Фрэнк Томас - Шерлок Холмс и Золотая Птица

Мне бросилось в глаза, что зажатая между неестественно тонкими пальцами сигарета не дрожала, когда он откинулся на спинку кресла и хитро посмотрел на нас.

— Теперь поговорим о деле.

Я не знал, что сказать, и беспомощно посмотрел на молчавшего Холмса.

— Начинайте, начинайте. Я еще не выжил из ума. Для чего вы пришли? Ведь не для того, чтобы посмотреть на обломок прошлого или порадовать старика описанием изумруда Мидаса. Вам что-то нужно.

— Мне нужна Золотая Птица, — просто ответил Холмс.

— Она нужна всем.

— Этот факт вызывает у меня недоумение.

Миллионер глубоко затянулся и его голова снова по-детски склонилась набок.

— Вы не умеете замечать необычное.

— Она у вас? — настойчиво спросил Холмс.

— У меня есть соображения о том, как прибрать ее к рукам.

— Я представляю интересы законного владельца. Если это необходимо, я могу получить ордер на обыск.

— Вы зря тратите время, Холмс. Когда я загнал в угол зерновой рынок Канады, три государства не смогли остановить меня. Если я захочу иметь эту золотую статуэтку, я ее получу, это факт.

Разговор, несомненно, заинтересовал Селкирка. Он выпрямился в своем кресле и словно помолодел.

— А вы хотите ее иметь?

— Я заинтригован. Но не из-за ее ценности.

Холмс полузакрыл глаза и задумчиво произнес:

— Из-за того, что кто-то еще так настойчиво стремится завладеть ею.

Селкирк восхищенно захихикал:

— Вы действительно разбираетесь в этом деле. Разумеется, вы правы.

— Азиат, — скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Холмс.

— Проклятый бандит! — Старик напрягся и его тонкие губы скривились в пугающей гримасе. — Как странно, что, несмотря на болтовню благочестивых церковников, именно ненависть может заставить кровь бежать быстрее, хотя бы и на короткое время. Но я не испытываю ненависти к этому китайцу. Это ревность, джентльмены, поскольку он стал более крупным мошенником, чем я. Точнее, чем был я, — добавил он с сожалением. — В любом случае вы правы.

Я понял, что Холмс решил перейти в наступление. Взаимное прощупывание окончилось.

— Позвольте мне кое в чем разобраться, — сказал мой друг. — Китаец охотится за Золотой Птицей, и вы не знаете почему?

Селкирк быстро кивнул, лукаво глядя на Холмса, как бы ожидая новых откровений знаменитого мастера дедукции и бросая ему вызов.

Поведение старого финансиста ни в малейшей степени не смутило Холмса. Он продолжал:

— Азиат обнаружил Птицу в Стамбуле и послал за ней своих людей. По вполне понятным причинам вы послали вслед за ними Гридли.

Язвительность финансиста исчезла, его глаза засветились от удовольствия.

— Я уважаю людей, которые не тратят времени на бесполезные вопросы, мистер Холмс. Но мало кому удавалось узнать о моих поступках. Как вы догадались о моем шаге?

— Вы сами сказали об этом. Вы говорили, что Птица не представляет большой ценности — по крайней мере такой, которая могла бы возбудить ваш интерес. Очевидно, вы узнали, что ваш восточный соперник охотится за скульптурой. Вы, конечно, почувствовали, что он знает что-то, неизвестное вам, и присоединились к охоте.

Селкирк удовлетворенно кивнул:

— Вы правы. Мне кажется, мистер Холмс, что нам стоит заключить сделку, поскольку вы можете оказаться мне полезным. Скажите, что вы хотите узнать. Если я пожелаю ответить, я скажу правду.

Это неожиданное предложение, похоже, нисколько не удивило Холмса. Он приступил к делу со своей обычной методичностью.

— Вы не знаете, что заставляет азиата преследовать Золотую Птицу, но не могли бы вы отважиться на догадку?

Миллионер отрицательно покачал головой.

— Знакомо ли вам имя Васил Д'Англас?

— Специалист по редким металлам, живущий в Берлине. Очень искусен. Я знаю, что он купил Птицу у торговца в Стамбуле. Насколько мне известно, он не коллекционер.

— Возможно, то, что он коллекционирует, находится вне сферы ваших интересов, — сухо сказал Холмс. — Он сообщил, что страсть к Птице охватила его семью и его самого.

Селкирк пожал плечами, давая понять, что готов принять такое объяснение, и Холмс переключился на другую тему:

— Мне показалась интересной история этого предмета. В течение веков сохранялись сведения о существовании Птицы.

— Золото всегда вызывало уважение. Начиная с могил скифских вождей и кончая нью-йоркской Ист-Ривер, — возразил Селкирк.

Видя, что я снова не понимаю, о чем идет речь, старик пояснил:

— Там утонул британский фрегат, доктор. Он перевозил деньги для британской армии во время войны за независимость в колониях. Было много попыток добраться до затонувшего золота. Но, увы, течения оказались сильнее искателей. Я привел лишь один пример. Но золото вечно притягивает к себе людей. Если говорить о Птице, следует учесть саму работу. Это подлинный шедевр, и я не отказался бы иметь его в своей коллекции, хотя едва ли стану предпринимать для этого решительные шаги.

— И все же… есть люди, которые предпринимали их, и даже до азиата.

Холмс встал и уставился на огонь в огромном камине. Возможно, поэтому он не заметил неожиданную перемену в птичьих глазах финансиста. Губы Селкирка на мгновение раскрылись, как если бы с них был готов сорваться вопрос, но старик сдержал себя. Тишина, воцарившаяся в гигантском зале, нарушалась только потрескиванием пламени, которое бросало на стены пляшущие тени. Холмс принялся перечислять факты, словно повторение их вслух позволяло ему исследовать их с большей аккуратностью и отыскать слабое место или противоречие. Его мозг лихорадочно искал в событиях скрытую правду.

— Ваш человек — Гридли — прибыл в Стамбул на день позже азиата. Но он (или вы) догадался, что статуэтка поплывет в Англию на «Звезде Азии». Когда китайский моряк прибыл в Лондон со статуэткой, спрятанной внутри Будды, ваши наемники, члены шайки Доусона, забрали у него Птицу. Разочарованный Чу Санфу приказал своим людям напасть на логово Доусона, клуб «Нонпарель». Но Гридли опередил их, заплатил Доусону за работу и успешно скрылся. Таким образом, все указывает на то, что Золотая Птица у вас, мистер Селкирк.

Холмс отвернулся от огня и спокойно посмотрел на финансиста.

Селкирк снова продемонстрировал мертвенный оскал своей улыбки и восхищенно кивнул, выражая удовлетворение или, может быть, благодарность.

— Все лучше и лучше. Честно говоря, мистер Холмс, вы действительно изумляете меня; и вы, конечно, не в первый раз слышите такие слова. Вы восстановили цепочку событий, которая, безусловно, согласуется с находящимися в вашем распоряжении фактами. Ваша версия подходит к информации, которой вы владеете, как сшитая на заказ перчатка — к руке красавицы. Я не только согласен со всем, что вы сказали, но и готов использовать ваши логические построения в качестве основы для дальнейшей работы. Обязательно. Но вы, кажется, упомянули о других людях, которые с необыкновенным упорством гонялись за Птицей?

Холмс мягко улыбнулся:

— Вам известны все факты из истории Птицы. Насколько я понял, вы должны были узнать об этом предмете все — хотя бы для того, чтобы обойти вашего соперника.

— Это так, — подтвердил Селкирк. — Но, возможно, вы дадите другое объяснение этим фактам.

Холмс кивнул.

— Мы не станем гадать о происхождении Птицы, также как и о ее неизвестном авторе, — сказал он. — Ее переход от азиатов к французам и Наполеону, по-моему, не имеет отношения к проблеме. Но я считаю, что уже похищение Птицы на острове Родос представляет для нас большой интерес.

На этот раз Селкирк не смог удержаться от вопроса:

— Почему?

— Потому что она была украдена Гарри Хокером. Делая свою бесславную, хотя и успешную карьеру, Хокер служил подручным Джонатана Вайлда, крупнейшего преступника прошлого века. Интересовало ли Вайлда это произведение искусства, в течение многих лет переходившее из рук в руки?

Теперь Селкирк сам задумчиво уставился в пространство.

— Если интересовало, следует задать вопрос: почему? Птица переходила от мусульман к русским и потом к французам как дар, как средство для установления добрых отношений.

— Позднее как залог, — добавил Холмс.

— И в какой-то момент она стала объектом преступной охоты. Вы знаете, мистер Холмс, что Птица появилась во дворце оттоманского султана, была похищена оттуда примерно в 1830 году и отсутствовала, пока Гарри Хокер не обнаружил ее на Родосе.

— Это сообщение — новость для меня, — сказал Холмс.

— Потом, — продолжал Селкирк, — о Птице ничего не было известно в течение сорока лет.

— Я думаю, что здесь вмешалась судьба, — сказал Холмс. — Это, конечно, только предположение, но Хокер мог отправиться со своей добычей в Стамбул. Он умер, не успев сбыть ее, и статуэтка четыре десятилетия пролежала в сундуке.

Селкирк был счастлив, как ребенок, узнавший конец захватывающей истории.