекратить наши свидания. Я разорен, ты это знаешь, — один только брак может меня спасти.
К его великому удивлению, Фанси не ответила ни слова. Она только побледнела, ее румяные щеки побелели, а ее большие глаза налились желчью.
— Так женись! — сказала она, стиснув зубы от гнева.
— Это необходимо, к сожалению, — ответил он с лицемерным вздохом. — Только подумай о том, что все это последнее время я только и делаю, что занимаю у приятеля деньги. Ведь его кошелек не вечно будет в моем распоряжении.
Мисс Фанси взяла Гектора за руки и подвела его к окошку, поближе к свету.
— Значит, ты хочешь отделаться от меня, — сказала она медленно и с расстановкой, — чтобы жениться?
Гектор высвободил одну руку и положил ее на сердце.
— Клянусь тебе в этом честью! — ответил он.
— Тогда я тебе верю.
Дженни вернулась на середину комнаты. Точно ничего не произошло, она спокойно оправила перед зеркалом одежду и надела шляпу. А затем, перед самым уходом, вновь подошла к Треморелю.
— Значит, всему конец? — спросила она твердым голосом, но в глазах ее виднелись слезы.
— Это необходимо, — ответил он.
— Я ухожу, Гектор, — сказала она, минуту подумав. — Если ты действительно бросаешь меня только для того, чтобы жениться, то ты уже больше никогда не услышишь обо мне.
— Зато я навсегда останусь твоим другом.
— Отлично! Если же ты порываешь со мной из-за другой любовницы, в чем я уверена, то запомни, что я тебе скажу: ты человек без души, а она — развратная женщина.
Дженни отворила дверь. Он хотел было протянуть ей руку, но она отстранила ее.
— Прощай!
Гектор подбежал к окошку, чтобы убедиться, действительно ли она ушла. Да, она покорилась случившемуся и пошла на вокзал.
— Ну-с, — сказал он, — это было жестоко с моей стороны, но не настолько, как я предполагал. А Дженни все-таки славная девушка…
XVI
Говоря мисс Фанси о предполагаемом браке, Треморель нисколько не лгал. Идея эта уже приходила в голову Соврези, желавшему завершить предпринятое им дело спасения полным восстановлением благосостояния своего друга.
Однажды вечером, более месяца тому назад, Соврези после обеда провел Тремореля к себе в кабинет.
— Попрошу твоего внимания только на четверть часа, — обратился он к нему, — и, кроме того, будь добр, не отвечай мне, не подумав; предложение, которое я хочу тебе сделать, заслуживает серьезного внимания.
— Я умею быть серьезным, когда нужно, — ответил Треморель.
— Начнем с ликвидации. Она еще не вполне закончена, но уже продвинулась вперед настолько, что можно предсказать ее результаты. Со вчерашнего дня я могу утверждать, что тебе останется от трехсот до четырехсот тысяч франков.
Гектор не смел даже надеяться на такой успех.
— Значит, я богат! — радостно воскликнул он.
— Богат не богат, а все-таки проживешь без нужды. И именно теперь тебе представляется возможность восстановить то положение, которое ты потерял.
— Возможность? Какая? Говори, ради бога!
— Женись.
Открытие это, казалось, удивило Тремореля, но не огорчило его.
— Жениться! — ответил он. — Советовать-то легко, а вот как это исполнить!..
— Виноват, я не бросаю слов на ветер — ты это должен был бы знать. Что ты имел бы против молодой девушки из честной семьи, красивой, воспитанной, очаровательнее которой после моей жены я не знаю никого, да к тому же имеющей миллиончик приданого?
— Ах, мой друг, я обожал бы ее. И ты знаешь этого ангела?
— Да, и ты тоже. Это Лоранс Куртуа.
При этом имени радостное лицо Гектора омрачилось, и он разочарованно махнул рукой.
